Агент Иван Жилин - Александр Щёголев

Я даже приостановился. Это был он – юный культурист, увлекавшийся Шпенглером и Жилиным. Такого красавца трудно спутать. Меня он якобы не замечал, взгляд его был устремлен к перекрестку, где уже бурлила шумная толпа с ведрами, петардами и духовыми инструментами. Опять случайная встреча? Бог ты мой, как я устал от этих хорошо организованных случайностей, коими щедро был обставлен весь мой нескончаемый день. Ау, невидимые режиссеры, вам изменяет чувство вкуса!

Я окликнул парня:

– Изучаем жизнь приматов, дружок?

Он увидел меня и обрадовался:

– Вам тоже эти кретины спать не дают?

– Отчего же кретины? – сказал я. – Люди выражают свое отношение, не знаю, правда, к чему. Их право.

– Перебудить весь квартал – большого ума не надо, – сказал он запальчиво.

– Отчего же квартал, – возразил я. – Может, их планы на весь мир распространяются. Неспроста же они атаковали «Узел Мировых Линий», я сам это видел.

– А-а, вампиров, – понял коридорный.

– Пардон?

– Ну, гостиницу, которую вампиры содержат, – он коротко глянул на меня. – Вампиры – это просто система оздоровительных клубов, ничего такого. Учат курортников сберегать и умножать энергию. Солнце – первый энергоноситель, Земля – второй, и так далее. Воздух, вода, еда, сон. Смотрят на солнце, ходят по мокрой траве босиком…

– Очень интересно, – вежливо сказал я. – Чем же вам бодрецы мешают? В ваших домах теперь что, нет акустической защиты? Трехслойной, с памятью на пятьдесят тысяч звуков?

Он пожал плечами:

– Естественный кодекс не рекомендует.

– А когда примут закон о тишине? – светски осведомился я. Он с готовностью засмеялся, и я понял, что мне наконец удалось пошутить.

Мальчик держал себя несколько иначе, чем в отеле, что объяснялось, по-видимому, сменой обстановки. Там он был на боевом посту, в броне и каске, там он играл во взрослого, а здесь ощутимо помолодел. Легкая рубашка на голое тело, завязанная узлом на груди, бермуды, мокасины, подтянутый мускулистый живот, устрашающих размеров плечи, и плюс щекастая голова, набитая всякой умной всячиной. Мальчик был мне, черт возьми, симпатичен. Очень не хотелось думать о нем плохо, поэтому я спросил напрямик:

– Что ты тут делаешь?

– Что, что! Живу я тут, – сказал он кокетливо, показав незаурядное знание русского фольклора. И снова засмеялся. – Вы меня так и не вспомнили?

Я посмотрел на бело-голубой дом за его спиной. Что-то шевельнулось в моей памяти.

– Моя фамилия Туур, – помог он мне. – Вы у нас как-то гостили.

– Лэн! – воскликнул я. – Сын генерал-полковника Туура!

Симпатия превратилась в нежность.

– Лэн, – сказал я. – Дружище, как я рад.

– Вы в отель? – басовито спросил он, расправив плечи. – Разрешите вас проводить?

Некоторое время я размышлял, можно ли считать меня безопасным попутчиком. И в особенности – собеседником. Лепестки желтых лилий, настоянные на крови Кони Вардас, стучали мне в сердце.

– Я все равно завтра свободен, – поспешно добавил Лэн.

Сомнения проступили на моем лице, но мальчик посмотрел на меня с такой надеждой, что язык не повернулся отказать ему, ведь он, возможно, все последние годы ждал эту нашу встречу, ведь он так и не решился в гостинице попросить меня о чем-то… Мы постояли на Второй Пригородной, пережидая шествие, а потом двинулись дальше, через перекресток, мимо парка Грез, к центру города.

Кто они такие, поинтересовался я, махнув рукой в сторону исчезнувших бодрецов, что за зуб у них на Мировые Линии? Они – это никто, был решительный ответ. Те, у кого не получилось, и этим все сказано. Пытаются бросить вызов, то ли всем нам, то ли Господу Богу. Секта Неспящих – официальное название. Именно «секта», они сами так и говорят про себя, чтобы все знали, мол, нам совсем не стыдно, подотритесь своим стыдом. (Я вспомнил глаза врачихи в тот момент, когда она давала Бэле пощечину, и мысленно покачал головой.) Вот и сейчас – переползают из квартала в квартал, от вампиров к копам, от банкиров к хрусташам. К хрусташам? А к кому же еще! Сломают юным натуралистам энергетику, зальют отравой их «растительный секс». У хрусташей сегодня тайная сходка, у коммунаров хреновых, такая «тайная», что весь город в курсе – где, когда и почём… Все это хорошо и весело, согласился я с Лэном, но сам-то ты как? Мать как, сестра? (Честно говоря, я забыл имя его сдвинутой мамаши, в чем признаваться было не обязательно.) Оказалось, что Лэн в этом году закончил школу и решил летом поработать, как он всегда делает в каникулы, а через месяц планирует подать документы на факультет подземных коммуникаций. Когда выучится, будет проектировать Новое Метро. Городу позарез нужно Новое Метро, город задыхается без Нового Метро. Матери дома нет, она в море, на яхте. Яхтсменкой стала, видной активисткой яхтклуба. В пятьдесят-то лет! Больше не пьет – ни по праздникам, ни по будням, вот такие метаморфозы. (Как видно, эта женщина, обожавшая мужчин в военной форме, теперь сосредоточила свое внимание на моряках в штатском…) Сестра Лэна по имени Вузи вышла замуж, работает дизайнером, живет у мужа, так что Лэн в доме – полный хозяин. С постояльцами нет проблем, семья обеспечена… А потом я спросил его, что это за эмблема такая: подсолнечник с буквами «Е» и «С» вместо семечек?

Лэн странно на меня посмотрел, как будто услышал в вопросе нечто большее, чем прозвучало.

– «Е-эс» – это партия Единого Сна, – ответил он и тактично замолчал, ожидая, о чем этаком я еще спрошу.

И я бы обязательно спросил, если бы мы не вышли на Театральную площадь. Брошенное кибер-такси стояло возле пустых мертвых касс – с раскрытыми дверцами, с погашенным тавро на крыше салона. И мне временно стало не до вопросов, потому что это было то самое такси. Для кого-то все серийные автомобили на одно лицо, но я не из таких. Я мог ошибаться в людях, в женщинах, в словах – во всем, кроме того, что ездит или летает.

Ни внутри кабины, ни снаружи никого не было, и вообще, мир был удручающе пуст и тих. Пока я обыскивал машину, Лэн терпеливо стоял рядом. Он не задавал мне вопросов, он молча ждал. Панель управления была вскрыта, осквернена опытной рукой – как я и ожидал. Заднее сиденье было заляпано чем-то очень похожим на кровь; я потрогал эту гадость пальцем – в самом деле кровь. Пластик отказывался ее впитывать, и кровавые кляксы еще не успели застыть. Багажное отделение было пустым, и только на коврике под ногами водителя я обнаружил использованную спичечную упаковку. Вероятно, здесь курили. Не те ли, кому понадобилось устроить засаду ничего не подозревающему прохожему? Оторвали последнюю спичку и бездумно выпустили мусор из пальцев, а потом, когда пришло время уносить ноги, забыли про такую мелочь… На спичечной упаковке имелась красивая реклама. Солнце освещало золотыми лучами надпись, выложенную из огромных камней: «Семь пещер». Другая надпись, набранная обычным шрифтом, гласила: «Как вернуть Прошлое? Прийти к нам!» Я показал упаковку Лэну: