Русский контракт - Андрей Воронин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А правда ли все то, что о вас пишут в журналах и газетах? – спросила девушка.
– Смотря что вы имеете в виду.
– Например, будто вы, заходя в ваш личный самолет, надеваете парашют.
– И пропилил отверстие в днище, через которое собираюсь выпрыгивать, – усмехнулся рокер. – Знаете, все музыканты немножко сумасшедшие, но не настолько.
– И про десять подушек безопасности тоже выдумка?
– Нет, чистая правда. Сейчас ездить гораздо опаснее, чем летать, очень много развелось придурков, для которых выжать из своей тачки максимальную скорость важнее, чем вернуться живым и здоровым из такой поездки. Поэтому я всегда езжу с шофером, сам устраиваюсь на заднем сиденье особой конструкции, гарантирующей безопасность.
– И в дороге сочиняете песни?
– Да, но, к сожалению, ничего уровня «I wont to hold your hand» пока не написал. Наверное, для этого у меня слишком комфортные условия. Надо будет как-нибудь пересесть в старенький фургон и долго трястись по разбитой дороге.
– А вам какие песни больше нравится исполнять – свои или чужие?
– Это все равно что спросить, своя мне больше нравится девушка или чужая? Среди других девушек много удивительных красавиц, зато своя ближе, роднее. Поэтому многое зависит от настроения: хочется ли тебе чего-то новенького, неизведанного или ты не настроен экспериментировать.
– А вы действительно коллекционируете летающие тарелки?
– Вообще любые игрушки, напоминающие НЛО. Недавно мне прислали из Франции забавную вещицу. Это две тарелки, приставленные друг к другу и скрепленные с одной стороны, словно раковины устрицы. А когда ее открываешь, то видишь пассажиров этого НЛО – луковицу, морковку, брюссельскую капусту и все остальные компоненты супов, только с ногами, руками и человеческими головами. Вот такой экипаж. Это последняя вещь моей коллекции. Извините, не желаете выпить бокал шампанского? А я с удовольствием пропущу стаканчик виски.
Девушка поняла, что их разговор окончен, и с сожалением вернулась к матери.
Бушмен тем временем отошел в сторонку с хозяином дома. Тот внимательно осмотрел его лицо, словно ища следы лишений, которые довелось испытать Алексу в последнем вояже, и спросил:
– Как ты съездил? Все нормально?
– Трудно сказать, что будет дальше, однако начало весьма обнадеживающее. Все страшилки насчет жуткой волокиты, алчности чиновников и полной неразберихи теперь кажутся мне выдумкой. Только одно правда.
– Что именно?
– Русские, по крайней мере богатые русские, перестали смотреть на нас снизу вверх. В гостинице мне предоставили достойный номер, но о том, чтобы заселиться в президентские апартаменты, даже речи не было. Меня это, честно говоря, вполне устроило, цены у них похлеще наших. Еще мне сказали, что лет десять назад на открытии предприятия такого уровня собралась бы половина кабинета министров. А сейчас явился только один большой начальник. Но это официальная сторона, она меня всегда мало волновала. Зато работа вот-вот начнется полным ходом. У меня единственная проблема.
– Интересно, какая же?
– Я подписал слишком мало контрактов с нашими исполнителями, у русских остается широкий простор для пиратства. Надо срочно лишать их такой возможности. И сегодня я с твоей помощью могу сделать еще один шаг в этом направлении.
– Ты имеешь в виду продюсера? Хитрец! Ладно, я тебя с ним познакомлю.
Хозяин сдержал слово, и Бушмен повел бой за очередной контракт.
– Наши финансовые потери будут чрезмерно велики, – заметил собеседник Алекса, выслушав его предложение.
«Вот идиот! Когда в России пираты штампуют их диски и он не получает за это ни цента, его это устраивает, а когда я предлагаю ему деньги, говорит о финансовых потерях», – подумал Бушмен и начал терпеливо объяснять:
– В России больше девяноста процентов рынка компакт-дисков принадлежит пиратам. Одни карательные меры здесь бессильны, поскольку очень велика разница в цене легальной и контрафактной продукции. Вытеснить ее можно только одним способом – значительно уменьшить стоимость качественно записанных официальных альбомов. Тогда люди станут их покупать. Таким образом со временем мы задушим пиратов и станем медленно повышать цену на наш товар, доводя ее до мирового уровня.
– Ладно, – сказал продюсер, – мы подумаем.
На деле это означало, что слова Алекса его не убедили.
* * *Борис оказался на даче Николая Круглова по собственной инициативе. Узнал, что Николай собирается извести под корень старую яблоню, и предложил свою помощь. А чем еще заняться отставному майору, если от полковника Бахрушина ни слуху ни духу. А ведь только полковник, если не считать самого Рублева, имел замечательную привычку регулярно взваливать на своего друга трудные и опасные дела.
Яблонька оказалась еще та – Борис с трудом обхватил руками ствол. Дерево садил еще дед Николая полвека тому назад. С тех пор яблоня вымахала, что твой баобаб, и затеняла половину участка. Вдобавок последние годы она плодоносила очень скудно, мешка три яблок раз в два сезона.
Даже с бензопилой работа заняла много времени. Друзья разделились, Николай пилил, а Борис рубил полешки на дрова. Учитывая, насколько редко Кругловы посещали дачу зимой, дров им должно было хватить лет на десять. Закончив свое дело, Николай собрал тонкие ветки, непригодные для печи. Просто удивительно, сколько отходов вышло с одного дерева. Куча оказалась почти в человеческий рост. Затем у них с женой возник диспут. Николай утверждал, что оставшийся пень можно использовать в качестве оригинального стола для еды на свежем воздухе, а жена требовала немедленно убрать это уродство. Легко сказать! Учитывая размеры яблони, можно было предположить, что толстые корни уходили глубоко в землю.
– Выкопать элементарно, – говорил Николай, явно выдавая желаемое за действительное. – А как вернуть пень обратно, когда ты поймешь, что я был прав? Проще сделать наоборот. Если я увижу, что твоя идея лучше, я от него избавлюсь.
– А как ты думаешь, Борис? – спросила женщина у Рублева.
– Я воздержусь. Зачем постороннему человеку участвовать в семейных спорах?
– Странные вы люди, мужики. Когда ты Николая спасал, рискуя
