Крутые парни - Евгений Сухов

– Серега, советую не горячиться, в спешке можно наделать нелепые ошибки.

– Это я спешу? Я четыре дня смирно ждал, пока вы тут прохлаждались в музеях и театрах. И мне говорят, что я горячусь?

– И все же, Серега, твоя поспешность может закончиться скверно.

– Я уже говорил тебе, Варяг, можешь звать меня Стреляный. Я не стыжусь своего погоняла. Заработал его вполне заслуженно. А пугать меня не советую, я сам кого угодно могу испугать. А что касается смерти, я уже давно устал ее бояться. Может, ты хотел предложить мне что-то пострашнее?

Тарасов криво улыбнулся, судорожно сжал кулаки и, подумав мгновение, направился к выходу. Варяг понял, что у Стреляного сегодня не то настроение, чтобы проверять бутылкой шампанского крепость затылков. Худшее, что он может сделать, – это дать команду своим бойцам открыть огонь. А вот тогда останется уповать только на божью милость да на несколько собственных стволов.

– Я еще не все сказал, Стреляный, – бросил Варяг в спину Тарасову. Тот обернулся. – По решению сходняка мы можем сделать для тебя исключение и провести в законные. – Ангел удивленно посмотрел на Варяга и подумал, что Варяг перегибает палку. Но Владислав продолжал: – Мы можем дать тебе свои рекомендации, а ты знаешь, наши три голоса в воровском мире кое-что значат.

Стреляный помолчал, мутным, пустым взглядом окинув всех троих, и покачал головой:

– Ты шутишь, Варяг! Когда это было, чтобы бандиты, подобные мне, становились ворами в законе? И даже если вы дадите рекомендации, то воровской сходняк меня все равно не пропустит. Я даже могу предположить, как это будет выглядеть – со всех концов России на сход полетят малявы с разъяснениями от коронованных, что я беспредельщик и отпетый. Разве таким, как я, место в законе? Еще неизвестно, в каком виде предстанешь ты, поддерживая беспредельщика.

– Обо мне, Стреляный, не беспокойся. Я знаю, что делаю. Я считаю правильным то, что на пользу братве, а это в первую очередь полный общак. И братве к тому же не нужна стрельба. Каждый выстрел – это дополнительные расходы. А у вас здесь творится черт знает что.

– Но, Варяг, в натуре, я не тороплюсь в законные. Здесь, в Питере, мой голос и так гораздо звучнее, чем у любого из вас. И я не «апельсин», который готов за титул платить миллионы баксов. Я ведь и сам сумею их потратить.

– Стреляный, ты все-таки подумай.

– Нет, Варяг, мне жаль тебя разочаровывать, но это последнее мое слово.

– Мне тоже очень жаль, что мы не сумели сегодня прийти к общему знаменателю. Из тебя получился бы неплохой законный. Хотелось бы, чтобы эта наша встреча была не последней – не мешало бы еще кое-что обсудить.

– Я так не думаю. Не о чем нам говорить. А на прощание хочу заметить, что я не нарушаю данных обещаний. Сегодня вы под моей охраной, а завтра должны покинуть город. Если этого не сделаете до полудня, я не могу поручиться за вашу жизнь. Я не нарушаю понятий, Ангел? – криво улыбнулся Стреляный.

– Нет, Сергей, ты поступаешь по закону.

Стреляный зашагал к двери и на ходу бросил оркестрантам:

– Ну, что примолкли? Сыграйте напоследок нашим дорогим гостям «Прощание славянки»! – А когда на весь зал зазвучали бравурные звуки марша, он, обернувшись к бойцам, распорядился: – От законных не отходить, пусть выберутся из нашего города живыми, а то кто будет рассказывать в Москве о питерском гостеприимстве?

Опасаясь покушений, Стреляный давно не жил в своем огромном особняке в центре города. Он кочевал с квартиры на квартиру. Часто останавливался на ночь у многочисленных подруг. И если жилплощадь у очередной подруги была чуть больше кровати, то Стреляный размещал телохранителей буквально в ногах и, не стесняясь, мусолил даму в свое удовольствие.

В последний год Сергей Тарасов стал особенно осторожен. Несколько пацанов, самопально мстя Стреляному за своих убитых друзей, приговорили его к смерти и терпеливо выслеживали по всем возможным адресам. Стреляный дал приказ на их уничтожение, но эти ребята пока умело ускользали. Порой о его местонахождении не знали даже близкие друзья, и тем более удивительно было то, что его сумел отыскать Юрьев. Сержант связался с хозяином Питера, набрав номер его радиотелефона, который знали только три-четыре человека из ближайшего окружения, и, обратившись к Стреляному по имени, сообщил:

– Я знаю, что нынче у тебя в гостях Варяг, которого ты опекаешь как сердобольная нянька. На последнем сходе его поставили смотрящим России. Понимаю, что отныне это твой смертельный враг. Но я прошу не убивать его. Он мой!

– Кто это? С кем я говорю? – вслушивался Тарасов в незнакомые интонации голоса.

– С тобой говорит Сержант. Может, слыхал о таком?

О Сержанте Стреляный был наслышан. Он знал, что каждый выстрел известного киллера стоит не менее двух-трех сотен тысяч долларов. Стреляный не удивился тому, что Сержант вычислил его местонахождение, – это был показатель высшей квалификации. Таких специалистов можно было насчитать не более десятка во всем мире. Стреляный не хотел, чтобы когда-нибудь Сержант взглянул на него через оптический прицел. Выдержав паузу, он ответил:

– О Сержанте слышать приходилось. И что?

– Обычно мне платят за убийство. Сейчас я готов заплатить тебе, только чтобы ты оставил Варяга для меня.

– Мне твои деньги не нужны, своих хватает. А с Варягом… Делай, что хочешь, но если хоть пальцем тронешь сегодня и завтра, считай себя моим личным врагом. Я все сказал. Чего ты еще хочешь?

– Еще? Стреляный, подумай о нашем с тобой сотрудничестве. Запиши себе, мол, есть такой Сержант – и подумай.

– Хорошо, уже записал, – ответил Стреляный и накорябал в своей записной книжке: «Звонил Сержант – по Варягу. Подумать».

– Как тебя найти?

– Я тебе сам перезвоню утром.

Стреляный хотел было сказать, что завтра утром ничего не получится, так как по субботам он всегда встречается со своей любимой женщиной Кларой и на это время отключает телефон, но в трубке раздались короткие гудки. Голос Сержанта пропал так же неожиданно, как и возник.

Еще в первый приезд Ангела, когда тот убеждал Стреляного не только принять и выслушать представителя сходняка, но и обеспечить гарантии полной безопасности, Стреляный почувствовал, что ворам известно что-то о присутствии в Питере некоего Сержанта и, возможно, они ведут за удачливым киллером точно такую же охоту, как он сам за Варягом.

Звонок Сержанта показался Сергею символичным. В настоящий момент он не собирался изменять ни одному данному слову, но тем не менее, узнав о намерениях Юрьева, почувствовал, как у него отлегло от сердца, ибо мысль о том, что вот сейчас, когда стало ясно о невозможности договориться с законными, он выпустит их из своих рук и не будет знать, что они предпримут завтра против него самого, не давала покоя.

На следующее утро в ожидании своей Клары Стреляный не стал, как обычно, отключать радиотелефон. Когда раздался звонок, он подошел к журнальному столику, на котором оставил документы, записную книжку и телефон. Взял трубку, включил связь и, услышав уверенный голос Сержанта, без всяких приветствий сообщил:

– Сержант, забыл тебе вчера сказать, что сегодня примерно в двенадцать дня, то есть буквально через четыре часа, мои бойцы на джипах должны сопровождать всех троих до Колпина, а там у заправки их будет дожидаться собственная охрана. Тебе нужна серебристо-серая «Волга».

– Спасибо, ты мне очень помог. Считай, я твой должник.

Радиотелефон отключился, а в ушах Стреляного еще долго звучал вкрадчивый голос Сержанта.

Глава 32

– Что будем делать, Варяг? – отставил в сторону пустой фужер Шрам. В опустевшем ресторанном зале продолжала звучать музыка. Неземной красоты официанточки, виляя соблазнительными попками, все подносили к столу новые закуски и бутылки с выдержанными винами, заказанными Стреляным еще до ухода.

– Да, ничего не скажешь. Стреляный действительно оказал нам прием на «самом высоком уровне», – не удержался Ангел. – Пока не опробую всю эту прелесть, отсюда никуда не уйду. – Он многозначительно посмотрел сначала на бутылки, а потом на официанток. – Как считаешь, Владик? Или попросим упаковать все в машину. До Москвы времени много.

Варяг молчал, задумчиво потягивая из бокала благородное вино.

– Признаюсь честно, ребята, я крайне удивлен, что питерские до сих пор не разрядили в наши спины по обойме из «АКМ». Тогда это вино точно осталось бы в целости и сохранности, а так, не уверен, – продолжал философствовать Ангел, потирая ладони и наливая себе бордо.

– Понимаешь, Ангел, он не стреляет потому, что хочет произвести недурное впечатление – все-таки дал слово! А такие вещи ценятся и в его среде, – заметил Трубач, – впрочем, он может приказать пристрелить нас завтра, когда истечет срок обязательства.

– Это будет вполне «по понятиям», – снова вступил в разговор Ангел.