Ночь Cтилета-2 - Роман Канушкин

— Черт, надо же, Кешу завалили, — произнес охранник постарше спокойным и даже несколько равнодушным голосом.

— Что? — спросил молодой напарник. Его глаза все еще были какими-то пугающе темными.

— Кеша Беспалый. А говорили, что должен стать нашим хозяином. — Он пожал плечами, словно Кеша в чем-то всех обманул, а теперь разлегся здесь, уставившись на звездное небо. — «Поплавок» должен был ему перейти.

— Это Кеша Беспалый? Ладно, хорош… Нет, что — правда?!

— Говорю тебе.

— Нет, ну хорош, я же серьезно… Беспалый?!

— Так, братишка.

— Надо же, сам… — Он покачал головой, и на мгновение темный блеск его глаз сменил какой-то любопытный детский восторг. — Разборки. Сам Беспалый, ребята не поверят. Никогда бы не подумал, что увижу, как…

— Так, пойдем отсюда, зевак отгоним, пока менты приедут.

— Хорошо.

— Просрали мы пари, братишка.

— Чего? — Молодой охранник удивленно уставился на него, — Пари, говорю, просрали. Вот говнюки. Обидно.

И охранник обернулся в сторону так напугавших его зарослей кустарника — действительно, скорее всего кошка. Или ветерок. И нервы ни к черту, и пари просрали, и вообще все это стреляющее говно стало порядком надоедать. Устаешь от этого всего. Боже, когда же мы жить-то по-людски начнем, и начнем ли когда-нибудь?

Есть ответ, а?

Нет ответа.

Охранник поглядел на дробовик в своих руках, потом похлопал себя по карманам в поисках пачки сигарет. У «жигуля-восьмерки» был врублен дальний свет. Киллер скорее всего подрулил на этой тачке. Но имелось кое-что более интересное. Дверца водителя у «жигуля» была открыта, что понятно. Еще три дверцы, обе передние и одна задняя, открыты у «БМВ». Тачка прошита автоматной очередью, но… Три трупа и четыре открытых дверцы. Может, это ничего и не значит, а может…

Охранник извлек пачку сигарет «LM» и закурил. «Нет, правда… Это, конечно, не наше собачье дело, но Беспалый, если не сам за рулем, всегда предпочитал место рядом с водителем, это может подтвердить каждый. Может, на заднем сиденье „БМВ“ был еще кто-то? А потом соскочил. Например, с перепугу.

Или по какой другой причине. А? Может такое быть?»

Охранник уставился на открытую заднюю дверцу (почему-то его внимание привлекла именно она), потом перевел взгляд на так испугавшие его заросли кустарника. Глубоко затянулся, выпустил струю дыма, в самом конце превратив ее в дымные кольца. Может, это вовсе и не кошка? И не ветерок? Щека охранника неожиданно дернулась. Может, и так. Но какое-то чутье, а скорее всего накопленный жизненный опыт подсказывал ему, что будет лучше не задаваться этими вопросами. Совсем. По крайней мере вслух.

А пятью минутами раньше Санчес покинул будку охранника автостоянки, пряча под легкой летней курткой крупнокалиберный автоматический пистолет «ланд» с длинным цилиндром-глушителем на стволе. Маску хлороформа он предварительно снял с лица охранника: его сон не должен стать вечным. Санчес — солдат, а вовсе не мясник. Притом охранник еще понадобится ментам в качестве свидетеля, Санчес не зря постарался со всем этим маскарадом. Охранник видел его, теперь будет петь как по нотам. Интересное все же получилось дело — как все эти люди играли по нотам, написанным для них Санчесом. Каждый виртуозно исполнял свою партию, вовсе не догадываясь, что играют они реквием и реквием этот звучит по ним.

Ладно уж, хватит поэзии. Санчес прекрасно понимал, с кем имеет дело и что проблем с этим скорее всего не будет. Но Санчес также знал один из главных парадоксов жизни: маленькие тявкающие болонки могут порой хватануть похлеще иного добермана. Ее Величество Нелепость — вот уж истинно самый верный и неожиданный враг. А когда имеешь дело со взбесившимся зверем, мелочей не бывает. Пилоты, перед тем как поднять машину в воздух, всегда прочитывают вслух по пластиковым листам всю последовательность операций. Поступают так каждый раз, хотя давно уже знают последовательность действий наизусть. И это все не зря. Вовсе не зря. Люди, имеющие дело с Ночью, понимают друг друга. И Санчес будет прочитывать свои «пластиковые листы». Даже если его полет (а скорее всего это именно так) не более чем стандартная увеселительная прогулка.

Санчес бесшумно углубился в зеленую полосу кустарника и прошел по ней ближе к ресторану. Запахи ночи были все еще летними, оглушительно трещали цикады. Ее Величество Нелепость, об этом забывать никогда не следует. Маленькое кривое деревце, акация, позиция весьма подходящая. Луна все еще пряталась за облаком, но вот-вот появится. Белая «шестерка» «Жигули» уже отъехала, значит, сейчас из-за дверей одной из кабинок появится еще кое-кто. Санчес знал, на что ему рассчитывать. Нет, конечно, знать что-либо во всей этой жизни весьма проблематично. Скажем, так: Санчес мог предположить, на чем ему строить расчет.

И очень надеялся, что сделанные им предположения окажутся верны.

Сейчас три человека перешли к исполнению заключительной части реквиема, написанного для них Санчесом. Первую скрипку, бесспорно, играл здесь тот, кто ждал сейчас в темном салоне «восьмерки». Но если продолжать и дальше пользоваться музыкальной терминологией — Санчес быстро и холодно усмехнулся, — то особенность этой пьесы заключалась в том, что первую скрипку здесь должен сыграть вовсе не виртуоз. И даже не средний исполнитель. На роль первой скрипки как раз подойдет самоучка-дилетант, готовый всегда лабать по струнам. «Шисгару» давай! Конечно, а что? В новой России, окунувшейся в уголовную романтику, киллер — одна из самых модных профессии. Но — и это парадокс номер два — жизнь так устроена, что для любых, даже самых неожиданных, ролей всегда находятся актеры. Ведь не составило же особого труда отыскать такого персонажа, как Николай Бочкарев по кличке Бочка.

Санчес больше не улыбался. Дверь одной из кабинок открылась. Все — уже подняли занавес. На пороге появился Рябой. В следующее мгновение Санчес застыл, слившись с ночью.

Однако кое-что Санчесу просчитать не удалось. Его ждал сюрприз.

В последний год у Кеши Беспалого начались какие-то проблемы. Он стал мнительным человеком. Какая-то червоточина поселилась внутри его прежде здорового и безотказного организма. Он явно дольше, чем требовалось, изучал в зеркале свое отражение. Оно ему не нравилось. «Что-то я стал плохо выглядеть.

Цвет лица, какая-то дряблость». Компьютерная томография показала, что с онкологией все в порядке. Анализ крови свидетельствовал, что СПИДа Беспалому также избежать удалось. Это вернуло на время здоровый блеск в его глаза.

Ненадолго. Все равно что-то было не так. Беспалый начал ходить в церковь. Нет, он уже посещал церковь некоторое время, но так было положено, вся приличная братва так поступала. В последний год Беспалый завел близкие отношения с батюшкой. Он сделал несколько крупных пожертвований на храм. Батюшка говорил, Беспалый внимал. Оба стали нужны друг другу. Батюшка узрел в возвращении Беспалого — возвращении блудного сына — промысел Божий. Беспалый уверовал, что он действительно приходит к Богу. И может, лишь батюшка знал, что Беспалый приходит с покаянием. В православии нет индивидуальной исповеди, и Беспалый думал, что, может, так оно и лучше.

Беспалый старел.

Раньше ему нечего было терять. Он был молод, дерзок и гол как сокол.

Теперь ему стало что терять. И душа вдруг потребовала покоя. А покой-то и не приходил. Взамен, вместе с сомнениями, пришла какая-то червоточина, портящая ему организм.

И еще появились сны.

Беспалый полагал, что именно эти сны так изматывают его. За Кешей давно закрепилась репутация бешеного, бесшабашного. Мало кто мог ему перечить.

Вряд ли кому пришло бы такое в голову, если, конечно, самоубийство не входило в его сегодняшние планы. Сейчас слова бешеный, бесшабашный приобрели вдруг неожиданное значение. Гораздо более медицинское. Что-то «грузило» Беспалого.

Раньше он всегда поступал проще. Он просто «разводил» и «сливал» все, что его «грузило». Это была его терминология. А потом гулял, как положено. Бывало, что не отказывал себе в кайфе. Под кайфом его пробивало на думку. Так тоже было положено.

Теперь что-то точило Беспалого. Словно его сглазили. Словно какая-то падла навела на него порчу. И смутные, но тревожные предчувствия…

И еще существовали сны…

Беспалый старел. Ему стало что терять. А пару дней назад он имел дело с одним человечком. Привычное для Беспалого общение. И может, тут сыграла роль обостренная мнительность, может, еще чего, но Кеше Беспалому вдруг показалось, что ему стало легче. Знаете, есть же душевные люди, которые выслушают — да и твоя душа успокаивается. Поэтому, заканчивая дела, Беспалый отослал Рябого в Батайск. И Рябой привез этого человека — сейчас он сидел в машине и ждал. И хотя, заканчивая дела с ментом, Кеша прилично нагрузился, предстоящая скорая встреча служила гарантом того, что все будет нормально. Тяжесть последнего времени покидала его усталые плечи.