Драконы Пропавшей Звезды - Маргарет Уэйс

— Как ты это делаешь? — спросил Таргонн, строго глядя на минотавра.

— О чем вы, Ваше Превосходительство? — искренне удивился минотавр. Его недоумение было непритворным, он действительно не понимал, чем недоволен Повелитель. — Я ничего не делал, господин. Просто стою перед вами.

Таргонн хмыкнул. Этот минотавр всегда был ненормальным. От людей он получит больше. И Повелитель Ночи обернулся к капитану Самоалу. Этот офицер когда-то принадлежал к Неракским Рыцарям, но впоследствии его то ли выставили, то ли разжаловали — Таргонн не мог в точности припомнить деталей. Как бы то ни было, Самоал оставался всего лишь жалким наемником, за гроши подставлявшим свою шею каждому, кто желал на нее сесть.

— Капитан Самоал, — кислым тоном протянул Таргонн, стараясь подчеркнуть ничтожный чин лучника, и погрузился в мысли офицера.

Стрела за стрелой взмывали в небо, со свистом рассекая воздух. Каждая находила свою цель, вонзаясь в черные доспехи и кольчуги. Стрелы в черном оперении пронзали горла всадников, валили наземь лошадей. Умиравшие кричали, молили о помощи, а поток стрел не иссякал. Трупы стали громоздиться один на другой, преграждая путь толпе бежавших людей. Замыкавшим не оставалось ничего иного, кроме как повернуться лицом к преследовавшему их противнику и вступить в бой. Бой, который покрыл их славой.

И тут одна из стрел полетела прямо в Таргонна, целя ему в глаз. Он хотел убежать, упасть на землю, спастись, но стрела уже вонзилась в его голову и проникла в мозг. Боль пронзила тело, боль такая свирепая, что Таргонн обхватил голову руками, боясь, как бы череп не разорвался на части. Кровь залила ему глаза. На что бы он ни устремлял взгляд, он не видел перед собой ничего, кроме крови.

Но внезапно боль исчезла без следа. Придя в себя, Таргонн увидел, что сжимает руками голову, и поспешил сделать вид, будто поправляет волосы. Он убрал с лица прядь и снова попытался прочесть что-нибудь в мыслях лучника. И снова не увидел ничего, кроме потока крови.

Усилием воли Таргонн попытался унять багровый поток, очистить зрение, но кровь все лилась, и он прекратил эти попытки. С трудом открыв глаза, Повелитель Ночи недовольно глянул на капитана, намереваясь убедиться, что Самоал не тот, за кого себя выдает, — не тупой мужлан, а могущественный и умный маг, обладающий изрядной долей хитрости. Наверное, это какой-нибудь мошенник из Ордена Серых Рыцарей или замаскированный жрец из Цитадели. Однако весь облик капитана ясно говорил о том, что этот человек никогда в жизни не задумывался над чем-либо более серьезным, чем полет стрелы или выпивка.

Недоумение овладело Таргонном, он почувствовал, как в нем закипают раздражение и гнев. Здесь действовала какая-то непонятная ему сила, и ее необходимо было одолеть. Он оставил капитана. Кому нужен этот наемник? Рядом стоял Догах, и Таргонн вздохнул свободнее. Генерал был своим человеком, ему можно было доверять. Маленькие тайны, хранившиеся в темных закоулках его памяти, были известны Таргонну, и лояльность этого человека не вызывала сомнений. Таргонн обратился к генералу в последнюю очередь в надежде получить ответы на все свои вопросы.

— Ваше Превосходительство, — произнес генерал, опережая Таргонна, — позвольте вас уверить, что, получив приказ о передислокации моих войск в Сильванести, я был уверен, что он исходит от вас. Мне и в голову не могло прийти, что приказ отдан Миной.

Поскольку распоряжение явиться в Сильванести принесло Неракским Рыцарям самую крупную в истории их Ордена победу, Таргонн не любил, когда ему напоминали, что этот приказ был отдан не им.

— Ну, ну, — раздраженно отмахнулся он, явно раздосадованный, — пожалуй, я имел к этому приказу большее отношение, чем вы думаете, Догах. Возможно, офицер, отправивший его вам, и полагал, что действует самостоятельно, но на деле он выполнял мои распоряжения. — Дрянная девка уже мертва, и стесняться теперь некого. Он может позволить себе исказить правду. И Таргонн нагло продолжал: — Мы договорились, что не станем никого посвящать в наш секрет. Миссия была настолько рискованной, что я побоялся разглашения тайны. Ничто не должно было заставить эльфов насторожиться. К тому же надо было учитывать интересы драконицы Малис. Я не хотел вызывать у нее неоправданных надежд. Зато сейчас Малистрикс приятно изумлена нашим триумфом, и ее мнение о нас даже выше, чем прежде.

Произнося этот монолог, Таргонн одновременно пытался прозондировать мысли генерала. Но, как ни странно, это ему не удавалось. Он видел перед собой какой-то странный щит, поблескивавший на солнце, словно он был стеклянный. Возле него он видел мертвых лесных зверьков, увядшую зелень, сгнившие стебли растений. Кругом простиралась сухая, выжженная земля, покрытая серой золой. Однако проникнуть сквозь щит он не мог, как не мог и приподнять его, сколько ни пытался.

Но чем сильнее Таргонн гневался, тем дружелюбнее и приветливее он выглядел. Тем, кто хорошо его знал, было известно, что Повелитель Ночи наиболее опасен именно в такие минуты, когда он добросердечно пожимает руку и разговаривает с врагом, как с закадычным другом.

Таргонн обменялся с генералом рукопожатием.

— Мина была прекрасным офицером, — заговорил он печально. — И теперь эти бесстыжие эльфы расправились с ней. Меня это не удивляет. Эльфы — коварные, трусливые твари. Они не осмелились сразиться с ней в открытую и решились на низость.

— Вы правы, Повелитель, — согласился Догах. — Это поступок, достойный лишь труса.

— Но они заплатят нам, — продолжал разглагольствовать Таргонн. — Клянусь своей головой, они заплатят за ее убийство. А это погребальный костер, не так ли?

Они с генералом шли рука об руку по полю битвы. Минотавр и капитан лучников следовали позади.

— Внушительный костер, — удивлялся Повелитель Ночи. — Может быть, даже слишком внушительный, вам не кажется? Мина была храбрым офицером, но все-таки младшим офицером. А такой погребальной пирамиды, — он указал на высокий холм, сложенный из срубленных деревьев, — достойны скорее высшие командиры нашего славного Рыцарства. Например, я.

— Вы правы, Повелитель, — спокойно повторил Догах.

В основании погребальной пирамиды лежало шесть толстенных стволов. Их цепями выволокли из леса и притащили в самый центр поля. Деревья были пропитаны легковоспламеняющимися составами. Трава, свежие зеленые ветви, земля — все сочилось запахом масла, смол и спирта. Поверх шести огромных стволов люди набросали веток, кустов и валежника. Пирамида достигала восьми футов в высоту и десяти в длину. Взобравшись с помощью лестницы на самый верх, солдаты укладывали друг на друга мягкие и гибкие ветки ивы, создавая ложе, на котором будет покоиться тело Мины.