Мурный лохмач (СИ) - Преображенская Маргарита

– Всё готово, Ваша Смертоносность! – сказали алхимики, закончив приготовления, – Каждый, кто как-то связан с мятежниками, выпив это зелье окрасится в алый цвет и будет обездвижен. Кромешники мгновенно ощутят перемены, и тогда останется только собирать урожай.

– Замечательно! – прошептал Ле Гран Фушюз.

Из-за своей болезненной подозрительности Хозяин Потустороннего Парижа давно был одержим идеей каким-то образом вычислить и обезвредить своих врагов. Именно с этой целью он создал Пыточное Следствие с тюрьмами и горнилами, и периодически просматривал воспоминания. Ходили слухи, что он даже спускался на самый нижний ярус, где дремали Первородные Страхи и даже якобы подчинил себе их, но использовать пока не решался, либо приберёг такую могущественную силу на чёрный день.

Зелье обнаружения, как водится у алхимиков, созревало в течение нескольких лет. При его изготовлении использовались фрагменты кожи заключённых, существующих в телесных формах, и эманации призраков, которые были замечены, как участники беспорядков. Когда Клодина подписала помилование для нескольких из этих несчастных, Хозяин Потустороннего Парижа счёл это полезной возможностью. По его расчётам бывшие заключённые снова должны были влиться в ряды мятежников, невольно оставляя на своих сообщниках метки от прикосновения, а те в свою очередь, передавали бы метки остальным. На эти метки и должно было отреагировать зелье. Конечно, существовала небольшая погрешность из-за того, что контактёрами могли стать случайные обитатели Потустороннего Парижа, но в этом случае окраска должна стать менее яркой. К тому же принцип «бей своих, чтоб чужие боялись» никто не отменял.

Разумеется, первыми, кого жаждал проверить (и при необходимости «побить») Ле Гран Фушюз, были его коллеги-некроманты. Для этого он собрал их всех на грандиозный некробал, который проходил в знаменитом Зале Кариатид. Это просторное и прославленное помещение называли так из-за четырёх монументальных женских фигур, поддерживавших трибуну, где размещались музыканты. Даже в потустороннем мире женщины взваливали на себя непосильные обязанности, желая казаться сильными.

Кстати, прославленным зал можно было считать уже потому, что он помнил шаги Генриха Наваррского и Короля Солнце, чьи призраки давно и исправно служили Хозяину Потустороннего Парижа. Зал Кариатид по праву считался одним из красивейших во Франции. В полночь, когда дежурство чёрного солнца сменялось сиянием жёлтого глаза луны, все приглашённые съехались в Лувр, чтобы блистать в самых эффектных своих нарядах.

Некроманты любили роскошь и умели ею пользоваться. Пожалуй, она была попыткой ощутить и подчеркнуть свою значимость и успешность – два качества, постоянно нивелируемые наместником Противоположности Жизни. Ле Гран Фушюз в своём неизменном рыцарском облике обозрел собравшуюся общественность, из-за многочисленных пенсне и лорнетов, напоминавшую общество слепых, и дал знак распорядителю бала. Обычно такие торжества открывались полонезом, в котором участвовали абсолютно все приглашённые. Ле Гран Фушюз, единственный, кто никогда не присоединялся к общему веселью, наблюдал за гордо шествующими парами, восседая на троне, и мысленно делал ставки, в размышлениях о том, кому из некромантов сегодня придётся краснеть, как от зелья, так и от смятения, ведь кроме чёрного вина Хозяин Потустороннего Парижа приготовил ещё два сюрприза, которые должны были в корне пресечь любые проявления закулисных игр.

Его взгляд часто останавливался на первой ведущей паре, которую составляли Клодина и Люрор де Куку. Оба могли прекрасно себя подать и обладали нужными для танца изяществом и грацией. Ле Гран Фушюз наблюдал за ними с оттенком некоторой зависти, потому что первый советник всегда превосходил его в искусстве танца (возможно, в том числе и политического танца интриг), а Глава Пыточного Следствия выглядела до неприличия счастливой, что рядом с постоянной болью Хозяина Потустороннего Парижа расценивалось им как вызов. В давние времена Ле Гран Фушюз не стал убивать своего извечного соперника Люрора де Куку, пытаясь убедить себя в том, что он делает это из дружеских чувств. На самом деле суть была совершенно иной: ему хотелось постоянно видеть первого советника коленопреклонённым, чтобы снова и снова убеждаться в своей победе, которая, к слову, вызывала сомнения и в первую очередь у него самого.

Федерик де Кадавр тоже привлекал внимание Хозяина Потустороннего Парижа. Этот молодой человек, напротив, казался каким-то излишне нервным и даже немного опоздал к началу бала (непростительная оплошность!). Все остальные выглядели серой массой, которая вполне могла покраснеть от вина, поэтому зал был оцеплен кромешниками и другими сущностями, состоящими, на службе у Хозяина, и окутан магией разрушения.

В самый разгар бала распорядитель остановил танцы, и в зал, как делегация инопланетян, со свистом ворвались, нет, не летающие тарелки, а летающие подносы, которые транспортировали невидимые призрачные официанты. На подносах стояли высокие фужеры с чёрным вином.

– Я собрал вас сегодня, чтобы вместе с вами ещё раз выразить почтение могуществу и мудрости нашей работодательницы! – сказал Хозяин Потустороннего Парижа наступившей тишине. – Её волю я хочу огласить вам как высшую милость.

Это начало уже само по себе не предвещало ничего хорошего, а Люрор, знавший о тайных намерениях Хозяина Потустороннего Парижа, внутренне напрягся, готовясь к самому худшему.

– У меня для вас две новости, которые изменят нашу жизнь, оставив неизменным главное – преданность! – продолжал Ле Гран Фушюз, всегда любивший пафосные речи. – Первая новость касается упразднения связей некромантов со старьёвщиками. Это делается для достижения непредвзятого отношения к переходу из мира в мир. Отныне ни у кого не будет своего личного старьёвщика, все поручные переходят в моё распоряжение и будут выходить на работу строго по графику со случайно выбранным некромантом. Это решение нашей работодательницы!

После этого Хозяин Потустороннего Парижа продемонстрировал призрачный свиток с печатью Противоположности Жизни. Эта новость вызвала вздох недовольства среди собравшихся, но никто не посмел ничего возразить, только Федерик робко пробормотал себе под нос:

– А если старьёвщики не согласятся покинуть своих некромантов?

Это тихое замечание прозвучало как гром, усиленное акустикой зала и магией, призванной делать всё тайное явным.

– Как мило, что вы решили уточнить эту мелочь! – ядовито заметил Хозяин Потустороннего Парижа, а все остальные некроманты взглянули на Федерика, как на сумасшедшего и расступились, чтобы не стоять на линии возможного удара, который мог последовать от наместника Противоположности Жизни. – Если кто-то из старьёвщиков не согласится, он будет отпущен на вольные хлеба без права выхода на сторону живых!

Это прозвучало как приговор, потому что фактически означало медленное разрушение и деградацию духов-подручных, происходящее от голода, ведь у них отнимался главный источник питания – эмоции тех, кто переходил из мира в мир.

– Вторая новость касается великой чести, которой удостоен я, а вместе со мной и вы все! – продолжал Хозяин Потустороннего Парижа.

Он выдержал театральную паузу, пока слуги медленно несли к нему через весь зал загадочный футляр, а потом открыв его продемонстрировал некромантам перо, словно сотканное из ветвей дыма.