Дастур ал-Мулук (Назидание государям) - Ходжа Самандар Термези
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец та [обманчивая судьба], действуя как Фархад, [но] топором, [мягким] как мазь, сделала брешь в Бисутуне[299] жизни Каландар-бека, лекарь проколол ему бока, а смерть напала на крепость его жизни.
Когда мстительное небо проявило старую вражду и бросило камень бедствия в зеркальный дворец их спокойствия, всю ночь с сокрушенным сердцем они проливали горькие слезы, как горящая свеча; подобно мотыльку, они волновались за луч его красоты. Словом, они провели эту ночь таким образом, что состояние ужаленного змеей казалось легче и приятнее, чем их состояние, [хотя] ночь разлуки для самого [умирающего] была |Л 1936| днем соединения [с богом]. |Т 58а|
После того как они в таком положении /Та 218/ провели ночь, по злобе судьбы этот крупный жемчуг чистой воды они скрыли от взора людей в раковине земли, с сотнями глубоких скорбей предали чистой земле этот бадахшанский рубин. Язык судьбы для утешения сокрушенных горем людей произнес:
Стихи
Есть ли в этой страшной пустыне кто-либо,
Кто не был охвачен любовью, [влекущей за собою] гибель?
Часто меч судьбы оказывается острым,
Не отличает юношу от старца.
Услышав это увещевание, они поняли, что от розы красоты этого [Каландар-бека] отныне донесется лишь благоухание, выдающиеся способности его отразятся только в зеркале воображения, итак, им ничего не оставалось, кроме безысходности.
Поскольку длань терпения прибежища начальствования упомянутого [Аллаяр-бия] была сильной и нога выносливости его была твердой, он так скрывал боль разлуки [с сыном], что можно было заметить лишь высохшие губы /Та 219/ от тяжких вздохов, в сердце ночи запечатлелись только глаза, мокрые от его кровавых слёз. Когда в нем бурлило море любви к Калан-дар-беку, он не мог погасить огонь сердца валежником, корабль смущения его не мог выбраться благополучно из пучины сотрясения, поневоле боль своего сокрушенного горем сердца он выражал следующими стихами муллы Сайида:
Двустишие
О ты, ради кого жертвуют жизнью страстно жаждущие |Л 194а| видеть [тебя], куда ты ушел, куда?
В поисках тебя согнулся стан твоих друзей,
Ухо времени, словно колокольчик, наполнилось звуками, [зовущими] тебя,
Ты ушел туда, куда никогда не доносится звук.
Когда обстоятельства сложились таким образом, [поэт] пожелал, чтобы язык благоухающего амброй пера /Та 220/ распространил по миру тайны благоухания этого цветника, чтобы на страницах времени сохранился рассказ этого соловья о |Т 58б| благоухании той розы.
Стихи
Всякий раз, когда я думаю, [убеждаюсь], что в презренном мире
Доброе имя приобретается в течение [всей] жизни человека.
Дату его смерти можно вывести из этого кыт'а.
Кыт'а
Когда из этого мира ушел Каландар-бек,
Он накинул на себя одежду небытия,
Замолк его язык,
Никто не знает, чему научило безмолвие.
Я спросил у моего пера дату его кончины,
Разум промолвил: ”Та'рих (дата) [его] в словах
“Сжег сердце"”[300].
Важное событие
Одним из событий времени является следующее. Вершитель дел страны, могущественный, как небо, Гаиб Назар-бий сарай, который по своей добропорядочности не был способен к измене в делах, касающихся его величества [хана], а по смелости был таким, /Та 221/ что, если в стране красавиц выказывала неповиновение [хотя бы одна] прядь волос, поднимался |Л 194б| ветер его счастья и по присущей [ему] смелости он снимал корку прыща, не роняя [при этом] ни единого волоска. Дворец его, что был обителью улемов — защитников веры и местом собрания ученейших мужей, еще больше прославился из-за того, что устраивались [в нем] увеселения и происходили беседы [ученых].
Стихи
Благодаря прославленному среди простых и знатных людей,
Из-за Гаиба Назар-бия прославился небосвод.
Он является высокой звездой в зодиаке страны,
Прекрасной жемчужиной в ларце счастья,
Вся природа его создана из человеколюбия.
Он ангел в образе человека.
В тысяча сотом году хиджры, по приказу его величества, места халифского достоинства, тени бога [Субхан-Кули-хана] этот достойный вечного счастья [Гаиб Назар-бий] отправился в поход на Хорасан.
Стихи
Получив /Та 222/ от него разрешение, эмир, управляющий миром,
Снарядил войско для войны.
Когда выступило море войска,
Оно наполнило мир звуками труб. |Т 59а|
Под топот скачущих [коней] с пышностью и великолепием
Оно направилось в горы и степи.
Издали показалось море воды,
Земля около него точно ртуть в смятении.
Что за море, оно красотой ослепляет планету,
Горы, [окружающие] его, [своим величием] лишают блеска [глаза] зрителей,
Берега его блестят, как губы храбрых мужей,
Берег его заключил в объятия райскую реку.
Походило на луну изображение в нем солнца,
Небосвод для него был челном, месяц — плотом.
Когда войско, подобное морю, пришло в движение, напоминая волну, выбрасывающую на берег пену, сочтя своим долгом лодавить бунт мятежного врага, оно переправилось через |Л 195а| Амударью. Благодаря [своему] великому счастью /Та 223/ город Андхуд[301] стал местом ”слияния двух морей”[302], на этой земле, подобной раю, произошло сближение двух счастливых звезд, то есть благословенный Мухаммед Са'ид-ходжа прибыл с войском Балха и Бадахшана и присоединился [к войску Гаиба Назар-бия].
Прибежище начальствования высокостепенный [Гаиб Назар-бий], взвесив [все] весами [своей] природы, [испробовав] пробным камнем проницательности, увидел, что в этом бесчисленном войске, подобном цветнику, бушует пламя от отсутствия единодушия, волнение — от разногласия.
Тот доброжелательный муж, лучший среди сотворенных Аллахом людей Адина Мухаммед диван-беги минг, который по превратностям судьбы таил в сердце некоторую обиду на жителей Балха, сладким языком, остроумными словами предложил [мир]. Этих людей, расходившихся во мнениях, [как звезды] Большой Медведицы, сделал единодушными, похожими на Плеяды.
