Смертельный блеск золота - Джон Макдональд

Я нашел выход. Уходя, услышал ее смех. Интересно, так же ли она смеялась, когда убивала носорога, слона и обезьяну, снятых на фотографиях, где миссис Мелгар стоит в брюках и с улыбкой держит в руках большое ружье?

Когда я взбежал на маленькое крыльцо миссис Броудмастер, пошел сильный дождь. Было начало одиннадцатого. Через десять минут в дверь постучали. Джунбаг пришла выпить перед сном стаканчик. Но сегодня Джунбаг не суждено было попасть ко мне в постель. Мне удалось избежать ее ловушек и в конце концов отправить ее домой всего с несколькими маленькими царапинами, задевшими ее гордость.

Пока Конни Мелгар одевалась, я выпил. Она вышла счастливой походкой женщины, которая не сомневалась, что нравится. Конни надела темное облегающее платье, прекрасные крепкие плечи медово-коричневого цвета были обнажены.

– Вы очень элегантны, Конни.

– Спасибо. Пожалуйста, оставьте это выражение на вашем лице на весь вечер, дорогой, и вы отлично справитесь со своей ролью.

– Выпьете?

– То же, что вчера, пожалуйста.

Она позвонила в гараж и попросила подогнать машину ко входу. Потом вернулась, взяла стакан и дотронулась до моего.

– За ваш успех. Мак Смит. Таинственный Мак Смит. Ваши глаза, мистер Смит, меня интригуют. Люди со светлыми глазами жестоки. У вас глаза цвета дождя на стекле ранним утром. Когда я увидела вас вчера вечером, вы показались мне вполне безобидным. Ведь это обман, не так ли?

– У меня вполне безобидные побуждения.

– Держите их, пожалуйста, при себе. Знаете, мне кажется, вам так же, как и мне, нравится насилие, но вы лучше себя контролируете. Чего вы хотите?

– Поближе увидеть мистера Томберлина.

– И это все?

– Я мог бы слегка сбить с него спесь.

– Что он вам сделал, дорогой?

– Скажем, он затеял одно дело, закончившееся благополучно только дли него одного.

– У кого вы работали?

– У Гордона и Луизы Симминсов из Монтеррея. А что?

– Я лучше в качестве хозяйки?

– Нас связывают более близкие отношения.

– Дорогой, у Томберлина соберутся разные люди. По всему дому будут бродить гости, которым будут прислуживать гавайцы. Я сегодня разговаривала с ним по телефону. Через два-три дня он уезжает в Монтевидео. – Констанция поставила пустой стакан на стол и поинтересовалась: – Мы готовы?

Я набросил ей на плечи светлого цвета палантин футов десять длиной, достаточно длинный даже для такой высокой женщины. В ушах у Конни были серьги с кошачьим глазом, на пальцах лишь одно кольцо с продолговатым изумрудом, длиною от одного сустава пальца до другого. Сумочку она оставила дома. Сигареты, зажигалку, губную помаду и пудру вручила мне – типичная ноша пленного мужчины. Констанция вывела меня на небольшой парад. Внизу дворецкий подал ей руку и торжественно усадил в машину. Он окинул меня оценивающим взглядом.

Я сел за руль, нашел нужные рычаги, и «мерседес» двинулся навстречу приключениям.

Глава 18

Холмистая местность, окружающая особняк Томберлина, была обнесена высокой проволочной оградой. Ворота оказались открыты. Нас встретил широкоплечий, маленький, улыбающийся китаец в форме. Бросив быстрый взгляд на Конни Мелгар, он сделал шаг назад, поднес руку к фуражке и улыбнулся.

На стоянке уже скопилось минимум двадцать машин – от сверкающего «бентли» до грязного пикапа. Огромный особняк возвышался на скалистом склоне. Он был весь из дерева, светлого камня, стекла, алюминия и покрыт шифером. Состоял из трех больших домов, расположенных уступами на склоне. Лестница огибала бассейн и заканчивалась на огромной террасе в нижней части дома. С террасы открывался прекрасный вид. Вместо широкой парадной лестницы Конни повела меня по узкой, которая привела нас к бассейну возле средней части особняка. В бассейне с наслаждением плескались стройные молодые девушки. Мы поднялись по лестнице дальше и вошли в огромную комнату, немного напоминающую холл отеля в Майами-Бич, только сделанную с большим вкусом. В зале толпились беседующие гости. Заметив, что на нас украдкой бросают оценивающие взгляды, я широко улыбнулся.

Калвин Томберлин стоял среди небольшой группы приглашенных. Он действительно был человеком-гротеском: среднего роста, полноватый, с прямой осанкой, без бровей и ресниц, но в нарочито неестественном парике. Парик был серовато-черного цвета, тщательно завитый, и Калвин носил его на манер берета. Лицо у Томберлина было бледно-розового цвета, как ростбиф. Полные бледные губы едва шевелились, когда он говорил. Голос напоминал жужжание пчелы, запущенной в жестяную коробку. Костюм был из щелка цвета олова – спортивный пиджак без лацканов и желтый галстук.

Томберлин приветствовал Конни с напускной теплотой: слегка обнял и два раза хлопнул по плечу. Все это он проделал, как робот, запрограммированный встречать гостей на вечеринке.

Конни представила меня. У Томберлина оказалась холодная, мягкая, сухая ладонь. Он посмотрел на меня, как мясник смотрит на кусок мяса, и равнодушно отвернулся. Такими же взглядами меня одарили и остальные – определили, сколько во мне мяса, принадлежащего миссис Мелгар, и тоже отвернулись. Я принялся бродить по залу. Группки образовывались, распадались, вновь образовывались и постоянно менялись. У бассейна толпился народ. Я вышел на широкую террасу, в дальней части которой размещались спальни. Верхняя часть служила гостиной, столовой и библиотекой. День клонился к вечеру, постепенно загорались огни.

Я нашел Конни и, выждав удобное время, отвел ее в сторону.

– Что вы говорили о западном крыле?

– Там у него маленький музей. Вверх по ступенькам и налево, но музей всегда заперт, – ответила Констанция Мелгар.

– Как бы на него взглянуть?

– Не знаю, – нахмурилась она. – Попробовать можно. Подождите где-нибудь здесь. Если получится, я вернусь за вами.

Когда она отошла, ко мне приблизился вихляющей походкой высокий блондин с лицом расклейщика афиш. У него был такой вид, словно он вот-вот расплачется.

– Славно посмеялся, когда она дала мне отставку, приятель? – поинтересовался он.

– Ты не прав. Она не давала тебе отставку.

– А ты очень сообразительный, – покачал он головой. – Все знаешь. Конни стоит миллионы, и она лучшее, что тебе встретилось за всю твою жизнь. Я прав? Ты живешь на полную катушку, парень. Напрягись, потому что она собирается...

– Чак! – раздался резкий голос Конни. Парень повернулся и посмотрел на нее. Констанция печально покачала головой. – Ты становишься очень надоедливым, дорогой. Уходи.

– Я должен поговорить с тобой, Конни. Клянусь Богом, я хочу с тобой поговорить.

– Ты слышал, что тебе сказала леди? – вмешался я.

Он широко размахнулся. Я поймал кулак рукой и сжал запястье. Он неуклюже попытался ударить левой, но я сжал и левое запястье. Лицо Чака сморщилось от напряжения, вены вздулись, потом он перестал вырываться, сдался и зарыдал. Я отпустил его, и он, шатаясь и утирая нос тыльной стороной ладони, отошел.

– Отличная работа, – похвалила Конни Мелгар. – Пошли. Нас ждет Калвин. Я сказала ему, что хочу увидеть вашу реакцию.

– Как мне следует реагировать?

– Как хотите, – ответила Констанция. – Я думаю, это будет смешно.

Калвин Томберлин ждал нас, как настоящий гид. Он открыл очень крепкую с виду дверь. После того как мы вошли, он закрыл и опять запер ее. Немедленно вспыхнули и загорелись длинные ряды ламп дневного света. Они осветили маленький музей размером двадцать на сорок футов. На стенах висели картины и эскизы, в нишах на пьедесталах стояли статуи, тут же находились стеклянные выставочные ящики. Все было крошечным, но сделано на профессиональном уровне. Два маленьких окна закрывали толстые стальные решетки.

– В этой и соседней комнате у меня, вероятно, самая большая в мире на сегодняшний день выставка эротики, – сообщил Томберлин своим жужжащим голосом.

Он показал нам ящики с древними орудиями пыток и приспособлениями, вызывающими его экстаз. Потом достал несколько цветных слайдов и показал нам.

– Это фрески из индийских храмов в Конараке и Хаджуаро. На них изображены эротические сцены, всегда являвшиеся частью индуизма. – Отложив слайды в сторону, Томберлин сообщил: – Там у нас библиотека и небольшой кинозал. Рядом маленькая фотолаборатория. Моя последняя идея – снять слайды из Конарака, использовав актеров-любителей и костюмы той эпохи.

– Идея? – воскликнула Конни. – Кал, ты говоришь о своей болезни так серьезно!

– Конни, дорогая, когда ты пожелаешь подарить свой талант одному из этих маленьких проектов...

– Я бы выглядела как белая ворона среди твоих ошалевших от наркотиков артистов, дорогой.

– Ты чудесно сохранилась, Конни.

Я подошел к стене и насчитал тридцать четыре освещенные ниши, в которых стояли золотые фигурки.

– Это настоящее золото, мистер Томберлин?