Тринадцать граней (сборник) - Вячеслав Тимонин

00:00

Часы показывают нули.

Моё время кончается. Остаётся лишь разочарование.

* * *

Я лежал опутанный проводами стазис-капсулы и слушал гул гиросистемы. Гул, такой знакомый, такой приятный и родной. Я не слышал его целые сутки, двадцать четыре не существующих никогда часа. Я был рад его снова услышать. Редко прерываясь звяканьем и писком, он убаюкивал, словно колыбельная…

И вдруг резко оборвался и превратился в рёв сирены!

Я сделал глоток холодного воздуха и открыл глаза. Яркий свет. Люди в белых халатах. Профессор Браун среди них. У него испуганное лицо.

Он спросил:

– С вами всё в порядке, мистер Дарвин?! Произошла авария, эксперимент не удался.

– Не беспокойтесь… – еле слышно прошептал я. Улыбаться не было сил, и я медленно моргнул, – …эксперимент удался…

Меня бережно вытащили из капсулы и положили на мягкую, хрустящую чистым бельём, каталку.

Профессор недоверчиво уставился на меня.

– Мистер Дарвин, вы что-то видели?

– Да… Ад… Рай… Другую сторону лета… И я огорчу вас, времени не существует! И его нельзя обуздать.

* * *

Из отчёта:

…эксперимент по исследованию физики поля стазиса №14988—7 следует считать неудачным… как и у всех предыдущих, у волонтёра налицо признаки разрушения сознания… требуется госпитализация…

Тахионный смотритель

– …таким образом, скорость тахионов в отдельном взятом измерении прямо пропорциональна квадрату средневзвешенного значения амплитуды Хси-струны за неполный оборот метагалактики. Всем понятно?

Учитель распознал сигналы от Учеников как положительные и продолжил:

– Тогда проведём лабораторную работу по темпоральным зависимостям и проверим теорию на практике.

Он создал замкнутое поле вероятностей, переместил туда Учеников и заблокировал к ним доступ извне. Удовлетворённый проделанной работой, он перенёс область своего многомерного тела ответственную за мыслительные процессы в опустошённый нейтринным штормом, а посему мёртвый, уголок вселенной, и решил немного, всего пару триллионов наноциклов, побездействовать.

Угасая в этом мире, его сознание приняло сформированную кем-то гипотезу. Согласно которой, один из его учеников – слегка отстающий в развитии оболтус, допускал в одном из возможных будущих некую ошибку. При расчёте скорости движения тахионов он неверно учёл знак. Вследствие чего, в одном из низкоуровневых измерений появлялась лишняя сотня наноциклов. Однако, это была такая мелочь, что Учитель решил исправить досадную оплошность чуть позже. Всё равно существа, живущие в этом мире, ничего не заметят.

* * *

Утро не задалось с самого своего рассвета. Профессор экстремальной квантовой физики Фёдор Николаевич Лобачеев-Францевский, кстати, неоднократный лауреат и многократный кандидат, проснулся с насущной потребностью, которую незамедлительно и озвучил:

– Бу-бу-бу!.. Тьфу!.. Тьфу! Убери его к чёртовой бабушке!

Огромный, весьма пушистый, и многократно медаллированый за чистоту кровей, чёрный кот Василий, вынул хвост изо рта профессора и обиженно спрыгнул с кровати.

– М-я-а-а-вк! – заявил он, и нервно дёргая сыроватым хвостом, протрусил на кухню.

Привычка Василия укладываться ночью на подушке уходила корнями в его далёкое кошачье прошлое. Когда нецивилизованные (по мнению людей, конечно) коты ночевали на толстых сучьях доисторических деревьев. Гладкая блестящая лысина профессора будоражила генную память Василия, а её не потешить кот не мог.

Фёдор Николаевич ещё немного поворчал, сплёвывая жёсткие кошачьи волосы; поворочался, пытаясь уснуть вновь; но в итоге всё же откинул одеяло и резко встал. Зов природы победил. Зевая и почёсывая правый бок, профессор отправился ему навстречу.

Неспешно шаркая по коридору, достаточно длинному чтобы разместить несколько широкоформатных видеопанелей на стене, профессор в очередной раз почувствовал, что кроме обычной физиологической потребности, его беспокоит некая эмоционально-психологическая, с лёгким моральным уклоном.

Каждый день, снова и снова Фёдор Николаевич осознавал, что ему не хватает семьи, детей, простых житейских проблем. Простых, но в то же время неимоверно сложных по сравнению с такой действительно элементарной вещью? как энтропия вселенной. Но ничего с собой поделать не мог.

Профессор тяжело вздохнул, и у него защемило сердце. Нет не от возраста, конечно, оно словно говорило: «Я есть! Я здесь! Ведь ты же не бездушный чурбан? Хватит одиночества!».

Давным-давно Фёдор Николаевич научился придерживаться принципа: если придётся съесть слона, то делать это лучше по частям. Если перевести высказывание на нормальный язык, то оно означало, что проблемы нужно решать по мере их поступления. Поэтому профессор решил сначала удовлетворить вполне понятную физиологическую потребность, а уж потом перейти к абстрактной.

Сходив удачно в туалет, Фёдор Николаевич вышел из полутёмного помещения и неожиданно не услышал звуков смываемой воды. Слив включался автоматически, как и биоэлектрические осветительные панели. Кроме того, пол почему-то был непривычно холодным. Климатическая система судя по всему, не функционировала. Факты говорили за себя: по какой-то невероятной причине прекратилась подача воды и электричества.

Но всякое теоретическое суждение требует практического подтверждения. Фёдор Николаевич, будучи профессором квантовой физики, не очень жаловал физику жидких тел. Поэтому он проверять гипотезы он решил начать с более понятного и приятного в изучении электричества.

Для начала он провёл ладонью по наличнику двери в туалет.

И ничего не произошло. Свет, как ему положено, не включился, нежная классическая музыка не заиграла. Профессор очень удивился, распахнул дверь пошире и заглянул внутрь небольшого, но незаменимого в быту помещения. Всё было в порядке и как положено, но стульчак – усеян капельками.

Нетрудно было догадаться, что Фёдор Николаевич во время «процесса» явно мазал мимо очка. Профессор никогда раньше за собой такого не замечал, но благодаря проницательному уму пришёл к выводу, что в казусе виноват унитазный автоклинер. Он незаметно убирал следы позора, а сейчас ничего и не прибрал.

Физика жидких тел, несмотря на присутствие таковых на ободке унитаза, была тут ни при чём. В доме напрочь отсутствует электричество! Такая банальная, с точки зрения науки XXII века, физическая величина как сила тока, измеряемая в амперах, была равна нулю.

В недоумении профессор захлопнул дверь. Такого раньше никогда не случалось. Электричество было всегда. В близком к паническому состоянию профессор бросился на кухню и открыл кран. Воды не было.

Фёдор Николаевич хмыкнул, потеребил острую бородку, и обрадовался пришедшей в голову идее. Он подошёл к замутнённому на ночь окну и потёр его. Стекло должно было стать прозрачным! Но не стало…

Профессор удивился ещё больше, чем был удивлён до этого.

– Позвольте! – заявил он, – Но в антиполяризационных стёклах используется энергия статического электричества!

Основанные на эффекте антиполяризации Хаффмана-Гейнца, давнего недруга профессора, окна меняли прозрачность в зависимости от угла падения света на микронного размера линзы. Для работы системы не было необходимости использовать стационарный источник энергии. Статического электричества, накопленного на теле человека, хватало для питания маленьких линз. И оно управляло ими. Проведя рукой по стеклу, можно было поменять вектор отражения в небольшом массиве. А по закону векторного единообразия, того же Хаффмана, следом менялся вектор всех остальных линз.

Минимум два, а может пять основополагающих законов физики перестали работать Сердце профессора бешено колотилось в груди. Ему явно не хватало воздуха. Он решил открыть окно. Но не смог! Устаревшей сотню лет назад ручки для открывания окон не было. А электронный замок по понятным причинам не функционировал. Смысла идти проверять входную дверь не было.

Полный безнадёги Фёдор Николаевич тяжело плюхнулся на табуретку. Слон, которого так бодро он собрался съесть с утра, вырос до гигантских размеров.

– Это катастрофа! – подумал профессор, – Катастрофа мирового уровня! И я даже позвонить никому не могу…

Негромко цокая коготками по гладкому полу, мимо опечаленного профессора продефилировала чёрная тень.

– М-я-а! – сообщил Василий. Он только что выбрался из лотка и намеревался слегка перекусить.

Фёдор Николаевич досадно усмехнулся. Коту крупно не повезло – кормушка и поильник работали на электричестве.

Однако, когда Василий приблизился к раздатчику пищи, прибор ожил. Маленький автоматический барабанчик-дозатор как ни в чём не бывало провернулся, в миску высыпалась горсть разноцветных сухариков: рыбки, кролики и всякие другие подушечки.