Незапертая Дверь - Роксолана Коваль

— Я сама поговорю с ней, — остановив собравшегося выйти из машины Костю, не терпящим возражений тоном сказала я.

Открыв дверцу и шагнув на аллею, я вытащила фотку и побежала к прощавшейся с дружками Лариске. Увидев меня, она удивленно хмыкнула и бросила взгляд на стоявшую неподалеку «Ауди». Эх, зря мы там остановились.

— Чего тебе надобно, старче? — опершись на сидение мопеда, насмешливо спросила «позолоченная рыбка».

— Спросить кое-что желаю, — в тон ей проговорила я, протянув фотографию.

— Как челобитную царице подаешь! — продолжала куражиться Лара Фобия и рядом не сидевшая с портретом самой захудалой царицы.

— Что ты делала на похоронах этого человека?

— А кто это? — заглянув в фотку, спросила у Лариски нынешняя владелица мопеда.

— Понятия не имею, — нагло глядя мне в глаза, ухмыльнулась Лара и протянула снимок. — С чего ты взяла, что я могу знать этого преставившегося старикана?

— С того, что ты стоишь рядом с его гробом!

— Я стою? А с чего ты взяла, что это я?

— Кончай придуриваться. Любой, глядя на эту фотографию, с уверенностью скажет, что это — ты. Еще раз спрашиваю, что ты делала на кладбище в тот день?

— Что делала? — прикидываясь, будто вспоминает, продолжала ломать комедию Лариска. — А, это же я с могил свежие цветы собирала и торговала ими неподалеку. Мне на норковую шубку не хватало!

Как же мне хотелось выдрать ее жидкие рыжие космы! А что мне будет, если я это сделаю? Ей же сошла с рук эскапада с моей подожженной челкой? За мной должок. Пора бы и вернуть.

Так я и сделала. Вцепилась этой кукле в начес и отволокла к дому, толкнув к стене и ухватив за длинную сережку, чтобы не рыпалась. Морщась и ойкая, Лариска собралась щелкнуть своей зажигалкой, но та своевременно сдохла.

— Порванная мочка будет болеть, — злорадным полушепотом заверила я изогнувшуюся Лару. — Пока доберешься до дома, налипнет пыль, осадят микробы. А после может и начать гноиться. Тебе это надо?

— Отвали, сука! — процедила сквозь стиснутые зубы Лара.

— Отвалю, когда узнаю, что ты делала на похоронах. Откуда ты знаешь покойного? Это ты вытащила из гроба книгу? Это ты мне ее подкинула? Отвечай!

Тут вмешалась защитница-подружка, а вскоре подбежал и Костя, ухватив меня за талию и оттащив от завопившей Лариски. Я швырнула в нее оставшуюся у меня в руке сережку, настаивая сказать мне правду. В итоге Костя увел меня к машине силой, а Лариска, зажимая порванную мочку, осыпая нас матами, укатила на мопеде.

— Не ожидал от тебя такой дипломатичности! — с укором проговорил Костя, когда я зло побилась головой о кулаки.

Что ж, признаю, для выуживания нужных сведений я не приспособлена. Я вообще мало, на что пригодна. Вся наша операция потерпела крупное фиаско. И все из-за меня. Хотя, эта затея была обречена на провал с самого начала. И на что я только рассчитывала? Забыла, что представляет собой Лариска? Ее голыми руками не сцапаешь — обожжешься.

— Ладно, не грузись, — примирительно сказал Костя, выруливая на дорогу. — Найдем другой способ. Если для тебя это так важно, все равно узнаем. Мороженое будешь?

— Лучше водки! — обижено откликнулась я и, вздохнув, покосилась на профиль улыбнувшегося Кости.

Эта случайная улыбка ворвалась в меня, поселилась в решетке ребер бьющей крыльями птицей. Белая, яркая, лучом утреннего света она пронзила каждую клетку, вытесняя мрак, смывая ползущие гусеницами мысли. Я даже на миг зажмурилась и затаила дыхание, не понимая, что со мной происходит. Что за диво дивное?

Все оказалось до банальности просто. Я всего-то… влюбилась. Подлец Амур сидел со своим луком на плече Кости, и когда я совсем того не ожидала, пустил стрелу, угодившую прямиком в сердце. Конечно, как тут промахнуться с такого-то расстояния? Вот лучник-пакостник, так подло нагадить! Эх, чтоб тебе… ныне пресно и вовеки веков облом!

— Эй, ну ты чего? — сквозь снисходительно-сочувствующую улыбку спросил Костя, когда я додумалась распустить нюни.

Конечно, тебе-то чего? Думаешь, я разревелась потому, что не смогла добиться от Лариски объяснений? Тебе даже в голову не придет, над чем я тут так неуместно горюю.

Остановившись на обочине, он протянул мне бутылку минералки, и я надолго присосалась к горлышку.

— Ты как-то сказал, что горечь заедают сладким? — немного успокоившись, смущенно напомнила я.

— Значит, по порции мороженого?

— По рюмке ликера. С арахисовым грильяжем.

— Договорились.

Не пойму, он решил меня сегодня доконать? Метает ножи своих острых взглядов с такой одержимостью! Никакого снисхождения! А какого снисхождения ждать мишени?

Мы вышли из машины, окунувшись в подхвативший нас поток свежести. Я подставила лицо ветру, наслаждаясь прикосновением бьющейся по телу футболки.

— Куда пойдем? — спросил Костя, поравнявшись со мной.

— В «13 стульев».

В несколько душной забегаловке народу было немного, потому Фарух, увидев нас, оскалился и начал расхваливать дорогущие коктейли.

— Мне один ликер и арахисовый грильяж, — охладила я пыл бармена, устраиваясь за любимым столиком у окна.

— А мне чашку зеленого чая, если можно.

— Так нечестно! — возмутилась я.

— Я за рулем, Надя, — виновато напомнил мне Костя и развел руками. — Рядом с тобой я и без того пьянею. А если еще и выпью…

Откуда-то из полумрака выплыл Ванька. Шумно поприветствовал Костю, обменявшись с ним дурковатым рукопожатием и кулакохлопаньем. После настал и мой черед. Братец едва стоял на ногах. Никогда не видела его пьяным.

Вначале я не поняла, что он так бешено орет, пока не увидела шнурки наушников, торчащие из-за ворота футболки.

К счастью, долго за нашим столиком он не задержался, хоть уже и уселся, пододвинув чужой стул. Раскрасневшиеся девчонки и трое пацанов, отмечавших здесь что-то, подхватили его и выволокли на улицу.

— Ты знаком с Ванькой? — удивилась я, посмотрев на Костю, проводившего взглядом шумную компанию.

— Он одно время встречался с моей сестрой. Родители были против, а я содействовал их тайным встречам. Не мог отказать влюбленным. Не знал, что вы тоже знакомы.

— Как тесен наш город! Как переплетены судьбы.

Я дождалась ставшего для меня чем-то особенным напитка. Не могу понять, что же он мне напоминает. Каждый глоток, как жидкий шелк с мелкими стразами. Как прикосновение к атласу с точками бархата…

Костя со своим сообщником Амуром, все еще сидевшим на плече, цедил из белой чашки чай и как-то исподтишка наблюдал за мной. Я же не столь стеснительно изучала его, хватаясь, как бес за грешную пятку, за каждый ненадежный изъян. Я повисала и срывалась с заутюженных уголков его небесных глаз, поскальзывалась и балансировала на тонкой переносице, запутывалась в мягкой светлой щетине и напарывалась на острие кадыка. Не спастись, не погибнуть! Каким оружием он меня побеждал? Скрытое обольщение, вот что он так умело использовал. Он напоминал мне льва своей светлой гривой и силой, скрывающейся за ленивой грацией.

— Кто ты по знаку зодиака? — разделавшись со второй конфетой, как бы между прочим спросила я.

— Лев, — ничуть не удивил меня Костя. — А ты?

— По зодиаку-то я Дева, а вот по жизни — свинья.

Я взяла Костю за запястье и повернула к себе его часы. Е-мое! Половина одиннадцатого. Вот это посидели!

— Мне пора. Негоже и дальше испытывать терпение заждавшегося меня Пешки. Поди, изошел уже на нет от ревности.

Костя вызвался меня проводить. Когда мы покинули кабачок, поинтересовался, кто такой Пешка. Вот умора, он подумал, что это мой гражданский муж! Вообще-то, учитывая планомерность моих личных отношений, на большее мне рассчитывать не стоит.

Несмотря на то, что Костя не ехал, а полз, до моего дома мы добрались минут за семь и остановились напротив жуткой пасти подъезда. Наверное, опять перегорела лампочка. Или какой злоумышленник вывернул, чтобы удобнее было сидеть в засаде. Нет, влюбленная парочка, решив уединиться, доказывала, что темнота — лучший друг молодежи.

Что бы там ни было, совесть не позволила Косте отпустить меня одну в эту черную воронку в столь позднее время. Дойдя в тусклом свете телефонов до двери, я ненадолго скрылась в прихожей. Вышла с зажатым подмышкой пекинесом.

— Когда мне было лет восемь, у меня жила огромная овчарка, — посмотрев на бегающего от дерева к дереву пса, заговорил Костя, когда мы вывернули на аллею. — А у одной девчонки, моей соседки, была маленькая такса. Мы часто гуляли вместе, представляясь окружающим нелепой парой. Потом девчонка, посадив передо мной наших собак, заявила, что мы вот такие же разные и по определению не можем дружить.

Что-то я не догоняю. На что он тем самым намекает? Дает понять, что мне не стоит обольщаться. Мол, куда такой дворняге задирать лапу на породистого кобеля! Успокойся, дорогой, у меня и в мыслях не было затягивать строгач и учить тебя ходить рядом. Будь на твоем месте другой…, но между тобой и мной постоянно маячат мысли о Либре.