Дурак космического масштаба - Кристиан Бэд

И всё.

Я и не знал, что на экранчике спецсвязи можно писать… Нет, стоп, слышал, что есть специальные поверхности, рисуя на которых карандашом или пальцем можно проектировать буквы на экран. Если Мерис сейчас якобы бездумно царапает пальцем по чему-то такому, то говорить со мной он просто не может. Он на совещании, например. И тут включилась связь. Но очень глухо и с жуткими помехами. Голос пробивался сквозь скрип и царапанье с трудом. Словно Мерис сидел в банке, а кто-то скребся, добираясь до него.

— …я вообще удивлюсь, если он еще здесь, — говорил Мерис. — Приказ по Армаде прошёл, если я не ошибаюсь, четыре часа назад… — я понял, что он включил связь, чтобы я слышал. — …так что, я рад бы вам помочь, но вы сами временно переподчинили всех капитанов эмок непосредственно командующему южным крылом… …я, как вы знаете, пытался сопротивляться… — связь пропала. Я догадался, что Мерис просто двигает рукой по столу, то включая, то выключая браслет. Или связь идет вообще не через браслет, а что-то иное, но по тому же принципу. Дело плохо. Мерис давал мне понять, что лучше бы нам стартовать еще 4 часа назад. Ну что ж… Я ведь и обещал ребятам ночной старт.

Надо сказать, это только я не был до конца уверен, что стартовать нам придётся ночью. Остальной экипаж принял мои распоряжения максимально близко к сердцу, гораздо ближе, чем я приказывал. Полетная карта оказалась активированой, на ночном дежурстве вместо одного техника болталось четыре. Келли, понятно почему, не спал, но не спали и навигатор, и старший техник. Стоило мне объявить по связи аварийный старт, как волна вибрации возвестила, что в ту же секунду дежурный включил двигатели. Это означало, что до конца их и не отключали. И стартовать мы могли не в аварийном режиме, а вполне полноценно. Будь мы командой копуш, то как раз и приготовились бы сейчас, получив приказ пару-тройку часов назад. Вышло же, что после вызова Мериса прошло не больше двух минут, а мы уже вылетели, как пробка из бутылки. Теперь можно было разбираться, почему мы не получили приказа по армаде, кто такой Джа Адам, и так далее. Я вызвал дежурного. Дежурил Ален Ремьен, и все вопросы у меня тут же отпали. Он не мог проспать сигнал, не мог не доложить мне. Значит, приказа просто не было.

Глядя в его удивленные глаза, я соображал, как могло случиться так, что приказ по армаде прошёл, но мы его не получили…

— Я собрал вас, потому что на корабле предатель. И в любой момент мы можем

отправиться к Хэду, Беспамятным богам или кто там в кого верит — по желанию. Это не планета, где выстрел в спину убьет одного. Это корабль. Меня кто-нибудь не понимает? — я обвёл глазами всех собравшихся. Судя по гробовой тишине, возражать мне никто не собирался. Я был раздражён и зол. Умом я понимал, что разговор с экипажем не даст мне ничего, это возможность выговориться, не больше. Но я просто не находил себе места. И почти физически ощущал, как поток негативной энергии растекается от меня. В общий зал набилось невозможное количество народу. Здесь находились все, кроме дежурных по разным системам, и вахтенных. Что ж, с теми, кто сейчас на вахте, я в том же тоне поговорю через шесть часов, когда закончится смена.

— Я хочу, чтобы этот человек признался сам, если он осознаёт, что делает. — Кому-то из вас могли наговорить в городе, что я — монстр или что-нибудь в этом

роде. Я прощу. Я не стою целого корабля. Но я хочу знать об этом сейчас. Пока мы еще просто болтаемся в пространстве, а не выполняем боевую задачу. Можно не перед всеми. В течение десяти часов у вас есть возможность доложить мне лично. Я развернулся и вышел. Хорошо хоть раздвижной автоматической дверью хлопнуть невозможно.

Перед этим мы провели короткое совещание — только я, Влана и Келли. Все мы пришли к одному и тому же выводу. Даже если Ремьен мог "проспать" приказ, что было совершенно не в его натуре, то не признаться в этом он не мог. Я его вынес из-под обстрела на собственной спине. Значит приказ "не прошел" по каким-то другим причинам. И я хотел их знать.

Влана настаивала, что не стоит собирать всю команду. Это лишняя деморализация, не больше. Предателем на корабле стать не так-то просто. Бойцы проходят психологическую подготовку, ограждающую их психику от постороннего влияния. А остальные члены экипажа с посторонними контактируют по минимуму. Конечно, сила личности — понятие индивидуальное. На кого-то из молодых вполне мог воздействовать опытный психотехник. Но в таком случае мы получали мнимого предателя, человека, который сам не помнит, что именно он сделал и когда. Но я был зол, очень зол и не послушал её доводов, хотя потом и жалел об этом.

У себя в каюте я разложил по стопкам принесённые Вланой личные дела. Сначала отложил тех, кого знал максимально хорошо. Шестеро служили со мной с момента прибытия в Ледяной пояс. Все они были набраны Мерисом в северном крыле Армады. Джоб Холос (Обезъяна), Ален Ремьен, Хьюмо Рос, Ано Неджел, Исти Сайл, ну и Келли, конечно. Тъяро Келли, единственный среди набранных тогда "малолеток", мужик взрослый и семейный. Что его стронуло с места? Все парни — бывшие пилоты, кроме Джоба. Джоб, как ни странно, связист. Айима я подобрал уже здесь. Перекупил на маленьком мирке, луне Аннхелла.

Парень был контрактником, но приходилось ему несладко. Местный капитан совсем не ценил того, что Айим умел делать хорошо. Напротив, он требовал от бойца аналитики и самостоятельных решений. Довел эту тушку до нервного срыва. Я пытался объяснить ему, что такие, как Айим, работают только с приказом и от

приказа не отступают ни при каких условиях. Не смог. Пришлось выкупить контракт. Просто пожалел бойца. О чем теперь не жалею. Такой вот каламбур. Айим подчиняется мне как тень и по-своему крепко благодарен за эту историю. Так… Сержанты. Гарман. Подозревать Гармана с его лезущей во все дыры честностью? Я глянул на оставшуюся пачку и мысленно произнёс самое длинное из известных мне ругательств. Нет, так я ничего не смогу решить. У меня только бойцов двести

два человека. А еще техники, стюрады, уборщики. Повар. Беспамятные боги, и повар тоже! Это было похоже на сумасшествие, Если бойцов своих я знал достаточно хорошо, то помощников повара… В такой ситуации существовало только одно разумное решение — напиться. Учитывая, что я почти не пил, выхода не просматривалось совсем. Я отложил

характеристики. На корабле 240 человек. Всех не проверишь. Нужно искать какое-то иное решение.

Но решение не приходило, и времени на его поиски тоже не прибавлялось. Мы готовились к проколу и намеривались выйти сразу возле расположения южного крыла Армады в окрестностях Граны.

Грана, напомню, планета такая. К её населению даже сами Экзотианцы относятся с некоторой брезгливой иронией. На Гране ничего, кроме полезных ископаемых нет. С основания времен здесь только торгуют. Отсюда и полное отсутствие моральных устоев, хоть сколько то похожих на общераспространенные. Зато на Гране есть свои законы. Их можно презирать, но не считаться с ними трудно. Да и сражаться грантсы умеют. И на военном фронте и на политическом. Мы слопали полсистемы и намертво встали в окрестностях этого, не самого гостеприимного из миров Абэсверта. Причина, правда, была не только в Гране. Следом за ней в пространстве вращалось идеологическое сердце империи — планета-Дом откуда родом все эрцоги Экзотики. Планета эта уже многие сотни лет не являлась политическим центром, просто

реликвией, местом поклонения и истоков. И всё-таки она оставалась некой святыней доминантов — правящей экзотианской верхушки. Я уже не хотел ничего решать. Просто в бой, просто гори всё белым пламенем Саа, белой звезды Аннхелла. Кто выживет, тот и будет прав. Если вообще кто-то может быть прав. Хоть в чём-то. На меня навалились усталость и отупение. Я не мог летать с предателем на корабле. Однако время шло. До прокола оставалось не больше двух часов, а мы всё так же ничего не знали. Я отдал команду готовиться к "погружению" в зону Метью. Больше медлить просто некуда. Мы решили изображать получивших приказ и двигающихся на воссоединение с кораблями армады. А там я начну соображать по ходу. Мне не привыкать. Что-то внутри меня сопротивлялось этим простым и логичным в такой ситуации действиям. Распоряжения я отдавал на автомате. Сам думал, думал… Я давно уже не ощущал так явно подступающую депрессию. У меня снова появилось напряжение в области грудной клетки как тогда, когда мы в первый раз расстались с Дьюпом.

Влана явилась ровно за два часа до прокола. Она тоже была взвинчена.

— У меня есть соображения, — сказала она. — Вернее у нас с Келли есть

соображения, но он не пошёл. Говорит, что ты и так не в себе. И смотреть на тебя

— страшно, и говорить с тобой — трудно… Кстати, ты и сам мог бы до этого додуматься…

— Ни до чего я не смог додуматься, — сказал я сердито. — Не могу я подозревать своих. Лучше сдохнуть.