Ночь Cтилета-2 - Роман Канушкин

Мент базарил все правильно. Но для Кеши они все равно грязь, прилипшая к каблукам его дорогих ботинок. И если захочет, он сможет на эти каблуки очень сильно нажать и растереть грязь по асфальту.

Потому что он — Кеша Беспалый! Потому что он «разводил» и не таких кроликов.

Выходя из кабинки вслед за Рябым, Беспалый чуть качнулся, затем стрельнул с пальца тлеющим окурком сигареты «Парламент». Кеша любил Рябого.

Даже несмотря на то что Рябой вечно стремался. Мегрэ, бл…дь, или как там зовут этих сукиных детей? О, Коржаков! Беспалый усмехнулся. Сейчас Рябой опять заставил Кешу торчать в проеме двери, а сам отправился открывать тачку. Индеец.

Коржаков! Хотя сегодня тот самый день, когда Кеша чувствовал себя на редкость хорошо. Просто замечательно. И никаких стремных предчувствий. Напротив, перспективки открывались — блеск! В Ростове-папе мы еще погуляем.

Рябой сделал знак, чтобы Беспалый выходил. Кеша вдруг подумал: да ну его все к черту! Он сейчас вытащит волыну и шмальнет в воздух. Просто так, придури ради. Солидные люди так, конечно, не поступают, а он возьмет и шмальнет! Во будет смеху-то, когда он поглядит на физю Рябого — лицо каменное, асфальтовое, только глазами хлопает, как черепаха. Терминатор… Кстати, а черепахи хлопают глазами? В любом случае Рябой будет дуться, пока до Ростова не доедем. Да хрен с ним…

Он так и поступил. Небольшой, но очень прикольный «кольт-кобра», с инкрустированной рукояткой и казенной частью, — дорогой подарок — всегда был у него при себе. Более серьезное оружие Беспалому не требовалось. Если только иногда. Более серьезным оружием занимались все эти терминаторы. Беспалый довольствовался своей «коброчкой»: засветить-то пушку, произведение оружейного искусства, — и то уже было шиком. А потом, все же «кольт». Прямо Крутой Уокер, блин, или как там эти ковбои в шляпах… Братва как-то уважила, знают, что Беспалый ценит хорошее оружие.

Рука Беспалого потянулась к «кобре» в тот момент, когда рука Коли Бочкарева в «восьмерке» привела в движение ручку переключения скоростей.

Беспалый стоял уже на ступеньках. Он извлек «кольт» и большим пальцем правой руки взвел курок. Он собирался шмальнуть в воздух. Потом до него дошло, что он только что слышал скрип тормозов.

«Чего, блин?!» — с шальной веселостью подумал Беспалый.

Коля Бочкарев вышел из «восьмерки». Кеша его не видел — перед глазами Беспалого на мгновение возник черный квадрат в пылающем ореоле, дальний свет фар неожиданного автомобиля ослепил его. Пылающий квадрат стал снопом искр, но и они вскоре развеялись. В следующий момент Беспалый увидел две вещи. Он увидел, что Рябой, только что открывший дверцу водителя, резко поворачивается, пытаясь извлечь волыну из кобуры, укрепленной на подплечном ремне, и что из круга света вышел какой-то совершенно ненормальный тип в солнечных очках и с укороченным автоматом Калашникова наперевес.

— Это что еще за мудила?! — Беспалый чуть не поперхнулся от возмущения. На мгновение его посетила нелепая и, быть может, даже крамольная мысль, что если каким-либо серьезным людям вздумалось его завалить, то они бы и наняли серьезного киллера, а не этого ряженого идиота. Не, ну это вообще!

Беспалый укрылся, пригнувшись, за передней стойкой собственной тачки, поэтому свет не бил ему прямо в глаза.

«Это что за е… твою мать?! — еще успело мелькнуть в голове у Беспалого. — В солнечных очках — ночью… Боевиков насмотрелся?! Паскуда, ведь он сейчас завалит Рябого… Да я ж тебе сейчас башку снесу!»

Курок на «кобре» был уже взведен; для того чтобы открыть огонь, Кеше требовалось чуть выглянуть из-за автомобиля. Беспалый качнулся вправо, ощущая прилив какой-то странной и, наверное, нелепой веселости, какой-то эйфории.

Сейчас он возьмет под прицел башку этого недоноска, нажмет на спусковой крючок, и с такого расстояния вполне может статься, что башка гада разлетится, как спелый арбуз.

Беспалый качнулся вправо… Его палец плавно лег на спусковой крючок.

Бочка даже не потрудился над тем, чтобы упереть автомат металлическим прикладом в плечо, хотя такая возможность у него имелась. Он решил бить с рук, то ли полагая, что так эффектнее, то ли он очень спешил, — в любом случае причины подобного поступка узнать уже не удастся. Он нажал на спусковой крючок, автомат дернулся с грохотом, заметавшимся вокруг трескучим эхом. Возможно, Коля не знал о том, что он кричит, возможно также, он не знал, что испытывает в этот момент сильнейшую эрекцию. Последнюю в своей жизни. Автомат Калашникова обладает сокрушительной убойной силой. Автомат Калашникова имеет также неслабую отдачу. И в завершение всего автомат Калашникова не является тихим оружием. В ушах Коли стоял звон, и в его теле пылал сумасшедший жар. Первые же пули, словно смертоносный дождь, отталкивающий Колю назад, достигли цели. Рябой успел извлечь оружие, и в этот момент что-то словно проломило его грудную клетку.

— Аи, не правильно, — почему-то промолвил Рябой, отброшенный выстрелом на «БМВ». Его руки стали вдруг очень тяжелыми, он чуть не выпустил ствол, а светлая кофта-поло, которую он носил под легким летним пиджаком, по всей линии груди быстро начала пропитываться кровью.

Это все было не правильно, этот нелепейший человек, но ведь…

«Скотина, он убил меня», — подумал Рябой, скорее удивляясь какой-то посторонней нереальности этой мысли. Ему не было больно, ему было горячо, хотя где-то глубоко, внутри его, уже зарождался холод, от которого теперь никогда не согреться; правая нога по всей длине вдруг начала дрожать. Грохот выстрелов вокруг продолжался. Его противник — какой-то отброс, шмаляюший лох, почти комичный в своей нелепости, если б не все то, что он уже успел натворить.

«Беспалого тебе не достать, — подумал Рябой. Ему вдруг удалось собраться с силами, он поднял ствол. — Сейчас откушаешь, сука!»

Рябой оказался последней удачей великолепного профессионального киллера Николая Бочкарева. После первых выстрелов автомат, и так ходивший в его руках ходуном, начал резко задираться стволом вверх. Вот разлетелся в пыль фонарь, укрепленный над дверью в кабинку ресторана почти на трехметровой высоте, а Коля вовсе не собирался бить так высоко; другая пуля вырвала кусок бетона, отрикошетила и угодила в деревянный навес декоративной крыши. В азарте схватки Коля пытался опустить автомат, но оружие не слушалось его, мышцы рук напряглись, вот-вот они начнут деревенеть, Бочка терял контроль над ситуацией.

«Прекрати палить, ты, мудак, — промелькнуло в голове у Коли. — Беспалый спрятался за „бэхой“. Успокойся и займись им».

А потом что-то обожгло Колину щеку; ухо и левую половину головы словно обложило. Словно кто-то лопатой прорезал, как дерн, половину его мозга и откинул в сторону. Беспалый, взявший Колину голову на мушку и рассуждая о ней в категориях спелого арбуза, чуть качнулся вправо. Они с Бочкой могли начать вести огонь одновременно, и тогда, возможно, Кеше Беспалому удалось бы спасти жизнь Рябому, которого он действительно крепко и по-братски любил. Но когда Беспалый качнулся вправо, свет фар вновь на мгновение ослепил его и Бочка уже успел заварить эту пальбу. Беспалый зажмурился, открыл глаза, слушая оглушительный грохот и понимая, что пули страшной убойной силы прошивают его автомобиль в двух шагах от него. Беспалый спокойно и совершенно хладнокровно нажал на спусковой крючок. Этот дурацкий слепящий свет… Пуля ушла чуть правее, чем надо, веер красных брызг в свете фар. И вся левая часть головы этого мудака превращена в кровавое месиво — видимо, Беспалый отстрелил ему ухо.

Но для него этого явно недостаточно… Сейчас, малыш, погоди, сейчас будет еще.

Потом до Беспалого дошло, что он слышит крик в своей машине — ну конечно, тот самый человек, с которым все должно было быть так хорошо, он ждал, и теперь смертельно напуган, и, наверное, забился на заднем сиденье в угол… Сейчас, малыш, и ты погоди. Сейчас, лишь закончу дело с одним придурком, лишь завалю гада…

Беспалый прицелился. Этот дурацкий слепящий свет автомобильных фар…

Если бы не он, то Беспалому, наверное, удалось бы спасти жизнь Рябому, хотя вряд ли. Те самые серьезные люди, о которых несколько секунд назад так сокрушался Беспалый, были уже рядом. И киллер, единственный и окончательный киллер этой ночи, уже собирался вмешаться, чтобы прекратить эту позорную стрельбу.

В тот момент, когда Бочка с уже ампутированным ухом — нелепое подобие Ван Гога — переключил огонь на Беспалого, Рябой, все же собрав последние силы, прицелился и спустил курок.

— До хера желающих! — кричал Бочка, видимо, отвечая на удачный, оставивший его с одним ухом выстрел Беспалого. — Тварь! Тварь, урою стукача!

И одна из шальных Боткиных пуль успела достать Беспалого, угодив ему в плечо. У пули был смещен центр тяжести, пуля ушла влево, столкнулась с костью и сделала еще один поворот, вырывая клок мяса и чуть не оторвав Беспалому левую руку. И это было еще везением. В принципе подобная пуля могла войти в левое плечо и выйти через правую пятку, намотав на себя попутно все внутренности.