Приговор приведен в исполнение - Сергей Зверев

– Стоп машина!

Плавно уменьшая ход, сторожевик разрезал форштевнем волну.

– Шлюпку на воду! – Дрожащими пальцами офицер ломал спичку за спичкой, пытаясь прикурить дешевую сигарету без фильтра.

Напарник, проводивший задержание Святого, щелкнул зажигалкой:

– Успокойся, Васильевич… Все будет в полном ажуре. Сейчас сбросим клиента, и амба.

Капитан сторожевика отер ладонью пот с загоревшего, продубленного солеными ветрами кирпично-красного лица. Сплюнув на мостик, чего он никогда не делал, пограничник сказал:

– Сашок, отбуксуй парня. Я лясы точить с делягами не смогу. Первый раз продался… Муторно мне! Подставил деловым передок, как прошмандоха подзаборная.

– Не для себя, Васильевич, прогнулся, – спускаясь с мостика, произнес офицер, имея в виду истину, известную только им двоим.

Шлюпка скребанула килем по дну. Все тот же веснушчатый паренек, не опасаясь вымокнуть по пояс, браво перескочил через борт, держа над головой автомат. Взбивая брызги, он подтянул лодку к кромке берега, усеянного выброшенными штормом космами водорослей.

Двое мужчин, синхронно хлопнув дверцами, вышли из угловатого джипа «Сузуки», стоявшего в ложбине между песчаными дюнами. Оба сытых крепыша разительно напоминали Толю – широкий разворот груди, каменные челюсти, перемалывающие жвачку, бычьи шеи и глаза, скрытые черными очками. Такие субчики производят эффектное впечатление на рядовых граждан, у которых старанием кинорежиссеров сложился образ крутых парней, разрешающих все проблемы одним метким выстрелом.

Святой от стереотипов был свободен, дешевые киноподелки почти не смотрел. Ему с лихвой хватало жестокой реальности, где кровь была не бутафорской краской и удары не имитировали, а старались нанести так, чтобы как минимум отбить внутренности.

Впрочем, встречавшие приятно поражали вежливым, прямо-таки трепетным отношением к вновь прибывшему.

– Принимайте по этапу! – Активный конопатый погранец грубо подтолкнул Святого, медлившего с переходом к новым конвоирам.

Один из них с чуть обвислыми, гладко выбритыми щеками, которого Святой уже мысленно прозвал Мопсом, уничтожающе взглянул на лопоухого мальчишку и сместил на лоб очки.

– Воин, а ну метнулся отсюда! – едва шевеля мясистыми губами, процедил Мопс, испепеляя глазами конопатого.

Обиженно шмыгнув носом, мальчишка вернулся в шлюпку. Возникшую паузу Святой использовал для более подробного изучения личностей встречающих и транспортного средства, тут же сделал кое-какие выводы: мужчины, судя по бледной коже, прибыли на юг недавно, к органам безопасности, так по старой привычке он именовал расплодившиеся, словно мухоморы после дождя, многочисленные «конторы», радеющие о государстве, они отношения не имели. У фээсбэшников физиономии будто подтерты ластиком – ни одной запоминающейся детали, а эта пара типажей, светящихся сытым благополучием, была из другой оперы.

– Пройдемте в машину! – с лакейской учтивостью произнес Мопс.

Салон «Сузуки», пропахший сигаретным дымом, разделяла решетчатая перегородка, отсекавшая место водителя от задних сидений. Святому предложили разместиться в тыльном отсеке.

Стряхнув песок с подошв, он не оглядываясь, сел в машину, ничем не напоминавшую автозак или милицейский «УАЗ», метко прозванный «козлом». На левом сиденье громоздился холм коробок, баночек, упаковок с пестрыми этикетками. Приготовленной снеди хватило бы на взвод голодных спецназовцев. А на полу, повернутый на ребро, стоял картонный ящик баночного пива «Туборг».

– Мать моя женщина, – ехидно воскликнул Святой, – какой консервный рай! Скажите, теперь всех задержанных перевозят в продуктовых лавках на колесах? Я слишком долго не был в России.

Уловивший иронию в голосе пассажира мордастый крепыш, севший за руль, показал, что и он не лишен чувства юмора:

– Для избранных у нас сервис по высшему разряду. Пейте, ешьте, курите, но пивком не злоупотребляйте. Клозет конструкторы тачки не предусмотрели, а с остановочками – напряг! Торопимся!

Перехватывая инициативу, Святой перебил говорившего, вскрывая зашипевшую банку:

– С пивка-то я, пожалуй, и начну.

Пожав плечами, водитель нажал клавишу стеклоподъемника. Непроницаемые пластины тонированного стекла изолировали Святого от внешнего мира с четырех сторон. Выцедив маленькими глотками содержимое банки, он порылся в горке припасов и нашел там одноразовую зажигалку и блок сигарет. Закурив, Святой обернулся, увидав в матовой поверхности стекла размытое отражение своего лица и огненную точку от сигареты.

Внедорожник качнулся. Передняя и задняя оси полноприводного автомобиля синхронно завращались. Прессуя песок колесами, джип, подпрыгивая на ухабах, отдалялся от моря, а стальная тень сторожевика скользила в противоположную сторону.

Тряский марафон продолжался недолго. Скоро машина выехала на шоссе, и Святой, расслабившись, прилег, забросив ноги на кучу съестного. Методично анализируя стремительные перемены, он вычленял в туманной перспективе светлое и темное. К разряду положительных выводов Святой без колебания отнес то, что его персону опекали не служители закона, а представители иных структур.

«Париться в смердящем испражнениями и хлором следственном изоляторе тебе не придется, – размышлял он. – Это несомненный плюс. Взамен от меня потребуют услуги определенного рода – это минус. Репутация – обоюдоострая вещь, и, похоже, она сыграла злую шутку. Но как мастерски обтяпано дело, – искренне восхитился Святой, расставляя события по порядку, в строгой последовательности, – какая грандиозная многоходовая комбинация! Но партия, уважаемый гроссмейстер, еще не завершена. Мне поставили шах, не мат».

Имя противника, одержавшего промежуточную победу, для Святого не было тайной, но зачем она ему понадобилась, ответить пока не мог.

Он свернулся калачиком и впадал в приятное оцепенение, прислушиваясь к журчанию отлаженного мотора. Дорога предстояла долгая, а Святой был из породы тех людей, которые не могут бездействовать. Пустопорожнее умствование только отнимало силы и ослабляло волю. Поэтому он постарался заснуть, чтобы в нужный момент быть в форме.

Привычка – основа характера. Натренированная годами службы в частях специального назначения способность спать в самых невероятных условиях была производной неприхотливой натуры Святого, привыкшего довольствоваться минимумом удобств, извлекая при этом максимум пользы для физического состояния организма.

Очнувшись, он ощутил прилив бодрости. Энергия его распирала. Ей немедленно требовался выход. Согнув указательный палец, он несколько раз с паузами постучал по стеклянной перегородке.

Ширма опустилась. В клетку решетки просунулся кончик носа конвоира, напарника Мопса.

– Чего надо?

Над красноватыми от бессонницы глазами сопровождающего выгибались мохнатые, по густоте не уступающие брежневским брови.

– Шоколада… – передразнил Святой.

– Ты че, офигел? Где ночью на трассе шоколад найти? – с детской наивностью удивился бровастый.

Ведший внедорожник Мопс одернул напарника:

– Купился, дурик? Он же выкалывается!.. Давай конкретно! Какие проблемы?

– Тормозни. Приспичило отлить. Пузырь лопнет.

Святой пытался рассмотреть местность сквозь лобовое стекло, но видел только кроны деревьев на фоне фиолетового неба, нить разделительной полосы и два снопа света, исходящие от фар джипа.

– Предупреждал же, не налегай на пивцо! – пробубнил Мопс.

– Так что, мне под себя сливать?

Конвоир замученным голосом перетрудившегося человека буркнул:

– Погоди. Подберем тебе туалет.

Проехав метров шестьсот, джип остановился. Вокруг простиралась напоенная запахами полынной горечи ночная степь. Было тихо и темно. Никаких огней. Только первозданная пустота причерноморской равнины.

– Благодать-то какая, мужики! – Вышедший из машины Святой не спешил справить нужду.

Приметив балку, широкий разрез степного оврага, змеившегося рядом с шоссе, он оценивал шансы на рывок. Сопровождающие, тертые калачи, преднамеренно тормознули на открытой местности, прошляпив тем не менее природное укрытие.

– Скорее! – крикнул из кабины Мопс, не глушивший двигателя.

Фары внедорожника, стоявшего наискосок к обочине, высвечивали значительный участок ровнехонького, как теннисный корт, пространства. Овраг был справа от Святого, а слева торчал бровастый, сунув руку под мышку. Он словно измерял температуру, придерживая градусник. На самом деле ладонь конвоира лежала на рукоятке пистолета.

Теребя ширинку, Святой возмущенно выкрикнул, обращаясь к томившемуся в джипе Мопсу:

– Дорогой! Мне по-большому надо!

– Ну и че? – равнодушно отозвался тот.

– Переключи на ближний свет. Неудобняк с…ть на ваших глазах. Я не извращенец!

Бровастый загоготал, найдя ситуацию подконвойного забавной.