Человек-амфибия - Александр Беляев

Уже сегодня в подводных шахтах добывают уголь и олово. Инженеры задумываются над добычей подводных железомарганцевых образований. Быстро растет число морских нефтяных скважин. Становится рентабельным извлечение растворенного в морской воде урана.

Растительность нашей планеты в основном сосредоточена под водой. Плотность подводных зарослей достигает 1500 тонн, как говорят в сельском хозяйстве, зеленой массы на квадратный километр. Под водой можно получать невиданные урожаи. Да и в животноводстве водоросли могут совершить переворот. Так океан поможет увеличить производство мяса на суше. Продукты, изготовленные из микроскопических водорослей, можно использовать в качестве частичных заменителей картофеля или риса. Бульоны и салаты из водорослей необыкновенно вкусны и полезны.

В Японии водоросли издавна входят в пищевой рацион. Известно, что ацтеки употребляли их для приготовления вкусного блюда, напоминающего сыр, которое и сейчас распространено в Латинской Америке. Вьетнамцы делают из морской капусты и хлореллы супы, приправы и мармелад. Очевидно, современная биохимия сможет сильно расширить ассортимент этих блюд.

Водоросли выращивают на мелководье, в искусственных траншеях, просто в полиэтиленовых трубах, куда легко вводить удобрения. В природе насчитывается десять тысяч видов водорослей, а путем селекции с помощью генной инженерии можно вывести сорта с совершенно фантастическими возможностями.

Очень успешны были и опыты по искусственному разведению моллюсков и ракообразных. Воздействие повышенных температур значительно ускоряет этот процесс, увеличивает его эффективность. Пересаживая связки раковин на зиму в подогреваемые бассейны, можно заставить моллюсков размножаться круглый год.

Даже речную форель, которая никогда не была промысловой рыбой, удалось развести в холодных водах океана.

В 1945 году в Японии построили первый подводный рыбоводческий завод. На глубине двадцати метров установили особые клетки, обтянутые нейлоновой сеткой, в которые поместили мальков лосося и форели. Через выходящую на поверхность трубу мальков кормили сечкой из сардины. Результаты оказались настолько блестящими, что японцы уже приступили к строительству таких заводов на глубине тридцати и даже пятидесяти метров. Один из них будет сооружен совместными усилиями советских и японских специалистов на юге Сахалина.

В будущем не понадобятся даже нейлоновые клетки. Заводскую территорию можно будет оградить ультразвуком или дырчатыми трубами, которые создадут «стены» из мелких пузырьков воздуха.

Охрану рыбных стад можно поручить и дельфинам. «Подводные овчарки», как показали многочисленные опыты, хорошо понимают, что хочет от них человек.

Вероятно, в ближайшие десять лет люди освоят прибрежные районы, ограниченные глубинами в сто метров, и создадут опорные пункты на глубине не менее трехсот метров. Такое расширение обитаемой зоны плюс аквакультура действительно превратят океанское дно в фабрику изобилия.

Как не похожи эти бегло набросанные картины на голубую пустыню, куда навсегда ушел Ихтиандр! Даже жемчуг, который должен был добывать для хищника Зу-риты человек-рыба, выращивают теперь искусственным способом! Но странное дело! Это ничуть не мешает нам наслаждаться пленительной историей юноши, которому рыбьи жабры подарили необозримый причудливый мир. В чем тут секрет? Почему ни изменившиеся научные представления, ни само всевластное время оказались не в силах разрушить очарование беляевского вымысла? Что заставляет нас вновь и вновь возвращаться к роману?

Для ответа на этот очень непростой вопрос нам придется поговорить о специфической роли научной фантастики и о том месте, которое занимал в ней Александр Беляев.

Научная фантастика недаром является порождением научно-технической революции. От науки фантастика унаследовала любовь к логическому мышлению. У фантастики есть свои «вечные» темы: море, о котором мы ведем разговор, и космические путешествия, разумные машины, пертурбации со временем и пространством, всевозможные пришельцы. Но генеральная идея, движущая фабулой подлинного научно-фантастического произведения, всегда оригинальна и неповторима. Суть в том, что для фантастики характерна своего рода игра в элементы мира. Она либо придумывает нечто совершенно новое, либо убирает из нашей жизни привычное и обыденное. А потом с некоторым любопытством смотрит, что, дескать, из всего этого получится. Как справится герой с новой ситуацией, как будет реагировать на неожиданно свалившееся на него чудо? Как скоро, наконец, сумеет компенсировать внезапную пропажу, исчезновение привычных для него предметов и явлений?

Петер Шлемиль — герой немецкого романтика Ша-миссо — продает свою тень черту, а потом пробует продолжить нормальную жизнь в обыденном филистерском обществе. Понятно, что у него из этого ничего не выходит. Затхлый мирок не может простить Шлемилю утрату пусть с виду не очень важного, но все же непременного компонента мира — тени. Уэллс же, напротив, обогащает своих героев новой мировой реалией — кейвори-том. Это экранирующее тяготение Земли вещество вторгается в почти столь же затхлую атмосферу тогдашней Англии и вносит в нее известную сумятицу. Но необходимое равновесие восстанавливается, следствием чего и является прогулка на Луну. Уэллс буквально забросал своих героев такими вот новыми сущностями. Здесь и невидимость, и легендарный плод с древа познания, и зеленый порошок, способный перенести провинциального учителя в зеркально отраженный мир, и машина времени.

Итак, два противоположных пути, дающие в итоге одинаковые результаты. Но писатель-фантаст может пойти и третьим путем, так сказать, компромиссным. Ничего не добавляя и ничего не унося из окружающего мира, он может просто изменить его составляющие. Именно этот, третий, самый сложный путь и избрал для своих фантазий Александр Беляев. Он не придумал «акульи жабры», а «взял» существующие и пересадил их мальчику. В результате появился оригинальный роман, блистательно выдержавший испытание временем. Ничего не изменив в окружающей действительности, Беляев решился «только» уменьшить скорость света (рассказ «Светопреставление»), и мир неузнаваемо изменился. Это был уже иной, беляевский мир.

Роль Беляева в развитии нашей научно-фантастической литературы трудно переоценить. Кажется, не было такой научной проблемы, которая не привлекла бы его внимание. Он писал о передаче мысли на расстояние («Властелин мира»), о космических путешествиях («Прыжок в ничто»), об искусственных спутниках («Звезда КЭЦ»), о проблемах синтетической пищи («Вечный хлеб»), о роковой для фантастов Атлантиде («Последний человек из Атлантиды»), левитации («Ариэль»), радио («Борьба в эфире»), переделке человеческой природы («Человек-амфибия»). Его интересовало, что будет, если замедлится скорость света, если человеческая индивидуальность будет перенесена в организм слона, если глаза обретут способность видеть электрический ток…

Далеко не все его произведения равноценны. Время во многом опередило самые смелые его прогнозы. Но на лучших книгах Беляева воспитывались миллионы советских детей. Его творчество — одна из наиболее заметных вех в развитии советской фантастики.

Беляев уступал А. Толстому в литературном мастерстве и, может быть, в оригинальности идей. Но по широте разработки темы, по глубине писательской «эксплуатации» научной выдумки с ним мало кто мог сравниться. Неповторимая муза Александра Грина оказала слабое влияние на советскую научную фантастику. Зато влияние А. Беляева было колоссальным.

Советская фантастика родилась вместе с советским государством. Еще не отгремели бои гражданской войны, когда издательства стали выпускать научно-фантастическую литературу. Это были трудные годы, но какой простор давали они мечтам! «Мы наш, мы новый мир построим» — это стало делом каждого. Молодые красноармейцы, рабочие, рабфаковцы торопили время.

Как хотелось хоть одним глазком заглянуть в тот прекрасный сверкающий мир, который они взялись строить! Эту молодую, ненасытную жажду нового, горячее счастливое нетерпение, очевидно, ясно ощущали писатели. Они писали о яростной борьбе со старым миром и о том мире, который грядет за этой борьбой. Так определилось основное содержание научной фантастики тех лет. Классические произведения того времени — «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» — полностью отвечают короткой формуле: борьба, полная напряжения и приключений, победа и вновь борьба за построение социализма.

Конечно, не все произведения выдержали проверку временем. Было много подражательных, иногда и беспомощных в литературном отношении книг. Фантастика тогда только нащупывала путь. И все же она росла, крепла, совершенствовалась и была очень разнообразной.