Ничего неизменного - Наталья Игнатова

Кому-то суждено умереть от их руки, кому-то — нет. Кто-то заслуживает смерти, кто-то не заслуживает. Заноза убивает тех, кто должен умереть, тех, о ком он думает, что они должны умереть. Сейчас, в этом состоянии, он верит в Аллаха и в то, что все упорядочено, неизменно и управляется даже в мелочах. Его это бесит, поэтому усугублять не стоит. Но когда все снова станет хорошо, Заноза этот разговор вспомнит. И услышит уже по-другому.

Незачем ему думать плохо о своих дайнах. Не потому даже, что они полезны. Просто вся его суть — убеждение, чары и пистолеты. Они не плохи, и не хороши, они просто есть, и это и есть Заноза. Плохо думать о дайнах означает для него — плохо думать о себе. Без убеждения и чар останутся только пистолеты. А это никуда не годится. 

Была вероятность застать Соню уже без чувств, в мертвой спячке от полного упадка сил. Еще была вероятность застать ее невменяемой от голода. В обоих случаях хватило бы пинты крови, чтобы привести девочку в себя, и в обоих случаях это значило бы, что чудеса закончились, и Соня Хамфри стала обычным вампиром. Хасан вообще в чудеса не верил, и консервированную кровь для дочки Алахди держали в холодильнике «Крепости» с прошлой ночи. Заноза в чудеса верил безоговорочно, но только в хорошее время, а сейчас время было плохим и становилось все хуже. Войдя вслед за Хасаном в комнату мисс Хамфри, и обнаружив, что девочка смотрит кино с ноутбука, а не лежит без сил, и не кидается на все, что двигается, он хмыкнул:

— Как так?

— Да вот так, — сказал Хасан, — не все сосчитано.

— Что? — Соня Хамфри улыбнулась им обоим, а потом одному Занозе: — что не сосчитано? Мы едем к папе?

— Да, — Хасан кивнул. — Готова?

Что бы Заноза ни думал об идее вернуть Соню отцу, делиться своим мнением с ней самой он не стал. Вместо этого подошел к ней, заглянул в ноутбук.

— Нравится?

— Очень! — Соня посмотрела снизу-вверх, — я не знала, что их так много. Сложно было собрать? У меня теперь будет время, чтобы посмотреть все фильмы в мире, но надо знать, где искать.

— Все не надо, — Заноза был серьезен, — надо хорошие. Можешь ноут себе забрать. Там только фильмотека, — он обернулся к Хасану, — можно терять, можно дарить, можно начинить взрывчаткой и где-нибудь оставить.  

Хорошо, что Соня была то ли зачарована, то ли слишком молода. Она слова о взрывчатке всерьез не восприняла. А Хасан чуть не запретил Занозе дарить ей ноутбук. Пришлось напомнить себе, что в хорошее время мальчик не станет возить в машине и тем более оставлять в «Крепости» ничего взрывоопасного, а заминировать компьютер сейчас он не успел бы.

Интересно, как долго Алахди позволит дочери держать у себя ноутбук, подаренный вампиром? Минут пять? Или и того меньше? Девчонка рада подарку, вон как благодарит, тем сильнее она огорчится, когда отец его отберет. Заноза ведь и сам это понимает. Правда, вряд ли он сейчас об этом думает. Психологическая диверсия: вампиры хорошо, а Старый Лис — плохо, это в его стиле, но поступать так с Соней он не станет. Девочка ему нравится.

Насколько было бы проще, если бы ему всегда нравились хорошие, тихие девочки.

На этом месте следовало задуматься о том, что Соня Хамфри как-то умудрилась оказаться среди молодежи, из которой набирали жертв для Хольгера. А хорошим, тихим девочкам в таких компаниях делать нечего. К тому же, неполная семья, мать, тяжело переживающая разрыв с отцом, разочарование в обоих родителях — нет, Соня тоже не подарок. Но она в любом случае была лучше Мисато и лучше Эшивы. Хуже просто трудно что-то придумать.

— Младше меня на девяносто семь лет, — сообщил Заноза по-турецки, — забудь об этом.

— Старше тебя на два года, — возразил Хасан.

Получил в ответ пренебрежительное пфыканье, как всегда, когда речь заходила о возрасте, и на этом дискуссия закончилась.

Пока ехали до Редондо-бич эти двое говорили о фильмах. Как будто у Занозы все было в порядке с головой, как будто они с Соней, вообще, отправились на свидание. Такси вот поймали и едут куда-нибудь… в кино. Правда, в такси пассажир на штурманское место не садится. И не вертится на протяжении всей поездки, стараясь посмотреть сразу во все окна. Со стороны водителя — по привычке, со своей — потому что водителю не доверяет, а в заднее — потому что на заднем сиденье едет девушка, с которой надо без умолку трындеть. Кино-кино-кино. Насколько Хасан любил книги, настолько Заноза любил кинематограф. А мисс Хамфри, увидевшая коллекцию из примерно тысячи фильмов и не отрываясь смотревшая их последние часов двадцать, оказалась под таким впечатлением, что Заноза счел ее единомышленницей. Неофиткой. И теперь с энтузиазмом просвещал.

— Почему они по алфавиту? — спрашивала Соня. — Почему не по годам?

— Потому что люди не меняются. Проблемы одни и те же. И сто лет назад так было, и через сто лет так будет.

— Они поэтому такие грустные?

— Какие же они грустные? Они честные. Правда, почти все с хэппи-эндом.

— А комедии ты не любишь?

Заноза хмыкнул.

— Они не смешные, — сказал он после короткого раздумья. — Большинство из них. В реальности то, над чем там смеются, или грустно или противно. Нет, не люблю.

Афат Соне дал один из най Хольгера. С его кровью она могла получить дайны убеждения, или хотя бы эмпатию. И если получила, значит, чувствовала, что все делает правильно, говорит то, что нужно, задает верные вопросы. А если нет, значит, ее интерес к тому, что интересно Занозе — просто совпадение. Хорошее совпадение. Соня — доказательство того, что чудеса возможны. А ее вопросы отвлекают мальчика от мыслей о том, что все взвешено, отмерено и предрешено. Может, он, вообще об этом забудет? На все воля Аллаха и Аллах велик, так почему бы Ему не сделать так, чтоб Заноза не думал о том, что на все Его воля? 

Только на пирсе Соня заинтересовалась тем, что должно было бы ее волновать с самого начала: где и как она встретится с отцом. Это не был эффект дайнов Занозы, это была усталость и нежелание думать о своей судьбе. Страх сменился отчаянием, отчаяние — доверием, потом к доверию присовокупилась надежда, но лишь перспектива посмотреть все хорошие фильмы, сколько их есть, заставила мисс Хамфри, наконец, задуматься о будущем. Хотя бы о ближайшем.

А еще катер. «Кречет» был крошечным, места на нем хватало для четверых бойцов в полном вооружении и одного пулемета, но глаза мисс Хамфри вспыхнули так, будто ей предстояло прокатиться на сорокаметровой громадине с десятью каютами, салоном и кинозалом.

— Мы пойдем морем? Далеко? Отец нас ждет на побережье?

— В океане, — ответил Хасан. — Заноза, ты поведешь.