Стразы (СИ) - Максимовская Инга

Я знаю точно, что при желании Лис стер бы меня в порошок, но он терпеливо ждет, когда я успокоюсь и наконец начну соображать. Здравый рассудок возвращается медленно.

Раз за разом набираю номер Зои, но ответом мне служат только длинные гудки. Паника накатывает волнами. Олег убил Венеру. И он не остановится, потому что знает. Что Эмма моя ахиллесова пята. И если этот ублюдок решит меня уничтожить, он это сделает. Уничтожив людей, которых я люблю.

- Я их нашел,- докладывает Лис, показывая пальцем на экран ноутбука.= Торговый центр на северо – востоке. Все машины ваших сотрудников оснащены маячками.

Слушаю спокойный голос охранника. Да, я просто впал в паранойю. Раньше со мной чаще случались приступы панических атак. И выходил я из них гораздо труднее. Сейчас я уже могу дышать и сооблажать. Стараюсь выровнять дыхание, воздух со свистом выходит сквозь сжатые связки.

Телефонная трель мня пугает, я чувствую очередную волну паники. Лис смотрит внимательно. Он знает, что делать в таких случаях. Сам берет мой мобильник. Я смотрю как сжимаются его губы, превращаясь в тонкую линию. Что – то происходит. Что – то вышло из под контроля. Слишком напряжено лицо всегда бесстрастного бодигарда.

- Что с ней? – задаю вопрос, на который боюсь услышать ответ.

- Это не то, что вы думаете, хозяин, - голос Лиса звенит. – Эмма в безопасности, я уверен. Иначе, нам бы уже сообщили. Алекс, с нашимим дамами все в порядке. Я уже отправил за нимим людей. Они профессионалы. Но есть другие проблемы, и тутя не вывезу сам.

- Что там? – я снова собран. Это моя особенность, которая не раз выручала в трудных ситувциях. Уверенность Лиса отрезвляет.

- В отеле был пожар. Кучв жертв. Полиция уверена – это поджог. Вы не можете не поехать.

- Но, Эмма...- я понимаю, он прав. Чертовски прав, бесы его побери.

- Обещаю. она будет в порядке. Алекс, я не уверен, что это дело рук Олега. У него нет таких средств,= голос Лиса звучит напряенно – глухо. - Вспоминайте, кто еще заинтересован в том, чтобы затоптать вас.

Он прав. И у меня есть идея. Вот только я не очень уверен, что человек, о котором я подумал в первую очередь,станет рисковать своим положением.

Телефон снова звонит. В этот раз я сам снимаю трубку.

- Алекс,- слышу я голос от которого мое сердце пускается в пляс. – Прости меня. Я не хотела портить твой праздник.

- Я тебя выпорю. Непослушная зверушка, - рычу я,- вернусь и выпорю.

- Ты уезжаешь? Что то случилось? – тихий шепот, возвращающий меня в к жизни. Я чувствую, как разжимаются ледяные клещи, сковавшие мою душу.

- Это ненадолго, детка,- обещаю я, и слышу легкий вздох.- возникли небольшие проблемы.

Не хочу пугать ее. Не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой.

- Я хочу, чтобы ты знал. Я люблю тебя больше жизни.- голос Эммы дрожит. Как я буду сожалеть потом, что не обратил внимания на ее слова. Но сейчас они звучат райской музыкой.

- Я тебя тоже,- уже без страха отвечаю я.

- Зоя хочет поговорить с Лисом,- беззаботно щебечет мое сокровище.

- Ее я тоже выпорю. – хмыкаяю и передаю трубку стоящему рядом бодигарду.

ОНА

На пороге дома нас встречает Лис. Всегда невозмутимый, сегодня он не выглядит спокойным. Поперек лба залегла глубокая морщина.

- Говори,- приказываю я, чувствуя, как сжимается сердце.

- Он уехал в ярости.- кривит губы здоровяк. – И мне пришлось отпустить его одного. Все из – за тебя, Эмма.

Земля качается под ногами. Я понимаю – Лис прав, и от этого становится гадко. Если с Алексом что – то случится плохое, я этого себе никогда не прощу.

- Расскажи мне что случилось,- прошу я.

- В нескольких отелях. Принадлежащих хозяину произошли пожары, - докладывает охранник. И мои иллюзии. Что это был не поджог, тают в ледяном воздухе, как вчерашний утренний туман. – Алекс думает. Что это дело рук Олега.

- Но ты не веришь в это?

- У него не хватит на это сил,- металлическим голосом отвечает Лис. Я смотрю за его широкую спину и выижу Эмму Владимировну. Она взволнована, но старается держаться. Представляю, как страшно ей. Она боится за сына. Это самый ошеломительный страх – страх за своего ребенка. Мои губы дрожат, и я ненавижу себя за это. Воспоминания парализуют. Я виновата во всем. В несчастьях этих людей. Я Виновата. Тошнота поднимается к самму горлу, и я едва сдерживаю позывы к рвоте.

- Что с тобой, девочка? – голос матери Алекса пропитан неподдельной заботой. И от этого мне еще гаже. Она не должна меня жалеть, не должна сочувствовать. Ведбь я разбила их устоявшийся мир своим появлением.

- Мне нужно прилечь.- говорю дрожащим голосом, стараясь не разрыдаться. Никто меня не задерживает. Не идет за мной. Я двигаюсь по знакомому коридору, и точно знаю конечную цель моего путешествия. В кабинете Алекса все так, как и было, когда я была тут в последний раз, за исключением моей фотографии в золотой рамке, стоящей на огромном палиссандровом столе. Интересно, откуда она у него. Я не помню. Чтобы мы фотографировались. На снимке я улыбаюсь, и мне вдруг кажется, что эта фотография из прошлого. Тогда, когда я еще была свободна от памяти.

Провжу пальцами по рельефной окантовке, вдыхая запах моего хозяина, пропитавший каждый миллиметр пространства.

В этот раз я не позволю Арсеньеву победить. Отдергиваю руку от моего изображения. Я знаю, что она следует какому то своему плану, как и всегда. Что будет. Если самая важная его часть исчезнет? Я не знаю, но надеюсь, что Женька просто оставит свою жертву, переключившись на мои поиски. Так и будет. Слишком хорошо я знаю своего мужа.

Сейф я нахожу сразу. Видела его, когда помогала Алексу с документами. Руки трясутся, когда я ввожу код, очень надеясь, что он такой же, как и код доступа в комнату с диско – шаром. Из груди рвется хрип, когда дверца сейфа с тихим щелчком открывается. Алекс не боится никого в своем доме, потому и не заморачивался особо с шифром замка. Я рассмаоиваю лежащие на полках сейфа пачки денег, футляры с оружием, какие то документы и безделушки. Явно принадлежащие разным женщинам. Они дешевые и у меня возникает странное чувство брезгливости при их виде.

Деньги, которые полагаются мне по контракту, складываю в сумку, которая так и болтается у меня на плече. Их должно хватить, даже с учетом того, что я перечислю часть из них девочке, пострадавшей от рук Евгения, как я и обещела. Ее адрес, написанный на салфетке до сих пор лежит в отделении моего кошелька. Последняя пачка банкнот слишком глубоко. Я тянусь за ней. И нащупываю спрятанную в самом дальнем углу сейфа толстую книгу. Точнее, это скорее фотоальбом с полями для заметок.

На первой странице фото женщины. У нее его глаза, тот же тонкий нос. И я чувствую слезы, подступающте к горлу. Вытаскиваю фото из прозрачного кармашка. Оно единственное, что осталось у Алекса от его матери. За ним сложенный в четверо тетрадный лист. На котором корявым почерком написано:

Я люблю тебя так, что наверное умру. Ты не вернешься никогда, и мне так больно. Ты не увидишь, как я вырасту. Обещай, что будешь присматривать за мной со своего облака. Я вырасту и построю свой дом. В нем никогда не будет холодно. И будет много еды. Я люблю тебя, мама.

Слезы катятся по моим щекам. Мне хочется позвонить Беркуту, рассказать ему о нашем ребенке. Сказать о моей любви. О том, что я такое. Он сильный, он все сможет исправить. Перлистываю страницу, в надежде заглянуть в душу моего хозяина и замираю на месте.

Зверушка Лина.

На фото грязная женщина. Она даже мила, если бы не это порочное выражение на хорошеньком личике.Волосы свисают грязной паклей. Глаза без зрачков – девушка наркоманка. На втором фото она в шикарном платье, скалит в объектив отбеленные зубы. Но хищное выражение так и осталось. Его не смыть никакими средствами, не замазать косметикой.

Последнее фото – Лина связана, из ее глаз текут слезы. Узнаю сиденье автомобиля, на котором лежит несчастная. Мне становится страшно, еогда я читаю последнюю строчку.