Дважды соблазненный - Джанин Фрост

– Заткните… барабаны, – прохрипела я.

Что-то темное появилось перед моим взором. Потребовались несколько морганий, прежде чем я поняла, что это было лицо Влада. Его щетина была толще, а волосы были густыми и местами спутавшимися. Я видела в столь же неопрятном виде людей после ночи запоя, но меня удивило увидеть таким Влада, словно он завершил бой текилой. И – запах – он был тем, кто так пах кровью? Что же произошло?

– Папа, Лейла пробудилась!

Возбужденный крик Гретхен разрезал воздух. Барабаны тоже стали громче, удары увеличивались, словно еще больше людей присоединились к их группе. Я застонала, закрывая глаза. Кто-нибудь, пожалуйста, скажите им остановиться!

– Вы оба, уйдите, – заявил Влад. – Вас слишком много для нее.

– Она моя дочь, это ты уйдешь, – закричал мой отец.

Это заставило меня открыть глаза. Хью Далтон редко повышал голос, и с чего вдруг эта проклятая группа стала звучать так, словно их барабаны были из стали?

– Идите. Сейчас же, – Влад слегка сверкнул своим зеленым светом.

Я бы упрекнула его за использование контроля сознания над моей семьей, но все три вопроса вдруг стали более очевидными. То, что я поначалу приняла за серебряные ветви, оказались столбиком с четырьмя вешалками, я была одета в новые резиновые перчатки, и как только мой отец и Гретхен молча, вышли из комнаты, те барабаны, что я слышала, исходили лишь из моей груди.

– Что происходит? – спросила я, морщась от того, каким громким был мой голос. – И почему ты похож на прибывших с поля боя? – добавила я, шокированная тем, что моя попытка шептать также вышла очень громкой.

Влад уставился на меня, выражение его лица сменилось от выражения назойливости, обращенного к моей семье, к чему-то, что я могла бы описать лишь как ласковая ярость.

– Я весь в крови, потому что ты до смерти кровоточила в моих руках, и я еще не успел сменить одежду.

Мой рот открылся.

– Я умерла? – закричала я.

Краткая улыбка скользнула по его лицу.

– Ты не кричала. В тебе столько моей крови, что теперь твои чувства гипер-повышены. Вот почему ты думала, что твое сердцебиение было барабаном, а когда раздалось сердцебиение твоей семьи, как еще большее количество барабанов.

Я снова взглянула на столб с четырьмя вешалками. На одной из них свисал пакет с прозрачной жидкостью, но остальные были заполнены густой красной жидкостью.

– Ты все еще даешь мне свою кровь? – спросила-закричала – я.

– Ты только вышла из комы, – было его ответом.

Я бы умерла, оставаясь в коме? Разве мог этот день быть еще более ужасным?

– Как долго? – спросила я, понизив голос, насколько было возможно.

Он сел в кресло, постукивая подлокотник, в то время как его взгляд перешел от полированной меди к ярко изумрудному.

– В коме? Три дня. Мертвой? Шесть минут сорок секунд.

Мне не нужны были супер чувства, чтобы услышать ярость в его голосе, или угадать ее причину.

– Влад…

– Нет.

Одно это слово эхом разнеслось по тому что, как я сейчас поняла, было похоже на очень грязную больничную палату.

Дефибриллятор с крестом стоял в углу, иглы для подкожных инъекций валялись на прилавке, а затемненная машина ЭКГ стояла около двери.

– В следующий раз, когда у тебя появится желание злоупотребить своими силами, помни об одном, – продолжил он тем же стальным тоном. – Я верну тебя обратно любыми средствами, поэтому, если ты так ценишь свою человечность, не делай этого снова.

Затем он встал, давая мне взглянуть на остальную часть размывшейся на нем крови – сильно сморщившиеся и вонючее облачение, надо заметить – после чего он наклонился вниз и поласкал мою щеку.

– А о том, почему ты это сделала, – сказал он, его голос стал ниже и более заботливым, – мы обсудим, когда ты выздоровеешь. Еще одного дня отдыха с кровью и кроватью должно быть достаточно. А теперь у меня есть дело, которым нужно заняться и у тебя тут еще один посетитель.

Марти появился в дверях, выражение его лица отражало как облегчение, так и робость.

– Эй, малышка.

Влад опустил руку, оставляя нас без лишних слов. Я хотела, чтобы он остался, но он, вероятно, хотел принять душ и переодеться, не то, что я могла его в этом винить. Кроме того, у меня было кого обнять… и потребовать объяснения.

– Иди сюда, Марти, – сказала я, надеясь, что во всем виноват мой сверхзвуковой слух, и мой голос не звучал так, словно я ему крикнула.

Он сразу же появился у изголовья, приблизившись ко мне. Я никогда не думала, что снова смогу увидеть этого коренастого человека, его четырехфутовые ноги или густые черные волосы, а когда он воспользовался стулом Влада, чтобы наклониться и обнять меня, я просто не смогла остановить поток слез.

– Я скучал по тебе, малышка, – пробормотал он, вытирая мои мокрые щеки. – И не могла бы ты уже бросить попытки получить предсмертный опыт?

– Это ты мне скажи, – возразила я, принюхиваясь. – Что случилось? Я видела трейлер. Никто не смог бы выжить после такого.

Он оперся на мое плечо, чтобы выпутать себя из трубок, и сел ко мне спиной.

– Ты права, но я не был в нем, когда взорвался газопровод. После нашего последнего выхода, я пошел обратно к прицепу. А потом увидел ту женщину через парковку, совершенно одну, с почти доеденным мороженным…

Я начала смеяться даже, несмотря на укол скорби по Дон. Любовь Марти к сахару в крови была мне хорошо известна.

– Так твое пристрастие к сладкому – и клыки – спасли тебе жизнь. – Мой смех исчез, и я не смогла удержать боль в своем голосе, когда спросила: – Почему ты не искал меня после взрыва? Я продолжала кричать твое имя, но ты не пришел. Лишь Максим.

Он вздохнул.

– Я знал, что ты была в прицепе Молота, поскольку видел, как ты вошла в него. Затем взрыв… – его черты напряглись. – Все в пятидесяти ярдах было уничтожено. Даже в два раза большем расстоянии, женщина, из которой я пил, пострадала. Я знал, это должно было убить тебя, но я все равно пытался добраться до тебя. Жар расплавил мою кожу, прежде чем мне удалось добраться до прицепа Хаммера, поэтому мне пришлось вернуться обратно. Затем я услышал крики… люди были пойманы в ловушку, они кричали и бегали, натыкаясь на огонь. Я не мог спасти тебя, но я постарался спасти так много из них, сколько смог. После скорая помощь забрала более сильно раненных, и я ушел. Я не мог стоять и смотреть, как они выкапывают твое тело.

Его голос сорвался на последнем слове. Я взяла его за руку, радуясь, что мои новые перчатки не позволяет мне ударить его током.

– А потом ты позвонил Владу, – закончила я, с долей колкости к себе.