Песнь серафимов - Энн Райс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А сейчас мы прославляем маленькую святую Лию, — сказала леди Маргарет хриплым трагическим голосом. — Мы с Нелл стали причиной ее гибели… — Она задохнулась. — Все знают о маленьком Хью из Линкольна и об ужасах…
— Леди Маргарет, здесь вам не Линкольн, — настойчиво прервал ее брат Джером. — И у нас нет доказательств, какие обнаружились в Линкольне, чтобы считать это убийством. — Он развернулся ко мне. — Если ты пришел помолиться у гробницы маленького святого Уильяма, милости просим, — произнес он. — Я вижу, ты образованный монах, а не обычный нищий. — Он сверкнул глазами на других доминиканцев. — И я прямо сейчас могу тебе сказать, что маленький Уильям — настоящий святой, слава о нем идет по всей Англии, а у этих людей нет никаких доказательств, что дочь Флурии, Лия, когда-либо принимала крещение.
— Она приняла крещение кровью, — гнул свое доминиканец брат Антуан. Он говорил с уверенностью проповедника. — Разве мученичество маленького Хью не говорит нам о том, на что способны эти евреи, если им позволить? Юная девушка погибла за веру. Она погибла, потому что вошла в церковь в канун Рождества. Этот мужчина и эта женщина должны ответить не только за противоестественное убийство собственной плоти и крови, но и за убийство христианина, потому что Лия стала христианкой.
Толпа ревом выразила свое одобрение, однако я видел, что многие не поверили его словам.
Как и чем я могу здесь помочь? Я повернулся к двери, постучал и произнес негромко:
— Меир, Флурия, я пришел, чтобы вас защитить. Пожалуйста, откройте мне.
Я не знал, слышат они меня или нет.
Тем временем добрая половина города собралась перед домом, и вдруг с ближайшей колокольни зазвучал набатный колокол. Толпа запрудила улицу между каменными домами.
Внезапно люди бросились врассыпную перед приближавшимися солдатами. Я увидел прекрасно одетого человека, ехавшего верхом, его седые волосы развевались на ветру, у бедра висел меч. Он остановил коня в нескольких ярдах от двери дома, у него за спиной замерли еще пять-шесть всадников.
Некоторые из собравшихся сейчас же скрылись. Остальные завопили:
— Арестовать их! Арестовать евреев! Арестовать их!
Они придвинулись ближе, когда прибывший спешился и подошел к людям, стоявшим под дверью. Его взгляд скользнул по мне, не выразив ни малейшего удивления.
Не успел этот человек раскрыть рот, как заговорила леди Маргарет.
— Господин шериф, вы знаете, что эти люди виновны, — заявила она. — Вы знаете, что их видели в лесу с каким-то тяжелым свертком. Нет сомнений, они закопали бедное дитя прямо под старым дубом.
Шериф, крупный грузный седовласый и седобородый мужчина, с возмущением огляделся по сторонам.
— Сейчас же остановить колокол! — прокричал он одному из своих людей.
Он снова оглядел меня, однако я не сдвинулся ни на шаг.
Шериф развернулся и обратился к толпе.
— Я должен напомнить вам, добрые люди, что эти евреи составляют собственность его величества короля Генриха, и если вы причините какой-либо ущерб им или их имуществу, вы причините ущерб королю, и в таком случае я арестую вас и заставлю отвечать по закону. Это королевские евреи. Они крепостные короны. А теперь уходите. Или у нас в каждом городе королевства будет по малолетнему мученику?
Эти слова вызвали бурю протеста и споров.
Леди Маргарет сейчас же схватила шерифа за рукав.
— Дядя! — взмолилась она. — Здесь совершилось ужасное зло. Нет, это не просто трусливое преступление, совершенное против маленького святого Уильяма или маленького святого Хью. Здесь воплощенное зло. После того, как мы в канун Рождества повели девочку в церковь…
— Сколько раз я буду выслушивать это? — перебил он. — Сколько долгих дней мы жили с этими евреями мирно, и вот теперь мы ополчимся на них, потому что юная девица, не попрощавшись, отправилась к своим милым друзьям-иудеям?
Набат умолк, однако улица была забита народом, мне даже показалось, что некоторые сидят на крышах.
— Расходитесь по домам, — велел шериф. — Сигнал к тушению огней уже был. Оставаясь здесь, вы нарушаете закон!
Его солдаты пытались передвинуть своих коней поближе к нему, но это оказалось непросто.
Леди Маргарет энергично замахала каким-то людям, чтобы они вышли вперед, и сейчас же из толпы выдвинулись два оборванца. От обоих разило спиртным. На них были такие же простые шерстяные балахоны и штаны, как и на большинстве мужчин, только их конечности были обмотаны тряпками, и оба они явно были смущены светом факелов и тем, как люди проталкиваются вперед, чтобы на них посмотреть.
— Так вот, эти свидетели видели, как Меир и Флурия шли в лес с большим тюком, — выкрикнула леди Маргарет. — Они встретили их под старым дубом. Господин шериф, мой дорогой дядя, если бы земля не промерзла, мы бы уже вырыли тело несчастной девочки из той ямы!
— Да эти ваши свидетели просто пьяницы, — произнес я, не раздумывая. — И если нет тела, как можно говорить об убийстве?
— В том-то и дело, — произнес шериф. — Наконец-то нашелся рассудительный доминиканец, не желающий делать святую из девчонки, которая сейчас греется у теплого очага в городе Париже. — Он повернулся ко мне. — Это твои собратья заварили кашу. Ну-ка вразуми их.
От его слов доминиканцы пришли в ярость, но меня поразило в их поведении другое. Они были абсолютно искренни. Без сомнений, они верили в свою правоту.
Леди Маргарет просто обезумела.
— Дядя, как вы не понимаете, ведь это моя вина! И я должна довести дело до конца. Это же я, это мы с Нелл привели девочку на мессу, чтобы она увидела празднование Рождества. Это мы объясняли ей суть гимнов, когда она задавала свои невинные вопросы…
— И родители ее простили! — отрезал шериф. — Кто из иудеев добросердечнее ученого Меира? Кстати, ведь ты, брат Антуан, учился у него древнееврейскому языку. Как же ты можешь обвинять его в таком преступлении?
— Да, я у него учился, — согласился брат Антуан, — и я знаю, что он слабый человек, во всем подвластный своей жене. Она же мать вероотступницы…
На эти слова толпа ответила новыми воплями.
— Вероотступница! — воскликнул шериф. — Ты не знаешь, отступилась ли девушка от своей веры! Слишком многого мы не знаем.
Толпа явно вышла из-под контроля, и он это сознавал.
— Но почему вы уверены, что девушка мертва? — спросил я брата Антуана.
— Она заболела наутро после Рождества, — сказал он. — Вот почему. Брат Джером знает об этом. Он не только священник, но и лекарь. Он осматривал ее. И они уже начали ее травить. Лия целый день пролежала в постели, страдая от боли, потому что яд разъедал ей внутренности. И вот теперь она бесследно исчезла, а эти евреи имеют наглость заявлять, будто родственники увезли ее в Париж. В такую-то погоду! Кто бы пустился в путь в такую погоду?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});