Цель обманывает средства - Даниэль Дакар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, могли бы и порыпаться, но вот орудия «транспорта» как-то не очень тому способствовали. А российские опознавательные коды подсказали атаковавшим, что ребята на «беззащитном одиночном корабле», скорее всего, недобрые и конвенций не подписывали. Еще бы, конвенции — они для военных и полиции, а это вроде как гражданские. Им те конвенции сугубо параллельны, раз уж с их «транспорта» орудийные системы не демонтированы, и как-то же это проходит все таможни.
Эфирное пространство вокруг Бетельгейзе наполнилось нецензурной бранью обманутых в лучших ожиданиях пиратов. Шедший относительно неподалеку патрульный корвет Евросоюза едва успел спасти пиратский корабль от расстрела, поскольку Дирку взбрело в голову попрактиковаться, а Заславский не имел желания мешать своему канониру. Сцена «не ждали» удалась, все участвовавшие стороны пребывали в крайней степени изумления. Урмаса утешали всем экипажем, доказывая, что практика — дело наживное, а приз за отправленную под арест пиратскую команду и сданный властям ЕС фрегат — вполне неплохая сатисфакция.
Так Дирк привыкал к судовой роли канонира. Впрочем, ничего удивительного — воевать ему было не в новинку, а корабельные излучатели поддавались приручению не хуже ручных излучателей. Максу тогда не пришло в голову, что так Урмас просто социализируется, стараясь найти себя в мире, по отношению к которому штурмовик постарел на полсотни лет за один сон. Впрочем, это никому в голову не пришло, даже врачу Лемке. Разве что «Ревелю», но ИскИн, если и понял, то виду не подал. Он просто старался во всем помогать своему экипажу.
Заславский наблюдал за Дирком с огромным удовольствием. Немаленьких размеров прибалт легко устроился в пилот-ложементе штатного канонира и ловкими движениями управлялся с пока незнакомыми для себя системами. Судя по внешним проявлениям, Дирк подгрузил в виртуальную оболочку «канонир» какие-то тактические вводные, туда же добавил характеристики новых установок и развлекался, моделируя бой в виртуальности.
Собственно, так оно и было. Более того, именно это Макс и собирался предложить канониру. Но Дирк был парнем на редкость сообразительным, и совет от Заславского не потребовался. Ведь по большому счету — если не считать развития технологий — мир не изменился. И Дирк, человек с крайне прагматичным подходом к жизни, просто использовал новые технологии так же, как когда-то использовал известные ему в прошлом. В рамках своего крайне прагматичного подхода.
Макс кивнул головой спине Урмаса, одобряя его действия, и вышел из рубки. Дирку явно было ближайшее время ни до кого. Стало быть… Заславский поднес к губам коммуникатор:
— Отто, Леон — начать процедуры предстартовой подготовки. Отстыковка через пятнадцать минут, я пока коридор запрошу.
— Принято, капитан, — ответил бас Лемке, а чуть позже его слова повторил голос Аскерова. Макс переключил коммуникатор на внешний канал.
— Диспетчер, здесь транспорт «Ревель», капитан Заславский. Прошу подготовить расстыковку через пятнадцать минут и дать стартовый коридор.
— Здесь диспетчер, Максим Викторович, ваша просьба услышана, оставайтесь в канале, — ответил Максу приятный женский голос. Через несколько секунд диспетчер продолжила:
— Максим Викторович, вы поставлены на расстыковку через четырнадцать минут тридцать секунд, даю обратный на ваш дисплей. Стартовый коридор будет предоставлен по расстыковке. Скорость вращения — десять оборотов в сутки, угловое ускорение отсутствует. Принимайте навигационную коррекцию через семь минут. Подтвердите прием вводных, пожалуйста.
— Навигационная через семь минут, без углового, десять оборотов, четырнадцать десять до расстыковки, принял Заславский. Диспетчер, всего хорошего, навигационную примет автоматика.
— Всего доброго, «Ревель», до скорого! — согласно традиции, диспетчер выразила надежду на скорую встречу. Макс, согласно традиции же, отвечать не стал, просто опять переключил коммуникатор.
— «Ревель», через семь минут навигационную примешь, ладно? И сразу же запускай предстартовый зуммер.
— Принято, капитан, — отозвался ИскИн.
Заславский, довольный розданными указаниями и общей реакцией, быстро зашагал в свою каюту. Как раз успевал дойти туда и обратно, заодно и переодеться из парадно-официального костюма в нормальный рабочий комбез. В рубку Заславский вернулся уже не напоминая новогоднюю ёлку, готовящуюся к параду. Собственно, кроме него никто и не наряжался — но кроме него никто и не подписывал акты у поставщиков. И неважно, что поставщиками в этот раз были банальные техники от нанимателя, просто невежливо капитану подписывать документы в рабочем.
Леон шустро что-то отбивал на своей «доске», Лемке вальяжно и спокойно прогонял положенные предстартовые тесты, а Урмас все еще не вылез из виртуалки, приспосабливаясь к новому оружию на борту. Макс обвел рубку взглядом: умиротворяющее зрелище — все на своем месте, каждый занят делом. Сущий рай, можно сказать. Но говорить этого он не стал, просто это стало его маленьким суеверием — перед стартом убедиться, что все именно так. С точки зрения Заславского, подобная предстартовая картина гарантировала, что рейс пройдет хорошо. Вот сейчас должен зазвучать голос ИскИна, сообщающего, что включает зуммер.
— Внимание экипаж, включаю зуммер, первый гудок — семь минут до расстыковки! — Голос «Ревеля» прозвучал как в коммуникаторе, так и по корабельной трансляции. Заславский окончательно успокоился, на лице его проскользнула довольная улыбка. Макс взлетел на мостик, устроился в своем ложементе и подключился к управлению, одновременно давая в сеть статус «капитан на мостике».
Семь минут пролетели под поскрипывание зуммера, в обыденных донельзя процедурах, а последние пятнадцать секунд до расстыковки Заславский превратил в зрелище. Впрочем, это тоже уже стало традицией. Просто вместо тактического дисплея — на полрубки — он вывел внешнюю картинку, превратив стену и дисплей на ней в обзорное стекло. Естественно, стеклом оно не являлось, но обзорный экран давал полную иллюзию гигантского иллюминатора. Вовремя — там как раз расходились створки дока, выпуская «Ревель» из нутра орбитальной базы наружу, в Космос. Понятное дело, что пока что только в околоорбитальное пространство вокруг Земли-матушки, но все-таки Космос.
Сияние звезд и огромный полудиск Земли заполнили рубку. Макс успел насладиться этим зрелищем сполна, перед тем как услышать координаты стартового коридора, автоматически переданные со станции, и включить сначала маневровые, а потом и маршевые двигатели.
Со стороны это должно было бы выглядеть крайне величественно: гигантская сигара бывшего эсминца медленно выползла из нутра станции, напоминающей каравай-переросток, и медленно, как будто неуверенно, отталкивалась выхлопами маневровых дюз. А когда коридор, определенный диспетчерами, был занят — вспыхнули жерла маршевых двигателей, и корабль словно растаял в мраке предвечной тьмы Космоса.
Как минимум один человек на Земле точно не любовался стартами кораблей. Никогда. Ему всегда было не до них. Пока судьба не привела его в высокие кабинеты, Геннадия Горина в кораблях интересовала живучесть и грузоподъемность. А также вооруженность (что орудийная, что тягово-энергетическая), скорость, незаметность… Но никак не зрелища их стартов. А с генеральскими погонами Геннадию Владимировичу пришлось осваивать тактику кабинетов и совещаний, что опять-таки не оставило времени любоваться стартами межзвездных скитальцев.
В момент, когда Макс Заславский включал маршевые двигатели, Геннадий Горин смотрел на лейтенанта подразделения «Серебряная чайка» Стаса Бартенева, стоявшего перед ним навытяжку. Смотрел и раздумывал: а стоит ли отправлять именно Стаса? Может быть, поискать оперативников поматерее, позлее? Или наоборот — сделать ставку на незашоренный взгляд молодого офицера? Ведь лейтенантские погоны и должность ротного Бартенев получил три недели как. Впрочем, он в сержантах проходил семь лет, одних разведывательно-диверсионных выходов у парня — как блох на барбоске… Генерал изволил сомневаться.
Стас стоял навытяжку, широкоплечий и коренастый, среднего роста, но с огромными «набитыми» костяшками на немаленьких кулаках. Глазами начальство не ел, просто стоял и молчал, понятия не имея, с чего вдруг его группу выдернули, посадили в командном центре на Земле, под Петербургом, и заставили уже четвертый день валяться на пузе. Вроде как куда-то отправят, вроде как чего-то начальство придумало, но пока-то? Тренировки только в спортзале, даже наружу не выпускают, кормежка по расписанию — это, конечно, здорово, но «лошадь любит бегать», а не в стойле прохлаждаться.
— Скажите-ка, лейтенант, — начал Горин, которому надоело думать в одиночку, — вы рейд на Светлую помните?