Спецхранилище. Второе пришествие - Олег Синицын

- Давайте отойдем в сторону, - прошептал Штильман. - Секретный разговор.

- Мне жаль расходовать на это движение половину калории. Говорите при всех! Мы направляемся в лагерь пришельцев, какие еще могут быть секреты!

Штильман вздохнул, еще немного о чем-то подумал и произнес:

- Насколько я понимаю, мы наблюдаем причину, по которой организм назвали "желтой плесенью", хотя он таковой по сути не является. - Он глянул на Бульвума. - Ферг мельком упоминал о том, что организм-убийца в процессе клеточного деления выделяет побочный продукт - споры. Они разносятся по воздуху, оседают на земле и растениях, склеиваются вместе, прорастают, вырабатывают желтый пигмент. Эти частицы не являются переносчиком самого организма, но всегда предшествуют его появлению. По скорости их роста определяли, в какую сторону движется биомасса.

- Но ведь организм находится в энергетической капсуле! - возразил я Штильману.

- Да, - рассеянно ответил зам по науке.

- И, судя по часам Бульвума, она пока цела!

- Да.

- Тогда что это?! - ткнул я со злостью палкой в ствол. Конец скользнул по пучку плесени и оставил посреди нее царапок. Несколько желтых волосков прицепились к острию, я брезгливо сбил их о снег.

Штильман тяжело молчал, не зная, что ответить.

- Насколько эти споры могут быть опасны для человека?

- Я не знаю.

- Так выдвиньте гипотезу! Вы же ученый, выдвигать гипотезы - ваша профессия!

- Я социолог по профессии, а не биолог… - Он помялся. - Но я думаю, что если содержание желтых спор в окружающей среде не увеличивается, проще говоря, если плесень на деревьях не растет, значит организм не размножается. Возможно, это был кратковременный выброс.

- Выброс чего, если организм изолирован в капсуле?!

- Да не знаю я, не знаю! - психанул Штильман.

Я обратил тяжелый взор на Бульвума. На немой вопрос пришелец предпочел не реагировать, хотя на его лице читалось явное: "Да отстань от меня, сам ничего не понимаю!".

- …вашу мать! - не выдержал я.

- Погоди, Валерочка, - взял меня за рукав Степан Макарыч. - Давайте рассуждать логически. Раз ученый человек говорит, что желтая вата не угрожает людям, тогда что ее бояться, так? А вперед идти нам все равно надо, хоть вата будет на деревьях расти, хоть бананы, другого пути к Улус-Тайга все равно нет.

Дед был прав. Другого пути у нас нет.

Я помолчал, свыкаясь с этой мыслью. Затем объявил:

- Продолжаем движение. Дистанция два метра. В пути проявлять осторожность: желтизны не касаться, деревья обходить стороной. Органы дыхания закрыть подручными средствами - шарфами и воротами свитеров. Все. Вперед.

Чую, что снятие обвинений в уничтожении госимущества - ничтожная плата за каторжный труд, на который я подвязался. Надо будет потребовать с братца еще что-нибудь. К примеру, пенсию как у депутатов. Отправил меня словно на прогулку, а на деле она обернулась колоссальным риском.

Нет, определенно, надо потребовать еще что-нибудь.

Завязав шарфами рты и носы, наш отряд въехал в заросли распушенной ваты. Космические споры изменили тайгу до неузнаваемости. Плесень облепляла стволы, свешивалась с ветвей, сплетала соседние деревья, образуя паутину для ловли гигантских мух, за неимением которых вполне могли сойти люди. В воздухе стояла тошнотворная вонь, словно мы пересекали огромную мусорную свалку.

Первым шел Степан Макарыч, прокладывая лыжню в нетронутом снеге. Вторым - Штильман, третьим - Кирюха с Бульвумом на спине. Я замыкал цепочку. Приходилось выбирать участки, свободные от плесени, однако с каждым метром находить их становилось все сложнее, и подошвы лыжных полозьев облепили желтые волокна, которые торчали во все стороны и тормозили скольжение.

Возле островка высохших пихт я догнал Штильмана. Услышав рядом с собой шорох лыж, он оглянулся.

- Как вы думаете, Григорий Львович, - спросил я, - зачем нашим гостям понадобилась плесень? Не эта плесень, разумеется. Та, которая покоится в капсуле.

- Разве непонятно? - глухо ответил из-под шарфа Штильман. Из обозначившегося провала, под которым располагался рот, вырвалось облачко пара. - Это могущественное оружие. Бомба. С помощью него можно шантажировать другие цивилизации. Неудивительно, что они хотят его получить.

То же самое говорил мой брат. Видать, они вместе строили эти теории после допроса Бульвума, сидя темной ночкой в брифинг-рум.

- Тогда почему красноглазых не пугает угроза раскрытия капсулы? Вы говорили, что скорее всего они не нашли капсулу. При этом они наверняка в курсе, что ее питание скоро сдохнет, и организм-убийца окажется на свободе. Однако возле сопки пришельцы разместились основательно, словно на каникулы. Почему они не боятся?

Штильман пожал плечами.

- Трудно сказать. Наверняка, решили вести поиски до последнего. А потом быстро свернутся и поднимутся в космос.

Я обдумал этот вариант.

- Мне почему-то так не кажется.

Я собрался от него отъехать, когда Григорий Львович задержал меня окликом:

- Валера, постойте!

Я сдал назад. Штильман некоторое время колебался, потом спросил:

- Вы путешествуете вместе с Бульвумом двое суток?

- Двое с половиной.

- Он демонстрировал… м-м-м… что-нибудь необычное?

- Вы о телекинезе?

- Именно.

Я вспомнил, как Бульвум сбил меня со снегохода. Как, не тронув и пальцем, оттолкнул руку с картой. Про легкий ветерок, возникающий, когда он гневается, даже не вспоминаю - так часто это происходило. Но больше всего меня поразило, с какой легкостью ферг расколол голову красноглазого пилота. Мимолетный взгляд, едва заметное движение подбородка - и пуленепробиваемый треугольный череп треснул, как яичная скорлупа.

Я не стал об этом рассказывать Григорию Львовичу, потому что он мне тоже рассказывает далеко не все.

- Кроме того, что пришелец демонстрировал в институте, ничего нового я не видел, - скучно ответил я и на всякий случай добавил: - А что?

- Да так, ничего. Профессиональное любопытство.

И Штильман поспешил отстать от меня, сделав вид, что у него что-то случилось с креплением.

Почему-то я ему не поверил.

Даже не знаю, сложно это объяснить. Вроде все сходилось, Григорию Львовичу по профессии положено проявлять любопытство к тому, как ведет себя пришелец. Даже в обстановке грядущего конца света, свойственной нынешнему дню, ученый остается ученым… И все-таки я чувствовал, что Григорий Львович говорит неправду.

Григорий Львович лжет.

Стало светлее. Снега Тамаринской стрелки выросли над деревьями и занимали половину неба. Мы поднимались на предгорье. Тайга поредела, желтизны в ней поубавилось - плесень предпочитала селиться на деревьях, а не на снегу или выступающей из-под него породе. Хотя я полагал, что причина заключается не только в том, что нравится плесени, а что нет. Штильман оказался прав, это был какой-то временный выброс, который пока трудно объяснить. Решив не ломать над голову, я отложил загадку в самый дальний файл своего мозга - тот, где у меня хранятся все загадки и тайны современности, начиная с Бермудского треугольника и заканчивая словом "мерчандайзинг". Раньше в этом файле валялся вопрос о внеземных цивилизациях, но с ним, как вы понимаете, я давно разобрался. К великому сожалению, внеземные цивилизации существуют.