Сага о Копье. Хроники Копья: Драконы осенних сумерек. Книга 1. - Маргарет Уэйс

- Лично я - здесь, - пискнул Тассельхоф. - Ой, Танис, какзамечательно! Я...

- Тихо, Тас! - перебил Танис. - А где двое с Равнин?

- Мы здесь, - мрачно отозвался Речной Ветер. - И безоружны.

- Все безоружны? - спросил Танис. И тут с горечью поправился: - Хотя,правду сказать, какое оружие в этакой темнотище...

- Жезл при мне, - тихо сказала Золотая Луна.

- И это - могущественнейшее оружие, о дочь племени кве-шу! -прозвучал чей-то глубокий голос. - Оружие добра, предназначенное разитьнемочи и болезни! - Незримый голос помолчал и грустно добавил: - Увы, внынешние времена ему также суждено разить злобные существа, стремящиесяразыскать его и изгнать из этого мира...

11. ХОЗЯЙКА ЛЕСА. МИРНАЯ ПЕРЕДЫШКА

- Кто ты? - окликнул Танис. - Покажись!

- Мы не тронем тебя, - ляпнул Карамон.

- Конечно, не тронете. - Эти слова позабавили их невидимогособеседника. - У вас нет оружия. Я верну его, когда придет время. Ибо вОмраченный Лес с оружием не входит никто, даже Соламнийские Рыцари. Такчто не страшись за свой меч, благородный рыцарь! Этот клинок древен идрагоценен, и я его сберегу. Простите мне это кажущееся недоверие, но дажевеликий Хума сложил свое Копье у моих ног...

- Хума!.. - ахнул Стурм. - Но кто же ты?

- Хозяйка Леса.

И едва прозвучали эти слова, произнесенные звучным, глубоким голосом,как тьма расступилась. Друзья вгляделись... и слитный вздох благоговения,подобный весеннему ветерку, прозвучал в ночной тишине. Серебряный лунныйсвет ярко осветил высокий скальный уступ, а на уступе стояла единорог. Онаспокойно смотрела на них, и бездонная мудрость светилась в ее взгляде.

Сердце поневоле сжималось от вида такой красоты... Золотая Лунаощутила, как слезы подступили к глазам, и сомкнула веки, не в силахвынести сияния, исходившего от единорога. Ее шерстка отливала луннымсеребром, рог сверкал жемчугом, грива была подобна морской пене. Головаказалась изваянной из гладкого мрамора, но ни одна человеческая - и дажегномская - рука не могла бы схватить изящества и грации волшебных линийсильной шеи и мускулистой груди. В тонких, стройных ногах чувствоваласьнемалая мощь, а маленькие копытца были раздвоены, как у козы.

Много позже, когда Золотая Луна брела темными, полными опасностейтропами, когда надежда готова была истаять в ее сердце, ей достаточно былолишь сомкнуть ресницы, и надежда вновь оживала, являясь ей в обликебелоснежного единорога...

Тряхнув головой. Хозяйка затем наклонила ее в приветственном жесте.Спохватившись, путники смущенно поклонились в ответ, чувствуя себя ужаснонеловкими и неуклюжими. Единорог же повернулась и покинула свой уступ,легко прыгая навстречу им со скалы на скалу.

Танис огляделся, чувствуя, как рассеиваются владевшие им чары. Лунныйсвет заливал лесную поляну. Деревья высились кругом, подобно громаднымдоброжелательным стражам. Полуэльф ощутил царивший здесь глубокий покой...и вместе с тем ожидание и печаль.

- Отдохните, - оказавшись среди них, проговорила Хозяйка. - Вы усталии изголодались, я знаю. Сейчас принесут пищу и воду для омовения рук.Оставьте все ваши страхи: здесь вам нечего опасаться. Если где-либо иможно чувствовать себя в безопасности нынешней ночью, так это здесь!

Глаза Карамона загорелись при упоминании о еде. Он осторожно опустилбрата на землю, и Рейстлин поник в траву под деревом. В серебряном светеего лицо казалось мертвенно-бледным, однако дышал он легко. Он выглядел нестолько больным, сколько смертельно измотанным Карамон уселся рядом с ним,огляделся в поисках съестного и вздохнул.

- Что мы будем есть? Ягоды? - с самым несчастным видом обратился он кТанису. - Ох, до чего хочется мяса! Олений бы окорок... или там жаренойкрольчатинки...

- Тихо ты! - косясь на Хозяйку, шепотом урезонил его Стурм. - Как быона тебя самого не поджарила!

Но тут из леса вновь появились кентавры и расстелили на травке чистуюбелую скатерть. Другие кентавры расставили на скатерти хрустальные шары,тотчас осветившие лес.

Любопытный Тассельхоф пригляделся к светильникам и воскликнул:

- Да там же светляки!

Действительно, внутри шаров суетились тысячи крохотных насекомых, и укаждого на спинке горело по два ярких пятна. Они ползали по прозрачнымстенкам туда и сюда, стараясь выяснить, где же это они оказались.

Потом кентавры вынесли сосуды с прохладной чистой водой и полотенца -ополаскивать руки и лица. Вода смыла следы боя, очистив и освежив и тела,и души. Но вот стулья, расставленные кентаврами рядом со скатертью, отнюдьне внушали Карамону доверия. Каждый стул был вырезан из цельного кускадерева и вроде бы отвечал формам человеческого тела... однако у каждогопочему-то была всего одна ножка!

- Садитесь, пожалуйста, - учтиво предложила Хозяйка.

- Как же на этом сидеть? - не выдержал богатырь. - Я свалюсь! -Поглядел на скатерть и добавил: - И потом, она все равно расстелена натраве. Сяду-ка я лучше на землю...

- Поближе к жратве, - фыркнул в бороду Флинт.

Остальные в немалом смущении поглядывали на стулья, на хрустальныешары, полные светляков, и на кентавров. Дочь Вождя лучше всех представляласебе, как должны были поступать гости. Внешний мир мог сколько угодносчитать ее народ варварским; у племени кве-шу были весьма строгие правилавежливости, имевшие силу религиозных заповедей. Золотая Луна знала:заставить хозяина ждать - значит, оскорбить и его самого, и егогостеприимство. С истинно королевским величием она опустилась на стул...одноногое седалище лишь чуть покачнулось, приспосабливаясь,приноравливаясь к ее росту и весу.

- Сядь по правую руку, воин, - ощущая направленные на нее взгляды,произнесла она согласно этикету. Лицо Речного Ветра оставалосьбесстрастным, хоть он и знал, что являет собой довольно-таки нелепоезрелище - рослый мужчина, пытающийся усесться на хрупкий с виду стульчик.Усевшись, однако, он с удовольствием откинулся на удобную спинку и едва неулыбнулся.

- Садитесь и вы, - обратилась Золотая Луна к остальным, стараясьзагладить неловкость, вызванную их замешательством. - Благодарю за то, чтовы ожидали, пока сяду я.

- Лично я не ждал. - Карамон скрестил руки на груди. - Чтобы я полезна этакий насест? Да ни за... - Локоть Стурма, вонзившийся под ребра,принудил его замолчать.

- Благодарю, госпожа, - поклонился Стурм и сел, исполненныйрыцарского достоинства.