Рокировка в длинную сторону - Андрей Земляной

И, не слушая больше всхлипов Светланы, он дал отбой. Повернулся к Поскребышеву:

— Вызовите ко мне Димитрова. Срочно. — Подумал и добавил. — Немедленно. А пока — пригласите товарища Губкина…

Иван Михайлович цвел, точно майская роза. Глядя на него Сталин внутренне улыбнулся: пожилой академик только что не подпрыгивал от нетерпения и вел себя, словно гимназист, впервые пришедший в дом терпимости. Увидев Сталина, Губкин немедленно кинулся к нему, буквально крича:

— Получилось! Товарищ Сталин, получилось! Все проверили на заводе — пилотная установка работает великолепно! Немного иные выхода, но главное — работает!

— Товарищ Губкин, успокойтесь, — теперь Сталин улыбнулся уже открыто. — Что получилось, что работает, какие выхода?

Сбиваясь, захлебываясь и перескакивая с одного на другое, Губкин рассказал, что на Московском Керосиновом заводе запустили уменьшенную копию промышленной установки каталитического крекинга — пилотную установку и проверили некоторые параметры процесса. Почти все получилось: выход бензина и дизельного топлива был несколько меньше того, который указал Белов, но это — ничего. Подгоним, подрегулируем, подправим, доработаем! Главное, что принцип полностью оправдался…

— Товарищ Сталин, я вас очень прошу: товарищей, которые предоставили нам эту документацию надо обязательно наградить! Возможно, они даже не представляли, ЧТО они добыли! Но это… это — переворот! Нужно включить в план строительство подобных установок в Ярославле, Баку, Саратове и Грозном! И в Москве, разумеется!..

Глядя на восторженного академика, Сталин вдруг вспомнил данную кем-то характеристику Губкина: «Обладает исключительным чутьём на чужие идеи и без зазрения совести пользуется ими…» Если даже это и правда, то в данном случае его «исключительное чутье» только на пользу. Значит, предложения «товарища Саши» имеют большое практическое значение. Впрочем, он в этом и не сомневался…

Сталин согласился с Губкиным о необходимости включения в пятилетний план строительства подобных установок и завода, по производству катализатора, пожелал академику всяческих успехов, пошутил по поводу того, что «к Новому Баку нужны и новые методы переработки нефти, ведь «топить можно и ассигнациями», не так ли, товарищ Губкин?» Но мысли его были заняты уже другим: есть ли возможность вернуть Александра Белова обратно, предотвратив эту безобразную авантюру, или нет? По всем признакам — такая возможность есть. Нужно просто дать указание на границы задерживать до окончательного выяснения всех мальчишек подходящего возраста, и все. Куда он денется? Никуда он не денется. Ишь ты, Гриневицкий какой нашелся!..

Проводив Губкина и пожелав ему дальнейших успехов, Сталин немедленно отдал приказ о розыске мальчика. Поскребышев связался с Кировым и передал ему распоряжение Сталина. Тот ответил, что соответствующие депеши будут разосланы в течение ближайших десяти минут и заверил, что через границу мышь не проскользнет, не то, что мальчишка. И в этот самый момент с проходной сообщили, что приехал Димитров…

— …Хотелось бы узнать у товарища Димитрова: с каких пор Коминтерн принимает собственные решения, не советуясь и не согласовывая их с Всесоюзной Коммунистической партией большевиков? И еще хотелось бы спросить товарища Димитрова: не слишком ли много Коминтерн взваливает на плечи одного ребенка? Коминтерн — такая слабая организация, товарищ Димитров, что не может обойтись без детей?

Димитров стоял посреди кабинета, а Сталин, не торопясь, мягко ходил вокруг него, словно бы примеряясь — с какой стороны удобнее напасть? В руке Иосифа Виссарионовича было зажато письмо Белова привезенное Галетом. Он развернул его и прочитал:

— «Товарищ Сталин. Необходимо немедленное решение вопроса с нацистской верхушкой Германии. Наиболее целесообразно поручить это мне, как единственному профессионалу, имеющему необходимую подготовку. Внедрение — по линии Коминтерна. Доклад — по выполнении…» Ну, дальше неважно. И вот теперь хочется спросить: как это получилось, что руководство Коминтерна и лично товарищ Димитров принимают решение послать ребенка на такое серьезное задание? И отдает ли руководство Коминтерна и лично товарищ Димитров себе отчет в том, что в случае неудачи Союз ССР окажется в международной изоляции в лучшем случае? А в худшем — подвергнется международной интервенции, как государство-террорист, государство-убийца! И что ответит товарищ Димитров?

С этими словами Сталин буквально впился в секретаря Исполкома Коминтерна глазами. Димитров не выдержал и отвел глаза, но ответил твердо:

— Товарищ Сталин это — не скоропалительное решение. Вопрос о ликвидации нацистской верхушки Германии давно и внимательно рассматривался в Коминтерне. Мы ответственно подошли к решению этого вопроса, а то, что в качестве кандидатуры основного исполнителя выбрали товарища Белова, то это, конечно, явилось несколько спонтанным, однако, до недавнего времени мы не могли рассматривать эту кандидатуру, по понятным причинам.

— Товарищ Димитров, понимает, что он не на трибуне? — желчно поинтересовался Сталин. — Может быть, стоит сказать проще: увидели подходящего паренька и вцепились в него? Мертвой хваткой вцепились, волки голодные!

Димитров негромко хмыкнул:

— Да уж, паренек. На Лубянке, когда Ягоду брали, семерых завалил — моите зачита! А уж на допросах…

— Вы что, допрашивали его?! — тихим свистящим голосом спросил Сталин, и так, что Димитров покрылся холодным потом.

— Нет, он нам помогал допросы вести…

— Та-а-ак, — протянул Сталин. — Та-а-ак…

Он вдруг поднял голову и снова поймал взглядом глаза Секретаря Исполкома Коминтерна.

— Вот что я тебе скажу, Бриллиант, — произнес он звенящим от ярости голосом. — Запомни: ты жив, пока жив Белов. Если с ним что-то случится… Если с ним только что-нибудь случится…

Он не договорил, но и без лишних слов было понятно, ЧТО случится, если…

— С ним ничего не случится, — ответил Димитров. Внешне он сохранял спокойствие, но голос его предательски дрогнул. — Он — не мальчик. Он только выглядит, как ребенок. А так, он — взрослее меня. А может быть, всех нас вместе взятых, товарищ Сталин…

«Товарищ Саша им ничего определенного не сказал, — понял Сталин. — Как и обещал…» От этого стало теплее на душе, но тут же снова резануло холодом: «Мальчик… та его вторая половина… Как он посмел погнать ребенка на ТАКОЕ?! Мальчик должен был жить, играть, любить… А вместо этого он станет убивать. И какой же вырастет его вторая половина, если уже сейчас… На сколько же жесток был товарищ Ладыгин, если он… без колебания… Дети не должны делать такого!.. Ни за что!» И с этими мыслями он удовлетворенно сказал:

— Остается только радоваться, что не все такие опрометчивые, как товарищ Димитров и его товарищи из Коминтерна. Границы уже перекрыты, и Белова скоро вернут в Москву.

Димитров отрицательно покачал головой:

— Нет, товарищ Сталин, не вернут. Сегодня в шесть тридцать по Московскому времени товарищ Белов вылетел на самолете в Кенигсберг…

В аэропорту Девау было солнечно. Трехмоторный Ju-52 пробежал по полю, подпрыгнул, развернулся и встал. Отрылась гофрированная дверь, упала на землю легкая дюралевая лесенка и по ней стали спускаться пассажиры. Первым вышел какой-то важный чин в мундире министерства иностранных дел Рейха, за ним — двое молодых людей в одинаковых костюмах и шляпах с мешком дипломатической почты. Следом спустилась целая семья: отец в строгом сером костюме и с партийным значком на лацкане, мать в лёгком платье и сын. Молодая женщина держала своего сына за руку, а тот со всем пылом юного задора тянул мать за собой. На шее юноши развевался черный галстук Гилерюгенда, а на рукаве коричневой рубашки виднелись нашивки разведчика, штандартоносца и заместителя командира отряда. Он приветствовал таможенников и пограничников таким звонким и радостным «Хайль Гитлер!», что те невольно подтянулись и тоже заулыбались. Отец юного нациста предъявил документы, из которых следовало, что инженер Дитц, сотрудник компании BASF, пребывал в служебной командировке в России и теперь следует домой, в Нюрнберг.

— Поездом было бы удобнее, — заметил один из таможенников.

— Удобнее, — виновато улыбнулся, разводя руками, Дитц. — Но вот обещал этому нибелунгу, — он незаметно указал на сына, — что мы полетим на самолете. Если он хорошо закончит учебный год, а он закончил его так, что отказаться не было никакой возможности…

— Зигги вообще балует этого негодника, — сердито вмешалась моложавая фрау Дитц, поправляя выбившийся из-под шляпки белокурый локон. — Того гляди, сядет нам всем на шею…

Дитц покраснел и потупил голову. Таможенник, на собственной шкуре знавший, что может устроить домашний тиран в юбке, сочувственно усмехнулся и поторопился закончить все формальности. И семья, возглавляемая активистом Гитлерюгенд, проследовала на вокзал.