На руинах Мальрока - Артем Каменистый

— Сколько всего людей?

— С бабами да детворой восемьсот шестьдесят душ.

— Мало… я рассчитывал хотя бы на тысячу…

— Сколько есть…

— Я с собой привел людей. Почти три десятка латников — надежные солдаты: герцог дал. И группу юнцов при хорошем сержанте уговорил с нами пойти — похоже, они еще не понимают, во что вляпались. Вон, паренек тоже ничего — в лесу отлично ориентируется и охотник неплохой. И охотиться не только на зверей умеет.

— Это хорошо, а то мои ребята к лесам непривычные. Хотя охотники не особо нужны — иридиане это дело знают хорошо, так что воин нам нужнее. С ними, получается, нас девять сотен наберется, без малого.

— Арисат — мы завтра сможем выступить? С утра?

— Столько ждали вас, и сразу отправляться?! И зачем же так торопиться?!

— Надо пройти в Межгорье, пока погода не испортилась — если полковник не врет, при дожде в горловине хуже чем в аду.

— Слыхали мы про такое. Да только туч на горизонте не видать — сушь стоит.

— В горах погода переменчива, и тучи может за час нагнать.

— Завтра никак не получится. Зерно в сушилках рассыпали, чтобы жучков вывести, лошади на три табунка разделены и пасутся далеко от лагеря: долго здесь стоим — травы в округе почти не осталось. Телеги опять же проверить надо, а то некоторые из далеких краев притащились сюда без ремонта серьезного. Мужики, конечно, без дела не сидели, да только удостовериться не помешает. Обоз придется заранее сбить в боевую колону — идти ведь будем не по мирным землям. Старое построение теперь не получится: народу уже меньше стало, и новые телеги вы с собой притащили. Да и познакомиться надо с латниками и сержантом этим, что при юнцах. Иначе в бою сложно будет — когда все друг друга знают, и понимают, то воевать гораздо проще. А если знакомиться всерьез, то утром точно ехать не сможем. А несерьезно зачем знакомиться?

— Не понял? Ты о чем? Что за серьезное знакомство?

— Сэр страж — вы может и не знаете наших обычаев, но только у воинов принято для знакомства стол общий разделить. И делить его дальше и дальше. Помните ведь, сколько столов у сэра Флориса было в доме? А перед делом трудным не только дружина, но и все — до ополченца простого, на трапезу собирались — на улице это делали, потому что ни одна изба такую ораву не вместит. И не принято было жалеть на такой трапезе ни еды, ни питья. А сейчас нам дело серьезное предстоит — при таком положено выпить очень много и желательно до беспамятства дойти. Чем блаженнее воины станут, тем проще дело выйдет — примета верная, еще дедами нашими проверенная. После победы принято тоже пир устраивать, и даже врагов плененных не зазорно на него приглашать. И как бы пьяны ни были победители, враги не сбегут, потому как позор ляжет великий на весь народ. Святое дело, такие вот трапезы общие.

Попугай, слушая Арисата, подозрительно оживился, всем своим видом одобряя его идею, но я логично возразил:

— Когда с побережья уходили, никаких пьянок не устраивали.

— Тогда не могли — сэр Флорис погиб. Траур был. Ведь выше него над бакайцами никого не оставалось. Негоже после смерти сэра пить сразу начинать всерьез. Понемногу, конечно, пили, но это так — траурно. А сейчас нас не поймут люди, если без пира уйдем. Традиция. Душа после такого светлеет, а свет нам против тьмы не помешает.

Понятно — местный метод психологической подготовки… и не только местный. Учитывая традиционность способа, отказ от него может неблагоприятно сказаться на моральном духе коллектива. Солдаты имеют право на суеверия — образ жизни у них нервный. Отказывать им в устоявшемся обычае неразумно, да и прав Арисат: не успеть нам завтра выйти. Так или иначе день потеряем, значит, терять его будем с максимальной пользой.

Попугай, не выдержав, радостно заявил:

— Я согласен на пьянку — разрешаю начинать.

* * *

«Зе… Зеленый… не… немедленно вытащи голову из бокала: с тобой… с тобой сам страж раз-го-ва-ри-ва-ет! П-Продолжение отчета добровольца номер… номер… но-мер… Как же меня достала эта математика!.. Зовите меня просто — Де-вя-тый! Понятия не имею, что сегодня за день… И что интересно — мне на это на-п-пле-вать!

Ваня — знаете, что м-меня больше всего з-здесь нап-ря-га-ло? То, что я не знаю элементарных вещей. Дурак-дураком. Бывает, скажет кто-то что-то, и никто (НИКТО!) и внимания не… не обратит, а я в шоке. В ШОКЕ! Так не должны делать нормальные ЛЮ-ДИ! Не привык я. Чужое здесь все мне… Как же повезло с этим стражем — на его статус списывают в-все мои ч-чудачества. Белая ворона я здесь, при з-зеленом попугае…

А сегод-дня… сег-годня… язык поломать… Се-го-дня я свой! В доску с-свой! Я всех прекрасно понимаю, и удивления во-об-ще н-ноль!

Зеленый — т-ты там не з-захлебнулся?!

Ваня — вып-пьем за ком-му-ник-каб-бель-нность!

Все же напоили… папуасы местные…

…птиц: этот отчет ЗА-ПРЕ-ЩА-Ю запоминать! Иначе! Будет! Гриль!»

Глава 10. Дорога в Межгорье

Система регенерации полный отстой — вчера в этом убедился. Я не алкаш, но выпивать мне доводилось, однако такого атомного похмелья не испытывал ни разу в жизни. Даже когда в турпоходе пришлось употребить самогон более чем сомнительного качества, утром было нехорошо, но не настолько же!

Вечер помнится смутно, хотя помнить там особо нечего — все происходившее вписывалась в одну строчку немудреного сценария: «Вначале мы пили пиво, а потом пили водку». И пусть водка здесь неизвестна, но у аборигенов имелись достойные заменители.

Фуршет начинался не особо весело — толпа угрюмых мужиков, встав за столами, устроенными из модифицированных для такого дела телег, мрачно поглощала простецкую еду и пиво. По мере убывания запасов пива народ на глазах оживал, а когда появились более крепкие напитки, стало вообще весело. Апогей веселья, помню, к сожалению смутно. Но судя по тому, что чопорный сержант Дирбз несколько раз на бис исполнил неприличный танец своей родины, с незатейливым названием «Без штанов», а некоторые из бакайцев ему подтанцовывали, коллектив, вероятно, хоть немного, но сплотился.

Последнее, что помню отчетливо — как прыгал через огромный костер, держа при этом в каждой руке по топору.

Я может и не так уж много выпил, но хроническая усталость сказалась. Еще неделю назад меня пытали в подвале инквизиции, я ослаб, в прежнюю форму так и не вернулся, а теперь пьянствую на свежем воздухе, употребляю неочищенные спиртные напитки и ошеломленно наблюдаю, как в отблесках костров на голые зады распоясавшихся танцоров пикируют орды злобных местных комаров.

Подкосили меня эти зрелища не хуже спиртного.

Не будучи алкоголиком трудно решиться лечить подобное подобным, и от традиционного способа опохмеления я отказался, отчего и страдал чуть ли не до вечера, тщетно надеясь, что система регенерации с минуты на минуту поставит меня на ноги.

Не поставила…

Или похмелье не считается травмой, или система у меня бракованная, или она тоже решила отдохнуть.

Из-за плохого самочувствия в процесс сборов почти не вникал. Просто бродил уныло, делая вид, что ничего не упускаю, и мечтал при этом лишь об одном — найти укромный уголок и завалиться часиков на пять-десять. Не получалось: где такой найдешь посреди разворошенного муравейника…

В итоге к выступлению народ подготовился без меня, чему я только обрадовался — оснований не доверять этим людям у меня не было. Тогда, на побережье, исход начался с хаоса, но с той поры немало воды утекло — опыта прибавилось, и слабые члены коллектива отсеялись. Оставшиеся тоже могли уйти на все четыре стороны — это означало всего лишь потерю статуса представителя вольного народа и неизбежное закабаление со стороны аристократов Ортара. Средневековье: чужак сам по себе существовать не может. В городах все опутано системой гильдий, каст, нитями неофициальных социальных коммуникаций, и пришлому ничего там не светит; а за городом нужны лишь батраки. Нетитулованному иноземцу выбиться из грязи ой как непросто, а то и невозможно. Те, которые не согласились на посулы баронов и угрозы инквизиторов, те, которые выбрали опасности Межгорья — не думаю, что среди таких найдутся идиоты, способные не проверить свою телегу перед опасным походом.

Не нашлись — лагерь был свернут быстро и без происшествий. Даже недомогание мужской половины населения не помешало процессу — похмельные вояки не поддавались слабости.

Утром сотня телег четко, без заминок и пробок выбралась из прохода в валу старого военного лагеря, направившись по хорошо натоптанной дороге — по следам армии, разгромившей Межгорье.

Мы не знали, хорошо ли вычищена от скверны эта земля, или нет; смерть нас ждет, или райская жизнь. Мы шли туда, потому что у нас не было другого выбора. Даже я, по воле случая ставший самым влиятельным среди всех этих людей, не мог отказаться от общей участи. Беглец, чужак, самозванец, мало что понимающий и много на что надеющийся. У меня был шанс найти свое место в этом мире, а риск… к риску я уже привык: без него здесь ничего не обходится.