Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

— Ты чего? — удивился Кай.

— Эй, мальчики, купите капусту? — старик взял сверху кочан и протянул им.

— Подъезжай к «Трём желудям», на кухне возьмут, — равнодушно ответил Кай.

— Спасибо, добрый кир, — старик поклонился. — Послушаете совет?

Рейн и Кай переглянулись с одинаковой непонимающей улыбкой.

— Когда мне было тридцать, я усвоил третью истину: у каждого из нас есть крылья, которые дарят полёт, но если сложить их за спиной, они становятся величайшей тяжестью.

— Спасибо! — откликнулся Рейн и посмотрел на старика долгим, тяжёлым взглядом. Уже третья встреча — могло ли это быть совпадением?

Кай первым пошёл вперёд и буркнул:

— Сумасшедший.

Рейн кивнул. Старик появлялся уже который раз и щедро делился советами. Он больше напоминал героя городской легенды, чем настоящего торговца капустой.

Они шли по Таре ещё минут пятнадцать-двадцать и остановились напротив Рин-Рина. Их отделяла широкая площадь, засаженная тонкими молодыми деревцами, и незнающий человек едва мог отличить один район от другого. Их даже прозвали Правой и Левой Рукой.

И на той стороне, и на этой огромные толпы увивались перед входами в ярко освещённые дома с привлекательными вывесками. Повсюду ходили зазывалы и переманивали людей. Эта часть Тары совсем не соответствовала прозвищу «Канава», и туристы с удовольствием ходили из стороны в сторону.

— Мы на месте, — Кай ухмыльнулся. — Что тебе не нравится больше: коварство Левой Руки или роскошь Правой?

— Твои выдумки.

Кай скривился.

— Ты всегда был скучным.

Он зашагал по Левой Руке. Рейн нагнал его, положил руку на плечо и резким движением развернул к себе. Они оказались лицом к лицу и сцепились взглядами.

— Кай, что ты задумал? Я должен слушать кучку отступников, которая прячется по борделям, ты серьёзно?

Брат сделался хмурым и строгим. Он вздохнул и ответил:

— Рейн, мы не учёный совет или собрание Церкви. Мы — изгои. Если ты не такой, беги в свою Инквизицию и продолжай плясать на задних лапках. Ну что, скажешь, что ты — не изгой?

— Не скажу, Кай, но… — начал Рейн и замолчал, серьёзно посмотрел брату в глаза.

— Попытайся, ещё раз, — с надеждой прошептал Аст.

— Может, и ты, и я — изгои, но это не значит, что мы должны держаться по одиночке. Кай, я знаю, что перечеркнул твою судьбу. Знаю, что струсил и не заступился перед отцом. Знаю, что должен был не просто предупредить о приходе инквизиторов, а помочь. Я понимаю, почему ты скрылся. Но моё понимание тоже не безгранично. Я пошёл с тобой, не стал гадать: а не ловушка ли это? Я доверился, потому что ты мой брат. И того же жду в ответ. Так засунь свои обиды и насмешки куда подальше и объясни, что происходит!

Кай насупился и сложил руки на груди — совсем как в детстве, когда отец отчитывал его, а он спорил с ним. На лице проступило мальчишеское виноватое выражение, но только на миг — и снова Рейн увидел того скупого дельца. Кай махнул рукой и сел на деревянную скамейку между двух деревьев.

— Рейн, правда в том, что у меня уже есть семья, и ей я могу доверять. Мне не нужны те, кто бросил меня тогда. Вот и всё.

Кай наклонился, но держал спину прямо. Он вглядывался в вечерний полумрак, точно зверь, выслеживающий добычу. Рейн покачал головой. Да, это не тот светловолосый босоногий мальчишка. Но ведь он должен быть жив. Затаился внутри и ждёт, когда ему позволят вырваться, сделать шаг к брату, отцу, матери, лукаво улыбнуться и тут же вытворить что-нибудь, что всполошит весь мир.

— А если нет? — громко спросил Аст. — Ты хочешь вернуть прошлое, но Кай может не хотеть этого. Ты держишься за воспоминания, потому что у тебя всё отняли, но у него не было ничего тогда, а появилось сейчас. Не держи. Тот мальчишка уже вырос, и его право выбирать, кого называть семьёй.

Рейн зло глянул на Аста. Демон провёл рукой по волосам и твёрдо посмотрел в ответ. Впервые в жизни хотелось, чтобы он оказался неправ. Рейн как можно спокойнее ответил:

— Хорошо, Кай. Ты изменился, я вижу. Я тоже уже не тот. Мы можем попробовать заново стать друзьями. — Рейн достал из кармана сигареты и закурил. — Что у тебя за «семья»?

Мимо прошла компания мужчин с весело хохочущими женщинами. Кай бросил на них враждебный взгляд и замолчал.

— Мне всегда везёт! Выиграть тысячу киринов за вечер — не предел для меня! — похвастался один из них.

— Надо позвать его к нам, — тихо проговорил Кай и посмотрел в сторону домов Левой Руки.

— К нам?

— Я же говорил, в Канаве можно многому научиться. Если ты думаешь, что я чищу карманы случайных прохожих, то зря, я перерос это ещё в четырнадцать. У меня есть, — Кай сделал паузу, — несколько вложений.

Рейн пожал плечами и переспросил:

— Так что это за «семья»?

Кай настороженно посмотрел на него, будто видел впервые в жизни, затем тоже закурил и ответил:

— Я познакомился с Детьми Аша, когда мне было двенадцать. Бродяжка с Восьмой, Адайн, увидела, что я подрался, и подошла спросить, почему я это сделал. Помнишь, как мне всыпал отец, когда я целую ночь шлялся по улицам и не пришёл домой? Это мы с ней прятались под мостом и говорили о демонах.

Голос Кая зазвучал с нежностью, и Рейн почувствовал ревность. Бродяжка с Восьмой — вот так семья!

— Я узнал многих Детей Аша. Когда отец меня выгнал, одно время я жил у них, но понял меня только Витторио Вир.

По имени стало ясно, что этот Витторио с Мраморного острова. Большинство там не имели демона — они были только у потомков кирийцев.

— Он хотел отомстить Совету за всё дерьмо, что с ним сделали, и изменить порядки в Лице. Я — установить в Канаве свои правила и заставить инквизиторов и церковников страдать. Мы хорошо поняли друг друга. Вир помог получить то, что у меня есть сейчас.

— А что у тебя есть сейчас?

Кай самодовольно улыбнулся:

— Однажды, ещё в четырнадцать, я украл не у того человека. Его люди избили меня и бросили в мусор, а он напоследок обозвал помойной крысой. Когда я сказал, что из Чёрного дома меня спасли крысы, я не шутил. Тогда-то я понял, что быть крысой неплохо. Они умные и ловкие. Теперь у меня свой Крысиный совет, — Кай сделал паузу и с ухмылкой на лице повернулся к Рейну. — Мои руки тянутся далеко, — улыбка брата стала хищной, он прищурился. — Я ведь говорил, что мог стать лучше, если бы мне дали шанс. Но шанс дала только Тара, и теперь она станет моей.

Кай снял пиджак, закатал рукав белоснежной рубашки и показал татуировку чёрной крысы, стоящей на лезвии кинжала. Рейн поджал губы. О Крысином совете он слышал не раз — банда была головной болью полицейских и гвардейцев одновременно.

Рейн оторвал взгляд от татуировки и посмотрел на Кая. Общаясь с ним, соглашаясь на встречу с его «семьёй», он предавал Инквизицию. Ту, которой принёс клятву, которой отдал четыре года, которая, может, всё-таки могла вернуть утраченное. А ради чего? Что могла дать эта кучка озлобленных… Кого? Вот мальчишка из благородного рода, ещё с ним бродяжка с Восьмой, и Витторио Вир, мстящий за что-то. Ну, кто ещё в «семье»?

— Они ничего не отняли, в отличие от Инквизиции и Церкви, — откликнулся Аст.

Рейн уныло кивнул. Кай продолжил:

— У Вира есть план, и ему нужен ты.

— Кай, зачем тебе всё это? Ты держишься за «семью», которая хочет идти против Совета, но ради чего?

Кай быстро кивнул:

— Ради себя — это не достаточный ответ? У меня всё забрали, и я хочу это вернуть. Хотя нет, не так. У меня изначально ничего не было, кроме побоев от отца. Что ж, просить не буду, напросился уже. Я просто возьму, что хочу.

Рейн поднялся и посмотрел на брата сверху вниз.

— Веди уже к своему Витторио Виру.

Кай быстро встал и нырнул в толпу. Он остановился перед игорным домом «Три жёлудя». Здание, выкрашенное коричневой краской, украшала вывеска с изображением желудей. По одну сторону двери стоял охранник и грозно оглядывал входящих и выходящих, по другую — девушка с очаровательной улыбкой в бежевом с золотом платье.