Комбинация Бруно - Александр Юрьевич Прокудин

на мгновение выпустила руль из рук, но и этого хватило для того, чтобы «мустанг» сошел с траектории, необходимой, чтобы вписаться в поворот.

Коллекционная машина Феликса Бруно на полной скорости влетела правым бортом в растущее у обочины дерево. От удара ее развернуло и откинуло влево, в сторону скалистых валунов с другой стороны дороги. Перелетев через них, машина совершила в воздухе пируэт и левым боком тяжело упала в заросли кювета. Через несколько секунд полной тишины, ухнув, вспыхнуло пролившееся из поврежденного бензобака топливо. Спустя полчаса от «мустанга» Феликса остался лишь дочерна обожженный, искореженный столкновением и температурой, остов.

Глава 14

Эпилог. Конец истории

В одной из многочисленных простеньких забегаловок города, в которые частенько по ночам, или под утро, заезжают таксисты на перебивающую усталость чашку крепкого кофе, скучало несколько ночных посетителей. На работающий вполголоса подвешенный к потолку телевизор никто не обращал внимания, предпочитая ему мобильные телефоны и ленивое разгадывание сканвордов. На экране, тем временем, шел показ то ли еще ночных, то ли уже утренних телевизионных новостей.

– И снова о трагедии в заливе, случившейся несколько дней назад, – профессионально безразличным голосом сообщила диктор. – Напоминаем, в результате несчастного случая погиб цвет киноконцерна «Синематрикс». Рабочее совещание, проведенное на катамаране «Медуза», принадлежавшем знаменитому кинопродюсеру Феликсу Бруно, завершилось катастрофой…

Один из посетителей все же обратил внимание на то, что говорит телевизор.

Мужчина неопределенной восточной внешности оторвался от кофе, чтобы с интересом посмотреть на экран. На нем показывались плавающие в темной океанской воде обломки, а так же общий вид на красивейший особняк побережья – словно случайно зацепившееся за высокий скалистый утес, легко плывущее по небу белоснежное «Облако».

– Тела все еще предстоит опознать по фрагментам, – продолжала дикторша, – но уже сейчас доподлинно известно, что на яхте были такие известнейшие в мире кино личности, как драматург Роберто Корсава, популярный киносценарист Артур Мартин, а так же сам Феликс Бруно, в чем, к сожалению, нет ни малейших сомнений.

На экране показали кадры того, как в черный пластиковый мешок упаковывают руку с известной на весь мир татуировкой: «Вечность это Любовь».

Единственный зритель новостей, сопереживая услышанному, сочувствующе зацокал языком и покачал головой. Кроме него, новость двухдневной свежести никого в ночной забегаловке не заинтересовала.

– Звезды всего мира в шоке от трагедии и продолжают высказывать соболезнования родным и близким погибших, – продолжала вести выпуск диктор.

На экране возник Том Круз с крайне опечаленной физиономией, говорящий естественные для сложившейся ситуации фразы соболезнования и утешения.

– Дополнительной деталью этой страшной трагедии можно считать и ужасное дорожное происшествие с супругой погибшего Феликса Бруно – миссис Эмилией Бруно. На полной скорости управляемый ей автомобиль сошел с дорожного полотна и, несколько раз перевернувшись, полностью сгорел в охватившем его после аварии пламени…

У внимательного слушателя зазвонил телефон.

– Алло? – спросил он в трубку с сильным восточным акцентом.

– К счастью, – продолжила диктор новостей, – Эмилии Бруно удалось вовремя выбраться из автомобиля, с незначительными для такой аварии травмами. По поводу смерти своего супруга она не дает никаких комментариев, очевидно, пребывая в состоянии глубоко морального посттравматического шока…

– Алло? Говорите! – повторил посетитель кафе.

– Алихмет? – прозвучал в трубке бодрый мужской голос. – Я надеюсь, ты купил новый навигатор?

Том Круз на экране сменился Стивеном Спилбергом.

* * *

Найти «Макса Рибальту» среди знакомых Феликса было не сложно. С моих слов Эмилия быстро поняла, кто это может быть. Позвонив ему, мы объяснили, чем закончилась история. И дали ему те самые 10 миллионов, обещанные Бруно. Это был правильный ход. Конечно, он бы и так был вынужден держать рот на замке, но пусть он делает это в хорошем расположении духа. А заодно, за дополнительные пятьсот тысяч, они с братом съездил на мою квартиру, чтобы навести порядок и там.

Как оказалось, выстрела из револьвера 22-го калибра, и рухнувших на пол люстры с часами, в пять утра недостаточно, чтобы разбудить хоть кого-то в моем ленивом спальном районе. По счастью, прямо подо мной квартира пустовала уже вторую неделю, в связи с ремонтом, затеянным домовладельцем. Останки (или «остатки», что звучит точнее) Феликса Бруно исчезли, словно их и не бывало. Думаю, что-то из них дополнительно внесли в окончательный протокол осмотра места взрыва «Медузы».

Случайно или нет, но дорогу в аэропорт Алихмет Шахи нашел без проблем.

Эмилия, с которой мы на всякий случай, чтобы не вызывать вопросов у прессы, на людях все это время не встречались, ждала меня уже там.

Мы сидели в самолетных креслах, нежно держась за руки. Эмилия развернулась ко мне боком, чтобы иметь возможность держать свою ладонь на моей щеке. Мое лицо, все еще израненное, незажившее после аварии и побоев, нанесенных ее покойным мужем, принимало эту ласку словно лучшее из лекарств. Сама Эмилия выглядела немногим лучше – гипс на левом предплечье и темно-синие круги под глазами, как последствие от сломанной переносицы.

– Хорошо, что ты попала в аварию, и мы теперь выглядим одинаково, – заметил я Эмилии.

– Почему это? – она не согласилась.

– Иначе бы люди думали, что ты меня бьешь, – закончил я шутку.

Эмилия улыбнулась. Я продолжил:

– Когда принесут шампанское, первый тост поднимем за крепкие ремни безопасности, а второй – за хлипкие замки багажников.

По иронии судьбы, в итоге не Эмилия освободила меня из заточения, а наоборот. От удара о дерево багажник раскрылся, и меня вышвырнуло в придорожную канаву. Освободив руки от скотча при помощи осколка бокового зеркала «мустанга», я вытащил из салона уже начавшей полыхать машины потерявшую сознание Эмилию.

Три из пяти сумок с деньгами мне так же удалось спасти – что, конечно, тоже не было лишним. Остальное сгорело дотла, сделав, и так недешевый коллекционный мустанг Феликса Бруно, дороже на несколько десятков миллионов.

– Знаешь, Марк, а ведь мне и в правду понравится твой рассказ, – сказала Эмилия, когда наш самолет уже поднялся в воздух, а стюарт принес долгожданные бокалы. – Я знаю несколько коллег Феликса, которых он мог бы заинтересовать.

– Спасибо, Эмми, но не думаю, – я улыбнулся. – С меня достаточно того чуда, что мы оба живы.

Мы снова взялись за руки. Кошмар закончился, но помнить его мы будем, без сомнений, до конца наших жизней. Перед глазами Эмилии по-прежнему стояла страшная картина смерти ее мужа. А в моем бумажнике, любезно возвращенным мне «Рибальтой», по-прежнему