Сочинения - Дионисий Ареопагит

13. Все это внушает иерарх священными действиями, с одной стороны износя наружу покровенные дары, с другой — разделяя единый состав их на многие части и через преискреннейшее соединение разделяемых даров с теми, кто их воспринимает, соделывая причающихся общниками их. Ибо в этих действиях доступно для чувств наших он изображает как бы в образах духовную жизнь нашу, поставляя пред очи Иисуса Христа, сокровенного по Божеству, во всесовершенном же и неслитном вочеловечении ради нас человеколюбно принявшего наш образ и к нашему раздельному бытию из единства по естеству непреложно исшедшего и по сему благотворному человеколюбию призывающего род человеческий к причастию Его и благ Его, если только мы войдем в единение с Его божественной жизнью через посильное с нашей стороны уподобление ей и через это сделаемся истинными причастниками Божиими и вещей божественных.

14. Причастившись и преподав богоначальное общение, иерарх оканчивает священнодействие священным благодарением вместе со всем священным собранием церковным. Причащение же его самого предваряет преподаяние даров другим, и принятие таинств им самим совершается прежде таинственного разделения народу, потому что таков вселенский чин и порядок, чтобы прежде священноначальствующий приобщился и преисполнился даров, которые через него должны быть боголепно преподаны другим, а потом уже и преподал другим. Потому–то и те, которые дерзновенно пользуются учительством богоучрежденным, прежде сообразного с учением поведения и образа жизни, чужды свя тыни и совершенно отдалены от священного законоположения. Ибо, как при солнечных лучах прежде наполняются истекающим сиянием тончайшие и прозрачнейшие вещи, а потом они уже весь изливающийся на них свет солнцевидно переливают на другие, стоящие за ними, так и в вещах божественных никак да не дерзнет руководить других тот, кто не сделался богообразнейшим по всему своему состоянию и не постав лен в начальника божественным вдохновением и избранием.

15. Затем весь чин иереев, священноначально сошедшийся и приоб щившийся Божественных Тайн, оканчивает священнодействие священ ным благодарением, сообразно со своим положением познав и воспев дары богодействий. А непричастные и чуждые ведения божественных даров не допускаются и к благодарению, хотя божественные дары эти по своему существу и достойны того, чтобы благодарить за них. Но, как я сказал, те, которые по склонности к худшему не восхотели даже воззреть когда–либо на божественные дары, пусть остаются неблаго дарными к беспредельным дарам Божиих дел. Вкусите, говорит Писа ние, и видите (Пс. 33, 9); тот, кто озарен священным наставлением в Божественных Тайнах, уразумеет многоплодные их дары и, в причаще нии всесвященно взирая на божественную высоту и величие их, благо дарно воспоет пренебесные благодеяния Богоначалия.

ГЛАВА 4

О том, что в мире священнодействуется и что в нем освящается

I

Так–то разнообразны и так прекрасны мысленные созерцания свя тейшего таинства собрания, священноначальственно, как мы говори ли неоднократно, священносовершающие общение и соприведение наше к Единому. Но есть и другое священнодействие, подобооразное тому: началовожди наши нарицают его таинством освящения мира. Итак, рассмотрим по порядку части, из которых слагается оно, со стороны священных образов, возвысимся в священных созерцаниях от раз дробленных частей его к единому его началу.

II. Таинство освящения мира

Таким же точно образом, как и в собрании, отлучаются при этом чины несовершенных после предварительного священноначальственно го обхождения с благоуханием по всему храму и священнословия псал мов и чтения божественного слова. Потом иерарх, взяв миро, полагает на божественном жертвеннике под осенением двенадцати крыл, между тем как все священнейшим гласом воспевают священную песнь вдохно вения богодухновенных пророков, и, совершив над ним (миром) молит ву освящения, затем употребляет его в святейших священнодействиях над освящаемыми вещами и лицами для всякого почти рода священно–начальственного священносовершения.

III. Созерцательная сторона

1. Вступительно–возводительное действие этого совершительного священнодействия то, мне кажется, выражает в священносовершаемых миром обрядах, что святыня и благоухание духа у мужей преподобных сокровенны, и в то же время внушает мужам освященным не откры вать в себе ради суетной славы прекрасных и благоуханных подобий сокровенного Бога со стороны своей добродетели. Ибо сокровенные и превосходящие ум благоуханные красоты Божии неприкосновенны и мысленно открываются одним только причастным духовной жизни, чтобы иметь в душах подобовидные себе по добродетели нерастлимые обра зы. Как нерукотворенный благоподражательный образ боговидной доб родетели, тот, кто взирает на эту мысленную и благоуханную красоту, образует себя по подобию ее и располагает к совершеннейшему подра жанию. И, как в чувственных изображениях живописец, если неуклон но будет взирать на первообразный лик, не отвлекаясь ни к чему друго му, находящемуся перед его глазами, или ничем не рассеиваясь, сделает, если можно выразиться, двойник того, кого изображает, как он есть, и представит действительность в подобии, первообраз в образе и один предмет в другом, кроме различия сущности, так и добротолюбцам, жи вописующим в духе, воззрение к благоуханной и сокровенной красоте дарует истинное и боговиднейшее подобие этой красоты. Поэтому–то божественные живописцы, трудящиеся без малейшего уклонения над образованием своего духа сообразно с пресущественно благоуханным и мысленным благолепием, естественно, не совершают ни одной из сво их богоподражательных добродетелей, да видимы будут, по выраже нию слова Божия, от человек (Мф. 6, 18). Как бы в образе, священно созерцают они в божественном мире сокровенные священнейшие свя тыни Церкви, а потом и сами, священнолепно скрывая святыню и бого образие добродетели внутри богоподражательного и богоначертанного ума, взирают на один только началообразный разум и не только невиди мы бывают (со стороны своего внутреннего преуспеяния) для неподоб ных им, но и сами не имеют никакого влечения смотреть на них. Вслед ствие этого, согласно со своим настроением, они любят не то, что только кажется прекрасным и справедливым, но то, что истинно таково; не обращают взора к славе, бессмысленно ублажаемой толпою, но, богопод ражательно различая добро или зло само в себе, становятся божествен ными образами богоначальнейшего благоухания, которое, само по себе будучи истинно благоуханно, не обращается к тому, что только для многих ложно кажется благоуханием, а напечатлевает в истинных обра зах своих благоухание истинное.

2. Теперь, обозрев уже внешнее благолепие всего этого прекрасного священнодействия, воззрим на божественнейшую красоту его, созерцая его само по себе без покрова завес, ясно отражающего блаженный свет и преисполняющего нас благоуханием, для людей духовных несокровенным. Ибо видимое священносовершение мира не неприобщимо и не незримо для тех, кто окружает иерарха, но, напротив, простираясь до них и делаясь для них предметом созерцания, превышающего толпу, священно ограждается ими и священноначальственно отделяется от толпы. Луч всесвященных таинств, чисто и непосредственно осиявающий божественных мужей, как сродных с духовным и неприкровенно облагоухая их духовные чувства, не исходит подобным же образом к тем, которые стоят за ними, но они, как сокровенные созерцатели тайн духовных, таинственно сокрывают этот луч под символами крыльев, чтобы сделать его неприкосновенным для неподобных им; посредством этих–то символов благолепные чины управляемой паствы и возводятся на свойственную им священную степень.

3. Итак, сказал я, воспитываемое нами ныне священнодействие имеет назначение и силу священносовершения иерархических действий. Потому–то божественные началовожди наши благоустроили его как единочинное и единодейственное со святым священнодействием Собрания по большой части из тех же самых символических действий и таинственных учреждений и священнословий. И здесь ты точно так же увидишь, что иерарх износит из божественнейшего места прекрасное благоухание в дальнейшие священные части храма и возвращением к прежнему месту внушает, что причастие вещей божественных, хотя совершается во всякой святыне сообразно с ее достоинством, но всегда неумаляемо и непременяемо и пребывает неизменно со своими свойствами сообразно с божественным установлением. Равным образом опять и песнопения, и чтение словес божественных руководят несовершенных к живоносному усыновлению, совершают священное собрание одержимых скверной, а в немощных, одержимых бесами, истребляют вражеский страх и чарование, открывая сообразно с их силами высоту боговидного состояния и силы, по которым они сами начнут устрашать враждебные силы и приставлены будут врачевать других, так как не только имеют, но и могут сообщать богоподражательную твердость в своих добродетелях и мужество против вражеских страхований. А тем, которые обратились от худшего к свя щенному разуму, песни и чтения влагают святое расположение не поддаваться опять увлечениям ко злу; тех же, которые еще не имеют полной чистоты, совершенно очищают; лица священные приближают к божественным образам, и к воззрению на них, и общению; причаст ников же святыни во всей ее полноте питают, насыщая, в блаженных и мысленных созерцаниях, этих единовидных мужей Единым и при водя их в единение.