Ветер (СИ) - Сергей Панченко

Со слов Джона, он жил в оборудованной пещере, примерно на уровне километра с небольшим, над уровнем моря. Сейчас под ним, вместо долины, заросшей лесами, находился водоем. Он простирался во все стороны, насколько хватало глаз. С двух сторон он был огорожен горными хребтами, но вперед он простирался, насколько хватало глаз.

Джон сидел на волне военных и сразу отправился в пещеру, когда понял, что дело запахло жареным. Уже подходя ко входу, он понял, что поступил правильно. Сильнейший ветер начал бомбардировку. Последние метры дались ему тяжело. Свет мгновенно померк. Мокрый ветер застил дорогу, лишая видимости на расстоянии вытянутой руки. Джона обуяла паника, ибо он совершенно потерял ориентир. К тому же камни, несомые ветром начали пробивать его одежду.

Хватаясь за любой выступ, Джон нашел чугунную дверь, которую специально спрятал от чужих глаз. Он едва успел ее открыть, как огромная масса камней и воды с грохотом сошла прямо над его головой. Джон заскочил внутрь, напустив в помещение воду. Он захлопнул дверь и в страхе пролежал пару часов, прежде чем решился встать. Тело кровоточило, и было совершенно синим, отбитое камнями. За дверью неистовствовала стихия. Она трясла гору, вызывая вибрацию стен. На полке, где у Джона хранилась посуда, раздавалось постоянное жужжание. Частые вибрации создавали звук, похожий на работу мощного электродвигателя.

Джону пришлось делать себе примочки из спирта и лекарств. Он боялся, что может начаться гангрена, так как все тело было в кровоточащих ссадинах. Несмотря на свой лихой характер и психологическую подготовку, Джону было страшно. Когда через неделю ураган стих, мужчина долгое время не решался открыть дверь. Когда же он решился, представшая его взору новая реальность не только не испугала его, но и вселила в него уверенность в собственной избранности.

Джейн не очень любила общаться с Джоном. Он всегда выбирал покровительственную и поучительную интонацию, и у нее создавалось ощущение, что она разговаривает с господом богом в человеческом обличье.

— Этого психа спасать не надо. Он уже спасен. Господь специально изолировал его от остальных. — Примерно так она относилась к своему соотечественнику.

Зато к экипажу американской подводной лодки она относилась с огромным сочувствием и старалась не пропускать ни одного сеанса связи. Втайне от Игоря, она рассказала о Хранилище семян на острове Шпицбереген. Как биолог она знала о нем и решила дать небольшой козырь подводникам.

Егор налил немного воды в котелок и поставил над таблеткой сухого горючего. Он угрюмо посмотрел на таблетку, пламени которой едва хватало нагреть литр воды.

— А дрова все равно придется искать. Крысятину на таблетке не приготовишь.

— Бе! — Катя сделала вид, как ее тошнит от слова «крысятина».

— Хорошо, я буду называть ее дичь. От слова дичь тебя не тошнит?

— Тошнит, я же все равно знаю, что это крыса.

— Не крыса, дочь, а горный кролик. Это разновидность кроликов. Горные кролики маленькие и серые, и немного похожи на крыс. — Отец сочинил небылицу.

— Как дед Мороз похож на тебя?

— Да, примерно такое же сходство.

С улицы донесся гром.

— Интересно, теперь дожди каждый день будут идти? — Озвучила свои мысли Тамара.

Ей не ответили. Егор почему-то подумал, что планета сама в шоке от того, что произошло на ее поверхности, и теперь никак не может определиться с новым порядком погодного круговорота. Огромные водяные массы, выброшенные на сушу, изменили весь установленный миллионами лет порядок движения ветров и течений. И когда этот порядок установится снова еще неизвестно? Вода будет стекать в океаны, постепенно заполняя их снова, и в течении этого периода никакой стабильности не будет.

Громовые раскаты участились. Они были все ближе. Матвей не усидел на месте.

— Я пойду из тоннеля посмотрю на грозу.

— Наружу не выходи. — Предупредил его отец.

— Я с ним, пригляжу. — Тамара решила подстраховаться.

На улице стало еще темнее. Тяжелое близкое небо озарялось вспышками молний, сверкавших где-то там, за темной пеленой облаков. После каждой вспышки гремело так, что закладывало уши. Тамара не могла припомнить ни одной такой грозы за всю свою жизнь. Вдруг одна из молний ударила в водоем. Ее вспышка так ослепила всех, что на мгновение показалось, что они потеряли зрение. Следом за молнией раздался жуткий раскат грома. Тамара невольно зажала уши руками и присела на корточки. Волосы на голове зашевелились. Тамара подумала, что это от страха.

Матвей рассматривал свою руку. Он включил налобный фонарь.

— Смотри, волосы дыбом торчат. Статика сильная. У тебя тоже. — Сын перевел фонарь на волосы матери.

Волосы у нее на голове распушились, а кончики даже приподнялись.

— Матвей пошли в пещеру, страшно мне. — Честно призналась мать.

Матвей, почувствовал себя в ответе за «слабую» и «трусливую» женщину, и согласился с ней. За ними снова полыхнула молния, на мгновение спроецировав тень на стену. Мать и сын прибавили шаг, а когда сзади ударил гром, почти перешли на бег. Следом за громом с улицы донеслась характерная чечетка падающих градин. По тоннелю потянуло холодком.

— Там снова град. — Доложил Матвей отцу, разливающему по посуде кипяток.

— Выходит воду подняло высоко в небо. Замерзает и падает. — Разъяснил явление отец. — Вот, угощайтесь, «энзе» достал.

Егор раздал всем по галете из армейского сухого пайка, которые смог предусмотрительно припрятать, и по кусочку сала, которое, вначале, все усиленно игнорировали.

— Вау, знатная пирушка. — Воскликнула Тамара.

Она с отвращением ждала время, когда придется переходить на крысятину, и очень радовалась тому, что это время удалось еще немного отсрочить.

Семья захрустела галетами. В пещеру долетали отзвуки грома, и слабые вспышки молний отсвечивали на стенах. Самодельная парафиновая свеча давала свет, и в ее потрескивающем горении было столько спокойствия и умиротворения, что после ужина все, кроме Егора решили лечь спать.

Егор дождался, когда все уснут. Затушил свечу, и взяв фонарик с динамо, он отправился посмотреть на грозу. На улице стемнело. Темнота была почти такой же плотной, как и мрак пещеры. Гроза ушла за гору. Вспышки молний отражались в черном зеркале водоема. Из-за суеверного страха перед стихией и всем, что она породила, Егор представлял, что в этот момент черный водоем точно так же всматривался в одинокого человека, выглядывающего из пещеры. Ему казалось, что водоем чувствует к Егору и всей его семье неприязнь. Неприязнь такого рода, какая бывает у существ из разных эпох. Егор и его семья, по случайности остались от прошлой эпохи, и теперь вызывали отторжение у нового мира.