Славься! Коронация "попаданца" - Михаил Ланцов

— Так точно.

— Хорошо, тогда немедля телеграфируй по внутренней связи. Человек это уважаемый и весьма полезный для нашего Отечества. Несмотря на то, что иностранец. Как прибудут — сразу докладывайтесь.

Спустя пять часов.

— Здравствуйте! Здравствуйте дорогой Альберт! Вы уж извините моих людей, сгоряча не поверили столь наспех состряпанной легенде. Вам не сильно досталось?

— Нет, что вы, я все хорошо понимаю. Такое количество покушений сделает бдительным любого. Держали меня, конечно, грубовато, но без унижений и членовредительства. Хотя, признаюсь, перепугался я сильно.

— Да, это мои ребята умеют. Им же каждый день приходится с разнообразным контингентом иметь дело, наводя порядок в обширной Империи. Дел по горло. Людей не хватает. Вот и приходится решать вопросы в ускоренном порядке. Нужно было вам не только курьера с письмом отсылать, но и сопровождающего из службы имперской разведки, дабы мог сообщить по инстанции и обеспечить аудиенцию без столь неприятных моментов.

— Что было, то прошло. Благо, что без последствий для кошелька и здоровья.

— Хорошо, тогда к делу. Я вам безмерно благодарен за то письмо в Берлине, если бы не оно, мои бы люди не распутали покушение и ударили в грязь лицом.

— О, Ваше Императорское Величество, оставьте. По вине моих братьев моя семья должна вам много больше. Я ужасаюсь от одной мысли о том, какую кару вы можете на них обрушить.

— Давайте лучше поговорим о вас. Насколько я понимаю, вы разругались с Джеймсом и уехали в Испанию?

— Именно так. Я пытался с ним говорить и вразумить, дабы не раздувать вражду внутри нашего дома. Но он повел себя как ребенок, ставящий под удар тех, кто ему дорог и близок, только лишь из-за своего самолюбия. Слепого и глупого.

— Вы хорошо устроились в Испании? Вам нужна помощь?

— Благодарю за заботу, Ваше Императорское Величество, но я не смею даже просить вас ни о чем, кроме прощения. Впрочем, в Испании я нашел себя в качестве помощника у Франсиско Серрано-и-Домингеса, местного политического лидера.

— Я наслышан о вашем сотрудничестве. Месяц назад оно закончилось вполне успешным захватом власти. Вы заняли пост, если мне не изменяет память, министра финансов Испанского королевства.

— Да, именно так Франсиско хотел моего большего участия в управлении, но я решил ограничиться финансами, так как они в совершенном запустении и требуют большого внимания и труда. Впрочем, королева, мне кажется, даже рада нашему небольшому путчу.

— Не удивлен, — Александр улыбнулся. — Насколько мне докладывали, Изабелла совершенно не подготовлена к управлению государством, да и характером не вышла. Думаю, та форма правления, что вы ей предложили, устроит всех. Ну или многих.

— Очень надеюсь на это, но даже не представляю, как и когда это осуществится. Испания в руинах. Такое чувство, что там управляли какие-то безумные дети, тратящие на свои игрушки все, что только можно потратить. Простой народ голодает, несмотря на плодородные земли. Заводы… да их и нет, собственно. Так, жалкие мастерские, разбросанные по городам и практически не создающие конкуренции французским промышленным товарам. Да что говорить… не страна, а тихий ужас.

— Я вижу, у нас вся Европа пребывает в совершенно расстроенном состоянии.

— Особенно после ваших проказ с Ирландией? — Альберт улыбнулся.

— Моих проказ? — наигранно удивился Александр.

— Да я вас даже не спрашиваю, понимаю, что не сознаетесь, — продолжил улыбаться Альберт. — Но эта идея с короной, гимном и вооружением ирландских повстанцев себя полностью оправдала. Лондон в растерянности. Как в Шотландии, так и в Уэльсе волнения. Правительству Великобритании пришлось даже ввести военное положение в этих землях. Да и в Скотланд-Ярде творится сущий бардак — люди пытаются выгородить себя перед проверками, а потому подставляют своих коллег, используя любой повод.

— Да, кто-то действительно очень удачно придумал проказу с Ирландией, но при чем здесь я?

— Ну не вы так не вы, — также лукаво улыбнувшись, сказал Альберт. — Впрочем, я так понимаю, вы меня пригласили для какого-то конкретного дела?

— Безусловно. Я понимаю, что между вами и вашими братьями случился разлад на почве событий в Вене и Санкт-Петербурге. То, что вы лично не принимали участия в организации той ужасной бойни, мне хорошо известно. Поэтому я предлагаю возобновить наш союз, заключенный некогда в Будапеште. Вы представляете довольно важный полюс в европейской еврейской диаспоре, которой я хотел бы донести слова о том, что я не буду бездумно мстить всем подряд. Виновны только ваши братья, и я их накажу. Братья, а не вся диаспора, вы поняли, о чем я говорю?

— Вполне. Неужели мое письмо тогда в Берлине так повлияло?

— Именно оно. Если бы вы не оказали мне тогда помощь, я бы просто уничтожил всю вашу фамилию — колена до седьмого, а то и далее. А так, вы дали понять, что диалог вполне возможен.

— Вы хотите смерти Джеймсу и Лайонелу?

— Нет. Сейчас я хочу их разорения. Смерть это ничто. Мне важно, чтобы они жили и страдали. Чтобы весь остаток своей жизни сожалели о том, что сделали.

— А их дети, внуки?

— Мне жаль, но они будут наказаны тоже. Кроме разве что ушедших в другие семьи или публично отрекшихся от Джеймса с Лайонелом. Их ведь воспитывали ваши братья, прививали свои пагубные взгляды на мир. А это, в конечном счете, выльется в попытку повтора той большой крови, которую ваши братья финансировали в Санкт-Петербурге. Я не могу так рисковать.

— Хорошо, я вас понял. — Альберт задумался.

ГЛАВА 11

Александр возвращался из очередной рабочей поездки в Санкт-Петербург, где с весны шли работы по оборудованию полноценного морского порта, прежде всего связанные с углублением дна. К августу 1868 года над созданием полноценного фарватера трудилось уже семь землечерпалок и три десятка грузовых барж. Это не считая прочих работ. Вот и ездил, сердечный, время от времени собственными глазами посмотреть на положение дел, заодно и местных чиновников взбодрить августейшим присутствием, да промышленников, что осуществлению проекта мешали, отрезвить немного, а то и вовсе — на путь истинный наставить. А учитывая, что приезжал Император всегда внезапно и без предупреждения, то руководству «потемкинские деревни» держать было невыгодно, так что приходилось выполнять в меру своих сил и возможностей выданные поручения.

Впрочем, морские дела не остались в Санкт-Петербурге, как о том думал Александр, а прибыли в лице целой делегации в Москву и исправно ждали аудиенции. Даже более того, товарищи прямо на вокзале встречали Императора, ожидая привлечь к себе особое внимание.

— Эко вас распирает! — Александр улыбнулся, глядя на Николая Андреевича Аркаса.[68]

— Ваше Императорское Величество, мы испросили аудиенции, но у вас все часы приема на две недели вперед заняты. А дело не терпит отлагательств, да и люди разъедутся. Вон, Александр Николаевич[69] на днях отбывает в Санкт-Петербург, а оттуда в Александровск-на-Паране, командовать эскадрой из трех винтовых корветов и двух учебных клиперов, что вы изволили для морской учебной практики моряков приобрести.

— Хорошо. Сегодня после восемнадцати часов прошу быть в приемной, я предупрежу Георгия Павловича о вашем прибытии. Надеюсь, дело действительно стоящее, так как я ради него откажусь от тренировки. — Александр кивнул морякам и быстрым шагом прошел в легкую крытую коляску, на которой он собирался добраться до Кремля.

Вечером того же дня. Москва.

Кремль. Николаевский дворец.

— Итак, господа, я так понимаю, важные дела заставили вас прибыть ко мне и столь настойчиво требовать аудиенции. Я весь внимание.

— Ваше Императорское Величество, — поднялся со своего места Аркас, — мы подавали прошение во второе управление Государственного совета с предложением программы развития флота на ближайшие десять лет. Но прошло уже два месяца, а нас все кормят непонятными фразами. — Александр чуть приподнял бровь, выражая удивление. — А дело не может ждать и дня, так как флот наш с каждым днем все ветшает и хилеет. После потопления Черноморской эскадры флотом вообще прекратили заниматься. Доходило до того, что дядя ваш, Константин Николаевич, самолично выделял средства от своих щедрот на ремонт обветшалых судов или покрытия экстраординарных расходов. Кое-какие корабли мы смогли спустить на воду, но они все устарели морально еще при закладке, и ныне наш флот больше представляет угрозу для собственных моряков в силу обветшалости и недостатка ремонта, нежели для врага.

— Признаюсь, я не слышал о подобном прошении. Что конкретно вам отвечали?