УЗНИКИ ПОДЗЕМНЫХ ЛАБИРИНТОВ - Джон Уиндем

Ей пришлось отступить, хотя многое оставалось неясным. Почему, например, слабый поток все-таки течет в пещере, где стоит «Солнечная птица»? Может быть, вода пробирается на нижний уровень? Если это так, почему пигмеи ее не остановят? Возможно, вода прорвалась где-то за пределами системы пещер пигмеев, но поток еще не соединился с подземной рекой, уже текущей по пещере. В конце концов она вздохнула и сдалась: в этом непостижимом месте столько проблем оставались нерешенными!

Она с облегчением узнала, что за последнее время прорывов не было. Каждый раз, когда она слышала о прорыве, ее сердце билось учащенно. Облегчение наступало после известий, что тюремным пещерам ничто не угрожает. Сначала Маргарет сердилась на себя за невольную тревогу. Она еще не простила Марку убийство пигмеев. Внезапное проявление насилия шокировало ее больше, нежели само насилие. Она уже давно не могла представить Марка без трогательно распростертых перед ним тел, похожих на детские.

Маргарет бессознательно заняла позицию пигмеев. Жизни были потеряны, это несчастье, но ничего тут уже не поделаешь. Никто не требовал крови убийцы, никто не намекал, что тот мог бы действовать иначе. Пигмеи, казалось, придают акту смерти гораздо меньше значения, нежели ее народ. Или она не права? Разве ее народ не превращает редкие формы смерти в сенсацию? Одно убийство, пусть даже оправданное, вызывает больше негодования и огласки, чем сто роковых дорожных происшествий. Но очевидно, в расчет принимается способ, а не само действие, иначе не было бы разницы между повешением по закону или частными лицами. Все знают, что закон может многое из того, что не позволено обычному гражданину. Да, на эмоции людей действует именно способ. Если вам пришлось пристрелить человека потому, что он представлял опасность для общества, то все придут в ярость, но если вы убили образцового гражданина, нарушив правила движения, это никого особенно не обеспокоит. Все это сбивало с толку… Внезапно выяснилось, что пигмеи не понимают этих различий, они, похоже, всякую смерть называют смертью от несчастного случая. В конце концов смерть так же естественна, как и рождение, и любой образ жизни только приближает ее наступление. Каждый приговорен к смерти с самого рождения, и изменить тут ничего нельзя.

Проходило время, и образ убитых пигмеев уже не так впечатлял. Отвращение от неожиданной жестокости Марка исчезло… По крайней мере, мысль о жестокости теперь не шокировала. В самом деле, нашлись аргументы в пользу грубости, разумеется, в малых дозах… Гарм оборвал ход ее мыслей.

— Нам пора идти, — сказал он.

Маргарет давно уже не удивлялась, что все в мире временно. Она встала, подошла к Бает, взяла ее и развязала веревку. Гарм одним глотком допил остатки спирта и направился к туннелю.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Поклонение Бает происходило в одной из больших пещер. Была проделана огромная работа, чтобы это помещение стало достойным богини. Обычай пигмеев сглаживать только самые острые углы и вырубать только опасно нависающие камни не делал пещеру похожей на божественное святилище. Следуя аксиоме, что хорошее помещение бестелесному духу нужней, чем собственной плоти и крови, пигмеи сделали все, что могли. Стены пещеры были выровнены и украшены барельефом. Широкие полосы живописных изображений, чередующиеся с узкими полосами условных рисунков, окружали зал от пола практически до потолка.

Маргарет подозревала, что на более широких полосах запечатлены страницы истории, но даже если это так, они предназначены для умов очень одаренных зрителей. Часто угловатость делала изображения не более информативными, чем геометрические фигуры над и под ними. Кое-где были изображены группы людей, в которых можно было угадать стрелков из рогаток, некоторые картины посвящались победам и поражениям, но взаимосвязь этих событий, если она вообще существовала, не улавливалась.

Гарм ничего не объяснял. Эти события давно преданы забвению, и связь между ними была утеряна. Для него и всей его расы эти фигурки были просто украшениями. Он знал только, что барельеф сделан его народом, так как фигурки изображали пигмеев. Кроме того, наблюдательная Маргарет заметила, что глаза изображены в фас, а лица в профиль, как у египтян, и что скупые краски нанесены умеренно, но очень искусно. Рассмотрев изображения повнимательней, она лишний раз убедилась, что раса стремительно вырождается.

В дальнем конце пещеры стояла огромная статуя богини Бает, конкретное свидетельство чуждого влияния. Громоздкая фигура сидела на троне. Прямая и величественная, она смотрела на пещеру, одной рукой сжимала трещотку, а другой щит. Чтобы подчеркнуть ее величие, скульптуру высотой в шестьдесят футов подняли на возвышение. Узкая лестница вела к алтарю, установленному между гигантскими ногами. Вероятно, на открытом воздухе, где-нибудь в египетских песках между двумя гигантскими величинами — пустыней и небом, эта фигура не произвела бы такого впечатления, но здесь, в замкнутом пространстве пещеры, она подавляла.

Скульптор, изобразив по обе стороны кошек высотой в двадцать футов, придал самой богине человеческий вид. Если бы он увенчал ее кошачьей головой, эффект получился бы устрашающим, но скульптор наделил ее мудрым добродушием и миролюбием, и они смягчали чувство страха, внушаемое размерами. Взгляд на богиню, как ни странно, вселял чувство уверенности. Ее пропорции говорили, что Бает не из расы пигмеев. Маргарет думала, что эту работу выполнил какой-то пленник, более счастливый, чем она. С разных ракурсов она могла прочесть на каменном лице и в широких, спокойных глазах сострадание и, вероятно, тоску, словно невольничья жизнь художника ожила в камне.

Когда они вошли, толпа расступилась, оставив проход к лестнице. Гарм отступил, пропустив Маргарет перед собой. Она на мгновение остановилась, взглянула на Бает и, подняв лицо к статуе, медленно, с достоинством пошла вперед. Это всегда была самая мучительная часть церемонии. То, что Маргарет, на взгляд пигмеев, одета в почетную мантию, ничуть не придавало ей уверенности в себе. Ей казалось, что испачканный костюм стал еще грязнее, чем на самом деле. Ей остро не хватало юбки. В такой одежде есть изящество и ритм, в ней можно двигаться. А в брюках ходишь напыщенно или широкими шагами, достоинство достигается с большим трудом.

Пигмеи, мимо которых она проходила, почтительно кланялись, но не ей, а кошке, которую она держала в руках. Бает со свойственным кошкам отрешенным высокомерием взирала на окружающих. Сегодня пещера была заполнена больше, чем обычно. У Маргарет возникло чувство, будто толпа чего-то ожидает, не возбужденно или тревожно, но единодушно. Со времени своего пленения она всего лишь раз видела такое проявление эмоций, вызванное общим страхом перед наступлением воды. Но сейчас дело не в этом, ведь Гарм утверждал, что прорывов не было. Должно быть, случилось что-то такое, о чем она не знала. Маргарет раздражало, что ее не посвящают в ход событий. Гарм ничего ей не рассказал, и это обидно: в конце концов здесь случается так мало интересного. Эта цензура просто нестерпима… Поднявшись по лестнице, она остановилась, опуская кошку на алтарь. Дальнейшие обязанности в качестве служительницы состояли в том, чтобы закрепить веревку и почтительно поклониться. Затем она удалилась, предоставив поле деятельности Гарму.