Роза и кинжал - Рене Ахдие

Шахразада задумалась. Она уже договорилась с Халидом, что отвезет его в Храм огня встретиться с Артаном и Мусой Сарагосой, и если не сумеет вырваться сегодня, то заставит волноваться всех, так как не могла предупредить об изменившихся планах.

Однако все проблемы меркли по сравнению с основной задачей.

Но если быть честной, Шахразада просто не хотела лишаться ни единого мгновения вместе с Халидом лишь для того, чтобы успокоить сестру, хотя и понимала, насколько это эгоистично. А еще не желала больше плыть по течению и отсиживаться в пустыне, пока жизнь проходит мимо.

Сегодня все закончится. Судьба – отговорка для слабых. Шахразада не станет надеяться, что кто-то решит ее проблемы вместо нее.

Она будет вершить свою судьбу сама.

– Сейчас я вместе с тобой отправлюсь на завтрак, а потом весь день проведу у отца, так, чтобы все видели меня. Это поможет унять твое беспокойство?

Ирса еще сильнее нахмурилась, явно споря сама с собой, потом тихо спросила:

– То, что ты делаешь, действительно так важно?

– Да, – без колебаний отозвалась Шахразада.

– Сегодня… – сестра осеклась и опустила глаза, нервно перебирая пальцами кончик каштановой косы. – Сегодня особенно опасно будет рисковать.

– Почему же?

Ирса поколебалась, но наконец встретила взгляд Шахразады, взяла ее за руку и повела наружу.

– Идем, я покажу.

Они несколько минут петляли по лабиринту шатров, пока не оказались на самом краю поселения бедуинов. Чуть поодаль, там, где воины разбили свой лагерь, Шахразада увидела, как группа мужчин седлает коней.

И вооружается.

Во главе кавалькады на гнедом жеребце гарцевал Тарик. Плащ развевался у него за спиной от ветра. Рядом реял стяг с Белым соколом.

– Они отправляются в первый набег, – сказала Ирса. – Собираются выехать к полдню.

– Что? – переспросила Шахразада, похолодев и ощутив, как от тревоги желудок завязывается узлом. – В набег?

– Сегодня Тарик поведет передовой отряд на захват ближайшей крепости. Они планируют сместить эмира и установить над ней контроль, – тихо проинформировала Ирса.

– Откуда ты это знаешь?

– Рахим сообщил.

– Какую же крепость они хотят захватить?

– Он не сказал, – призналась сестра. – В конце концов, я ведь живу в одном шатре с женой халифа Хорасана.

Мысли в голове Шахразады заметались, как птицы в непогоду. Если Тарик отправляется с группой воинов к ближайшей крепости, вероятнее всего, они попытаются захватить контроль над той, что находится на границе с Парфией.

А это значит, что Хорасан будет уязвим для нападения со стороны внешних врагов.

Уязвим для нападения со стороны жадного до власти Селима Али эль-Шарифа, султана Парфии.

«Возможно, именно таково их намерение».

От этой мысли кровь застыла в жилах.

Нужно немедленно сообщить об этом Халиду. Необходимо отправиться сегодня в Рей, чтобы предотвратить угрозу войны с Парфией до того, как пострадает еще больше невинных жертв.

Обдумывая план действий, Шахразада не могла избавиться от вновь нахлынувшего чувства вины за косвенную причастность к надвигавшейся катастрофе: если бы не желание освободить возлюбленную, Тарик никогда бы не пустился в столь безответственную погоню за справедливостью.

В столь безрассудную погоню за возмездием.

– Шахразада? – выдернула ее из водоворота мыслей Ирса, положив руку на плечо. – Ты слышала хоть слово из того, что я сказала?

– Что?

– То, чем ты занимаешься во время отлучек, не опасно?

Шахразада выдавила смешок, но прозвучал он натянуто и фальшиво. Она развернулась и побрела прочь от воинов со сверкавшими саблями обратно к их с Ирсой шатру, а когда оказалась внутри, молча налила в медный таз воду из графина трясущимися руками и стянула мятую рубаху, намереваясь умыться и приняться за дела.

Намереваясь придерживаться плана, что бы ни случилось.

– Шази! – воскликнула побледневшая Ирса, в ужасе разглядывая ожог на животе сестры.

Та выругалась себе под нос, проклиная Артана Темуджина с его обучением, после чего беззаботно махнула рукой:

– Не беспокойся. Ничего серьезного.

По лицу Ирсы Шахразада поняла, что та не услышала ни слова и с прежним подозрением рассматривает ожоги. Может, просто рассказать, как они появились? Признаться во всем и надеяться, что младшая сестра сохранит секрет хоть ненадолго?

Скорее рак на горе свистнет.

Это было бы слишком рискованно. Особенно теперь, когда Ирса настолько сблизилась с Рахимом. Если она случайно хоть что-то расскажет, тот может сообщить лучшему другу. А Тарику уж точно нельзя ничего знать о встречах Шахразады с Халидом.

Риск был слишком велик. А ненависть – слишком сильна.

Нет. Лучше не говорить Ирсе ни слова.

Шахразада отвернулась от сестры и принялась обтираться водой с мылом, чувствуя на коже оставшийся запах сандалового дерева.

Халида.

В сердце ледяной змеей вполз страх. К горлу подкатил ком.

Стиснув зубы, Шахразада постаралась отогнать дурные предчувствия и сосредоточиться на обтирании.

«Сейчас не время для трусости», – напомнила она себе.

В конце концов, если все пойдет по плану, вскоре они получат столь необходимые ответы и узнают, что делать с проклятием. Тогда можно будет сообщить обо всем.

Поведать всем правду.

Тогда все узнают, что возлюбленный Шахразады – не то кровожадное чудовище, каким его считают. Что он является – и всегда будет являться – величайшим халифом, в котором так отчаянно нуждается Хорасан. Величайшим халифом, следы действий которого Шахразада видела, когда летела на ковре над Реем.

До тех пор ей придется хранить молчание. Вряд ли делу поможет знание о проклятии, тяготеющем над всеми презираемым правителем несчастливого государства. Выступающие против Халида воины лишь обрадуются и только быстрее соберутся напасть на столицу, уверенные, что судьба будет на их стороне.

Но когда Шахразада найдет способ снять проклятие, то обязательно расскажет о ситуации Тарику. Возможно, тогда его ненависть к Халиду хоть немного уменьшится.

И это станет первым шагом на пути к примирению.

Потому что снятие проклятия не положит конец всем страданиям.

Нужно будет еще остановить войну, причиной которой невольно послужила Шахразада.

Теперь же дело касалось не только любви. Дело касалось жизни и смерти.

Необходимо все исправить – раз и навсегда.

***

Джахандар приоткрыл один глаз. Тут же закрыл его. Снова приоткрыл. И выругался про себя, осознав собственную ошибку.

– Ты очнулся, друг мой? – раздался из темноты звучный голос.

Джахандар постарался замереть и не шевелиться в надежде, что сидевший рядом мужчина вскоре уйдет.

Однако тот лишь тихо рассмеялся и продолжил:

– Я видел, как ты только что открывал глаза. И знаю, что вчера тоже просыпался. Давай же! Обещаю, что не буду осуждать тебя. Мне всего лишь хочется поговорить с дорогим другом.

Джахандар вздохнул, досадуя на себя за необдуманное действие, так как счел недавно вошедшего в