Лествица святого Иоанна Лествичника. Тридцать ступеней на пути к Богу - Борис Вячеславович Корчевников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этой истории невероятно все: и глубокий колодец, и слова женщины, и то, что ей отвечает Спаситель, и происходящее вокруг. Однако нельзя сказать, что кротость, простота и незлобие появились у женщины сразу. Сначала она попыталась смеяться и даже немного издеваться над Христом, после чего Спаситель понял, что нет смысла дальше разговаривать с ней. Но после признания женщины в том, что у нее нет мужа, Он открывает ей всю жизнь. Человек, который столкнулся с Господом, получает ответы на все вопросы. То, что Христос сделал по отношению к женщине, Он делает с каждым человеком, который Его ищет.
Лествичник показывает, что быть простым – сложно, многое может этому мешать, даже знания и мудрость.
«Неудобь богатии внидут в Царствие Небесное; неудобно и мудрецы безумные мира сего войдут в простоту» (Лествица, 24:32).
Под конец двадцать четвертой ступени Лествичник вспоминает Павла Препростого, удивительного человека, которого простота за несколько месяцев сделала святым. Павел был египетским земледельцем и современником святого Антония Великого – одного из родоначальников монашества. Застав свою жену изменяющей ему, Павел ушел в пустыню к Антонию и сказал ему: «Хочу стать монахом». Святой Антоний ответил: «Тебе 60 лет, ты слишком стар, чтобы стать монахом». Но Павел настаивал, и тогда Антоний запер дверь и не выходил из кельи три дня. Павел не двинулся с места. Антоний вышел, наломал пальмовых ветвей и повелел Павлу плести веревку, расплести ее и затем заплести заново – он так и сделал. После Антоний предложил: «Хочешь, съедим кусок хлеба?» Павел ответил: «Как ты хочешь, авва», хотя они не ели уже четвертый день. Съели по одному, и Антоний предложил Павлу съесть еще один хлебец. Павел ответил: «Если ты будешь есть, то и я. Если же ты не будешь, то и я не буду». Антоний оставил Павла жить рядом, а спустя время построил ему келью невдалеке. Уже через год к Павлу текли люди за исцелением.
«Истинное удаление от мира, повиновение и хранение уст часто имели великую силу, и сверх чаяния врачевали неисцельные страсти» (Лествица, 24:28).
Вот еще прекрасный пример того, как можно добиться блага с помощью кротости. Раз в год Ангел касался вод купели Вифезда в Иерусалиме. Тот, кто первый успевал нырнуть в купель, исцелялся. Евангелие сохранило рассказ о человеке, который не мог окунуться, но был исцелен благодаря своей кротости.
«Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров? Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня. Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи. И он тотчас выздоровел, и взял постель свою и пошел» (Евангелие от Иоанна, 5:5–9).
Господь увидел кроткого и смиренного сердцем больного, к которому подошел и задал весьма странный вопрос, но действительно исцелил.
Для того чтобы стать кротким, Лествичник советует удалиться от мира, повиноваться и не болтать.
«В кротких сердцах почивает Господь, а мятежливая душа – седалище диавола» (Лествица, 24:7).
Господь восходит на крест в смирении и кротости, крест – это всегда неприятное и несвойственное тебе, его можно взять только в смирении и кротости. Человек, взявший свой крест, автоматически становится кротким, приучает себя к этому.
Наконец, в «Лествице» содержится и предупреждение о том, чтобы, даже совершая что-то добродетельное, люди не впадали в самолюбование и не думали: «Вот, как я кроток и мудр».
«Борись, и старайся посмеиваться своей мудрости. Делая так, обрящешь спасение и правость о Христе Иисусе, Господе нашем» (Лествица, 24:34).
Двадцать пятая ступень
Об искоренителе страстей, высочайшем смиренномудрии
«Кто хотел бы чувственным словом изъяснить ощущение и действие любви Божией во всей точности, святого смиренномудрия – надлежащим образом, блаженной чистоты – истинно, просвещения Божественного во всей его ясности, страха Божия – неложно, сердечного извещения – чисто; и кто думает одним сказанием своим просветить и научить невкусивших сего самым делом, тот делает нечто подобное человеку, вознамерившемуся словами и примерами дать понятие о сладости меда тем, которые никогда его не вкушали. Но как последний всуе риторствует, или, лучше сказать, пустословит, так и первый, будучи неопытен, сам не знает, о чем говорит, или сильно поруган тщеславием» (Лествица, 25:1).
Даже Святой Иоанн Лествичник не может найти точные определения смирению, но дает понять, что эта высота труднодосягаема.
«Смирение есть духовное учение Христово, мысленно приемлемое достойными в душевную клеть. Словами чувственными его невозможно изъяснить» (Лествица, 25:41).
Храм Гроба Господня, где 2000 лет назад состоялось распятие, высится над горой Голгофа. Это место и крест стали символом смирения. Мудрость приходит не с годами, не с опытом, а именно со смирением.
«Если гордость некоторых из Ангелов превратила в бесов, то без сомнения смирение может и из бесов сделать Ангелов» (Лествица, 25:63).
В старых людях очень часто можно разглядеть невероятную простоту и отсутствие заносчивости. Герои отечества, прошедшие войну, тоже очень простые, но мудрые – такое сочетание качеств называется смиренномудрием. Страдание предназначено для того, чтобы умертвить страсти, через горе человек убирает все лишнее из своей жизни. Однако боли можно избежать с помощью кротости и смирения.
«…один сказал, что смирение есть всегдашнее забвение своих исправлений. Другой сказал: смирение состоит в том, чтобы считать себя последнейшим и грешнейшим всех. Иной говорил, что смирение есть сознание умом своей немощи и бессилия. Иной говорил, что признак смирения состоит в том, чтобы в случае оскорбления, предварять ближнего примирением (…). Иной говорил, что смирение есть познание благодати и милосердия Божия. Другой же говорил, что смирение есть чувство сокрушенной души и отречение от своей воли» (Лествица, 25:3).
Лествичник так и не может выбрать точную формулировку значения смирения, однако
