Попытка возврата – 3 - Владислав Конюшевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Болото на карте обозначено как непроходимое, но я по себе знаю, что у местных всегда тропка найдется. Ты не в курсе?
Смирнов пожав плечами извиняющимся тоном ответил:
– Я тут меньше месяца работаю. Прислали на замену убитого уполномоченного, поэтому всего еще разузнать не успел. Только-только с людьми познакомился...
Кивнув на его перевязанную руку я поинтересовался:
– И часто тут постреливают?
– Да каждый день! Близко к воинским частям конечно соваться не рискуют, зато как в глубинку поедешь, считай обязательно какая-нибудь падла из кустов шмальнет. И главное – людей у меня не хватает! Восемь человек на такой район – это же несерьезно! Мне пару раз взвод из запасного полка давали, для прочески, но все бессмысленно. Тут не столько банды действуют, сколько сами хуторяне шалят... А он винтовку убрал в сарай и все – мирный человек. И таких "мирных" здесь – десятки...
– Что, егерей в вашем районе не водится? Они бы быстро всех лесных шалунов на ноль помножили.
– Откуда? Крупных банд у нас нет, а с этой мелочью, как начальство считает, мы сами разбираться должны. И я думаю – оно право. Вот только людей мало... Обещали через неделю подкинуть еще пятерых толковых парней. Так что через неделю и начнем этих стреляльщиков к ногтю прижимать!
– Как действовать – знаешь?
Лейтенант на этот вопрос только ухмыльнулся:
– Ученый.
Я не стал интересоваться насколько он ученый – и так ясно. Спецкурс ввели еще в начале прошлого года. Тогда, для всех уполномоченных давалась краткая выжимка из антипартизанской тактики действий егерей. А этих самых егерей, активно начали готовить на тех же базах, где шла подготовка "невидимок". И хоть говорят, что партизанскую войну прекратить очень тяжело, практически невозможно, но ребята из террор-групп с этим справляются довольно бодро. Тут ведь все зависит от тактики действий и знания психологии человека. И еще надо учесть, что основную массу "лесовиков" составляют именно крестьяне. Городские среди них конечно тоже встречаются, но и к ним есть свой подход. А метода кстати, достаточно проста. Если совсем вкратце, то – егеря сначала ведут тихую разведку в местах предполагаемого базирования противника. Но не в самом лесу, а в районе окружающих его деревень и хуторов. Разумеется, не показываясь на глаза местным жителям. "Лесовики" ведь не в вакууме живут, поэтому из леса в деревни периодически ходят курьеры. Да и не только курьеры. Разведчики, которые через своих родственников получают нужные данные, фуражиры, которые таскают продукты в отряд, просто бойцы, которые к своей жене на побывку забредают. Да и баня далеко не всегда в лесу присутствует...
В общем, егеря какое-то время отслеживают все эти перемещения, отмечая маршруты и время, а потом хлоп – оседлывают изученные тропы и начинают резню. Причем, желательно – бесшумную. В стане тех же "мельниковцев" в результате этих действий начинается нервотрепка. То есть – разведчиков они потеряли, жрать тоже становиться нечего и окружающая обстановка не ясна. Вроде против них никто не проводит войсковой операции, о которой они всегда осведомлены по косвенным признакам (таким как аресты по деревням и блокирование населенных пунктов солдатами). А тут все тихо, но люди пропадают, есть становится нечего, да и деревенские бойцы оторванные от своей родни начинают бухтеть. Какой напрашивается выход? Только уходить из данного района, так как против обученных егерей, которые никогда не вступят в отрытый бой с превосходящими силами, шансов у "мельниковцев" – никаких. А людей становиться все меньше с каждым днем и, нет никакой гарантии, что когда их станет достаточно мало, весь "рой" не прихлопнут возникшие из темноты леса "невидимки".
И они уходят. Безвозвратно, так как выжившие их егеря могут действовать в этом районе и месяц и два и три, даже после ухода "роя" оставшегося от "четы".Уходят туда, где уже нет деревенских родственников, которые всегда готовы накормить и обогреть. Нет, агентура у них конечно работает, и даже в другом районе всегда найдутся люди готовые помочь, но это уже мизер по сравнению с тем что было. Да и хуторяне, составляющие основную массу "борцов", недовольные тем, что не видят своих родных и близких, начинают задумываться над дальнейшими перспективами этой борьбы. А так как между налетами им хочется и поесть и поспать и бабу, то существует два варианта развития событий: либо группа постепенно распадается, либо начинается беспредел. Если распадается, то и хрен с ними, а вот если беспредел...
В чужом районе они начинают потихоньку именно бандитствовать: забирая продовольствие, убивая несогласных, насилуя понравившихся барышень. Местное население, часть которого в начале, вроде даже поддерживало "повстанцев" начинает в результате этого менять свое отношение. То есть, не желая терпеть отморозков у себя под боком, принимается активно стучать. А дальше уже дело техники, так как основная задача выполнена – "лесовики" оторваны от народа и с ними могут справиться власти, работающие на местах.
Это касается в основном малых и средних групп. То есть от "роя" до "куреня" Но и с большими, так называемыми "отрядами" и "группами", в которые могли входить до трех тысяч человек, подобная тактика тоже дает свои результаты. Единственно, что добавляется – это плотное взаимодействие "невидимок" с войсками НКВД и армией которые после проведенной егерями разведки, просто уничтожают "группу" в полном составе. Наибольшую же головную боль, приносят рейдовые формирования, мотающиеся словно бешенные по всей территории Украины и Польши. Только вот на каждую хитрую попу, всегда найдется хрен с винтом поэтому и рейдовиков тоже гасят – дай боже!
Да и вообще – любое партизанское движение без вливаний извне, достаточно быстро хиреет. А с новой тактикой борьбы с ним, проводимым советским командованием, оно заглохнет задолго до начала пятидесятых годов. Но главным, как мне кажется, будет даже не эта тактика, а новая политика, которую сейчас проводит Сталин. Вот она напрочь выбивает почву из под ног у наших противников. В недавно освобожденных районах это еще не чувствуется, но постепенно здешние крестьяне поймут разницу с тем что было и с тем что будет, начиная с этого года. И тогда все эти "проводники", "куренные", "сечевые", просто напросто останутся без последователей...
Так что Смирнов, наиболее прытких в своем районе сейчас прищучит, а потом, уже весной, когда реформы вступят в силу, вся эта партизанщина заглохнет сама собой. Крестьяне обычно люди очень умные, хоть и кажутся нам, городским – тормозами. Но смекалки, мудрости и жизненного опыта у них на сотню городских хватит. И пропаганде они меньше подвержены, предпочитая верить не словам, а делам. А только эти дела пойдут, слова националистических пропагандистов уже не будут иметь никакого значения. Крестьян тогда уже ничто от земли и заработка оторвать не сможет...
Но озвучивать свои мысли лейтенанту я не стал, а послушав еще какое-то время тертого уполномоченного и уточнив все нужные сведения, просто с ним распрощался.
Только вот уехать Ивану не дали. Лишь он подошел к лошади, как посыльный затребовал уполномоченного в штаб, а подошедший чуть позже Гусев, объяснил, что Смирнова на неделю кладут в госпиталь. Ранение у него есть, так что лучше пусть руку подлечит, чем в самый ответственный момент его захватят в плен лесовики. Мда... это Серега правильно придумал. Иван ведь постоянно в разъездах и нет никакой гарантии, что именно в этот момент не сработает закон подлости и его не захватят. А так – в госпитале отлежится и выйдет когда уже все закончится.
В общем, после ухода лейтенанта мы всей группой стали прикидывать план дальнейших действий. Только вот Гусев сразу начал скептически морщится, но помня слова Ивана Петровича о предоставлении нам в предстоящей операции свободу принятия решений, особо не возражал.
Вот так и получилось, что уже на следующий день мы издалека вели наблюдение за хутором Ломзицкого. И кстати этот день нам практически ничего не дал. Хуторок был неотличим от тысяч ему подобных. Жило там было всего двенадцать человек, включая дедов баб и ребятишек. Мужиков средних лет на нем не было вообще, правда остальные жители без них обходились вполне сносно. И что характерно – все были при деле: даже маленькая, лет пяти девчушка, вовсю обхаживала огромный выводок кур и гусей, которые были с нее ростом. То есть картина просматривалась самая мирная и идиллическая.
А на второй день, то есть за неделю до начала операции, мы обратили внимание, что один из сыновей хозяина, сразу после обеда, прихватив с собой двух сестренок намылился в лес. Наблюдающий за этим Змей тихо констатировал:
– По ягоды пошли. Вон, лукошки с собой прихватили.
Проводив взглядом ребятню, я скомандовал:
– Гек, Жан – проследить.
Может они конечно и за ягодами пошли, но проверить не мешало бы. "Невидимки" Шмеля, группу которого я вытребовал себе в помощь и которые подменяли нас ночью, докладывали, что под утро на хуторе взбрехали было собаки. Как будто услышав шум залаяли и тут же заткнулись, учуяв знакомый запах. Света на объекте наблюдения никто не зажигал, поэтому что-то более определенного Шмель сказать не мог. И вроде бы мелочь совершенная – мало ли от чего собачки ночами гавкают, но пунктуальный Шмель счел нужным доложить об этом факте.