Невинная вдова - Анна О’Брайен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эта женщина была моим заклятым врагом с того самого времени, когда я впервые появился при дворе. — Пальцы отца стиснули ножку кубка. — Я не собираюсь вступать с ней ни в какие переговоры.
Нисколько не обескураженный Людовик только усмехнулся.
— Увы, она видит вас в столь же непривлекательном свете. В свержении мужа она винит именно вас. Но вы необыкновенно способный и обаятельный человек, Уорик. Вы можете построить совершенно новые отношения с Маргаритой.
— Я мог бы… но не желаю этого делать.
— Послушайте, милорд. — Людовик протянул руку и обхватил тонкими пальцами запястье отца, как будто пытаясь приковать его к своей идее. Он понизил голос и принялся рисовать привлекательную и очень убедительную картину. — Похороните былую вражду. Поговорите с Маргаритой. Объедините ваши усилия. Вернитесь в Англию под стягом Ланкастеров, свергните Эдуарда и вызволите из Тауэра Генриха. Снова посадите его на английский трон. Он не вечен. Когда он умрет, престол унаследует Эдуард, рядом с которым в качестве доверенного лица и советника будете находиться вы. Вы вернете себе земли и утраченное влияние. Вам это сулит куда бóльшие выгоды, чем сомнительная преданность Кларенса.
Но граф не сдавался.
— Рядом с юным Эдуардом будет Маргарита Анжуйская, а не я.
Это было слабое место всего плана. Подергивание губ Людовика указало на то, что он это понимает. Но он упорно гнул свою линию.
— Если вы добудете трон для ее сына, Маргарита сумеет достойно вас отблагодарить.
— Возможно. И все же мне это не нравится.
Я увидела, как дрогнули губы французского короля. Запас его терпения иссяк. Он отнял руку и повернул ее ладонью вверх, как будто делая окончательное предложение.
— Взгляните на это вот с какой стороны. Я дам вам все, что потребуется для вторжения, но лишь при одном условии: это произойдет в интересах Ланкастеров и вы возьмете в союзники Маргариту. При невыполнении этих условий я отказываюсь иметь с вами дело, несмотря на сочувствие, которое испытываю к вашему затруднительному положению. — Маленькие глазки блеснули из-под тяжелых век. — Или вы желаете провести остаток жизни в изгнании, не располагая ни средствами, ни властью, и всецело полагаясь на мою милость? Что скажете на это, милорд Уорик?
Собеседники пристально, не мигая смотрели друг другу в глаза, но было ясно, что места для маневра у графа не осталось.
— Вы не оставляете мне выбора, сир.
— Вы это верно подметили. Но у меня есть кое-что, способное смягчить удар. Маргарите необходим опытный в военном искусстве человек, способный возглавить вторжение. И я предлагаю сделать это вам, милорд. Как видите, тут имеет место обоюдная зависимость. — В улыбке Людовика отчетливо читалось злорадство. — У нее тоже нет выбора, несмотря на то, что все эти годы она усиленно предавала ваше имя анафеме. Так вы согласны? Имея таких союзников, как я и Ланкастеры, вы обречены на успех.
— Я вынужден принять эти условия, сир.
Крепким рукопожатием они скрепили договоренность, одновременно выразив глубокое взаимное уважение.
— Я договорюсь о вашей встрече, — произнес Людовик. — Маргарита будет упираться, но у меня есть весомый аргумент.
Людовик замолчал, и я подняла голову, пытаясь понять, что привлекло его внимание. Оказалось, что он смотрит на меня. Его взгляд был внимательным и задумчивым, а не случайным и мимолетным. Мне даже почудилось, что его что-то забавляет. Я поспешила отвернуться, но мои щеки зарделись.
— Подумайте об этом, милорд Уорик, — продолжал тем временем Людовик. — У вас есть козырная карта, и только от вас зависит, как вы сумеете ею распорядиться в ожидающей вас дипломатической игре с нашей анжуйской леди. Я думаю, вы меня понимаете.
— Да, сир, полагаю, что понимаю, — медленно произнес граф, как будто ему удалось прочесть смысл, скрытый за лукавыми словами Людовика.
Козырная карта?
Содержание переговоров вихрем закружилось у меня в голове, образуя самые неожиданные и тревожные узоры. Я успела перехватить выражение глубокого самодовольства на лице графа, которое он поспешно скрыл, но я знала, что мне это не почудилось. Речь шла о чем-то, на что он рассчитывал с самого начала: альянс с Ланкастерами, гарантирующий наше возвращение и восстановление в правах, как имущественных, так и политических. Время Кларенса миновало. Если пришла пора расстаться с Йорками и объединиться с Ланкастерами, значит, так тому и быть. Это была самая настоящая победа. Людовик был хитроумным политиком, но в лице моего отца он встретил достойного противника.
Я легла в постель, но сон ко мне не шел. Я была слишком озабочена положением Изабеллы и ее отвергнутого супруга. Что сказала мама, прежде чем удалиться к себе? «Кларенс не перенесет такого унижения».
На что граф ответил: «Лучше страдать от уязвленной гордости во Франции, чем ощутить на своей шее топор, а именно к этому привело бы бестолковое вторжение в Англию. Меня его гордость нисколько не волнует. Я его не отталкиваю. Он все равно будет рядом со мной».
Неужели все так просто? Вполне возможно, Кларенсу стало предельно ясно, что для него в планах Людовика места нет. В то же время граф является его единственным другом, и ему придется проглотить свои обиды. Разве что братец Эдуард готов его простить и принять обратно, что в сложившихся обстоятельствах весьма маловероятно.
Бедная Изабелла. Она обречена на брак с человеком, пышущим негодованием и яростью. Я испытала приступ острой жалости к сестре.
Когда же я наконец закрыла глаза, то вновь увидела обращенный на меня задумчивый взгляд Людовика, и у меня вновь по коже поползли мурашки. Я крутилась в постели, пока все простыни окончательно не сбились, и вздохнула с облегчением, когда в комнату, держа в руках свечу, вошла мама. Ее волосы были аккуратно заплетены, а поверх сорочки она надела тяжелый халат.
— У тебя измученный вид, милая! — Она поправила валик у меня под подушкой и уверенными движениями разгладила покрывало. — Не можешь уснуть?
— У меня кипят мозги от всего услышанного, — призналась я, обрадовавшись ее появлению и пользуясь возможностью что-нибудь выяснить. — Эдуард Ланкастер. Мы когда-нибудь встречались? Я его совсем не помню.
— Вполне возможно, что встречались. Но это могло быть только до того, как его отца свергли с трона. А тебе тогда было… около трех лет. Я сомневаюсь, что ты могла его запомнить.
— Да, я и в самом деле такого не припоминаю. Какой он? Такой же бесхребетный, как Генрих?
— Обычный юноша, помешанный на лошадях и сражениях. Во всяком случае, он был таким, когда я в последний раз его видела.