Индия, Судан, Южная Африка. Походы Британской армии - Уинстон Спенсер Черчилль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новый губернатор Экваториальной провинции, конечно же, не мог сразу уничтожить конфедерацию работорговцев. Зубейра пригласили в Каир, и, когда верный союзник и дорогой гость египетского правительства наконец там оказался, ему не позволили вернуться домой, туда, где он чувствовал себя как рыба в воде. Несмотря на то, что таким образом работорговцы лишились своего предводителя, они все еще были сильны, и сын Зубейра, храбрый Сулейман, решил продолжить дело отца. Выведенный из себя пленением отца и опасаясь такой же участи, он решил начать восстание. Но генерал-губернатор, облачившись в парадную форму и оседлав быстроходного верблюда, в одиночку прибыл в лагерь повстанцев и добился того, чтобы вожди восстания покорились ему, еще не придя в себя от изумления. Это происшествие серьезно потрясло устои государства работорговцев, и, когда в последующие годы Сулейман снова восстал, египетские войска под командованием Гесси-паши без труда рассеяли его отряды и заставили его сдаться.
В конце 1879 г. Гордон покинул Судан. Целых пять лет, с небольшими перерывами, продолжалась его кипучая деятельность в провинциях этой страны. Его энергия заставила встрепенуться всю страну. Генерал решил искоренить работорговлю, уничтожить сам механизм продажи живого товара, и, поскольку это ремесло было наиболее важным в стране, он подорвал основы социальной системы. Гордон был, как он сам и осознавал, предвестником шторма. Угнетенные и дикие народы узнали, что и у них есть права. Беды суданцев уменьшились, их знания увеличились. Все население страны было приведено в движение; ветер перемен дул сильнее и сильнее, пока не превратился в бурю мощнейшего восстания.
До 1881 г. в Судане не было выступлений религиозных фанатиков. В своей крайней нужде несчастный народ забыл даже о религии. Тем не менее он был готов взяться за любое дело, каким бы безнадежным оно ни было, если оно сулило освобождение от египетского ярма. Народ останавливало лишь отсутствие лидера, способного объединить племена и вселить в них боевой дух. Летом 1881 г. такой лидер нашелся.
Человек, деятельность которого стала непосредственной причиной войны на реке, родился на берегах Нила, неподалеку от Донголы. Он принадлежал к бедной семье, члены которой не пользовались особым уважением. Но ведь пророк Мухаммед утверждал, что происходит из царского рода, а Иисус Христос возводил свою родословную к царю Давиду. Мухаммед Ахмад же считал себя одним из «ашрафов» [11]; эту точку зрения можно принять постольку, поскольку ее нельзя опровергнуть. Его отец был простым мусульманским священником; несмотря ни на что, он смог преподать сыну основы религии, заповеди Корана, а также научить его письму. Отец умер по пути в Хартум и оставил будущего Махди, еще совсем маленького, во власти божией. Мальчики, лишенные отцовской опеки, часто приобретают решительный характер и имеют независимый образ мыслей; по-видимому, только благодаря этому им удается пережить тяжелую утрату юности. Так произошло и с Мухаммедом Ахмадом. Он искал средства к существованию и пытался научиться какой-нибудь профессии.
Значительная часть населения стран, где сильно влияние религии, проводит свои дни в праздности, живя за счет кропотливого труда набожных людей. Молодой человек решил заняться тем, к чему он испытывал наибольшую склонность. Он стал священником. Закончив свое религиозное образование, он отправился в Хартум и стал учеником известного подвижника, шейха Мухаммеда Шерифа.
Его преданность учителю и наукам, крайний аскетизм, необычайное влияние на людей, которым он вскоре стал пользоваться, привели к тому, что у него появилось несколько своих собственных учеников. С ними он отправился на остров Абба. Здесь у вод Белого Нила Мухаммед Ахмад провел несколько лет. Два его брата, строители лодок, жившие неподалеку, помогали ему. В одной из книг мы читаем: «В глине на берегу он вырыл себе пещеру и жил там в полном уединении, постясь по нескольку дней»[12].
Но это скромное и незаметное существование было прервано одним неприятным инцидентом. Святой шейх решил устроить праздник в честь обрезания своего сына. Шериф, как и многие в то время, не всегда строго придерживался религиозных правил и объявил об отпущении любых грехов, совершенных во время празднований. От имени самого Бога он приостановил действие запретов на песни и танцы. Но аскет с острова Абба с дерзостью реформатора выступил против такого разложения нравов и провозгласил, что только Бог имеет право прощать грехи. Эти слова быстро достигли ушей шейха, и в справедливом негодовании, которое обычно сопутствует разоблачению дурного поступка, он потребовал, чтобы Мухаммед Ахмад незамедлительно явился к нему. Тот повиновался. Он уважал своего учителя. Он покорно просил о прощении, но напрасно. Шериф понимал, что в его пастве должна сохраняться дисциплина. Все более выходя из себя, он бранью прогнал самонадеянного ученика и исключил его из числа избранных.
Мухаммед вернулся домой. Он бедствовал. Надев тяжелый деревянный ошейник, облачившись во власяницу и посыпав голову пеплом, он снова вернулся к своему наставнику и в этом покаянном наряде умолял о прощении, но вновь был с позором изгнан. Не увенчалась успехом и его следующая попытка посетить шейха. Но через несколько недель шейх по некоему делу прибыл на остров Абба. Его бывший ученик неожиданно появился перед ним, одетый во власяницу, с посыпанной пеплом головой. Не обратив внимания на страдания и преданность, тем более замечательную, что к ней были безразличны, безжалостный шейх разразился проклятиями. Среди всех прозвучало и такое: «Ты свободен, проклятый житель Донголы».
Оскорбления, связанные с принадлежностью к какой-либо группе людей, очень опасны, хотя и наиболее эффективны. Нередко можно простить обидные слова, направленные против самого тебя, но то, что затрагивает честь твоей нации, звания или профессии, обычно вызывает ярость. Мухаммед Ахмад восстал. Он сделал все, что может сделать человек, чтобы заслужить прощение. Теперь же его на людях назвали проклятым жителем Донголы. Вернувшись домой, Мухаммед сообщил своим ученикам (они не
