Перпетуя, или Привычка к несчастью - Монго Бети

Впрочем, Анна-Мария признавала, что Перпетуе долгое время казалось, будто Зеянг попросту смеется над ней, ведь в ту ночь она предстала перед ним в самом неприглядном виде и при обстоятельствах весьма плачевных, о которых она даже три года спустя не могла вспоминать без гнева и отвращения.

Нельзя забывать, что Зеянг был кумиром всех женщин Ойоло, а может быть, и всей страны. Анна-Мария, так же как и весь клан Жан-Дюпона, была без ума от футбола и часто брала с собой Перпетую на стадион, где проходили футбольные матчи — это было единственное достойное развлечение в городе с трехсоттысячным населением, ибо в трех кинозалах, принадлежавших колониальной фирме, которая до сих пор держала в своих руках монополию на ввоз фильмов, демонстрировались лишь картины с Тарзаном да Хопалонгом Кассиди.

Перпетую поражало то волнение, какое всякий раз охватывало прекрасный пол при одном появлении Вампира на футбольном поле, женщины с исступленным восторгом следили за каждым его движением и замирали от ужаса, если ему случалось упасть во время игры.

Говорили, будто Зеянг служит в каком-то министерстве, занимающемся молодежными вопросами, то ли в министерстве народного просвещения, то ли в комитете молодежи и спорта… На самом же деле он ничем не был занят, во всяком случае, ходить на службу ему было не обязательно, и он носился по городу, оглушая прохожих треском своего мотороллера — мальчишеское увлечение и единственная прихоть, которую он позволял себе. Несмотря на то что Зеянг считался всего лишь любителем, никаких других обязанностей, кроме тренировок, у него не было.

По наущению своих советников из службы технической помощи Баба Тура прилагал все усилия, чтобы добиться расположения новых правителей Ганы, одержавших победу над его врагом Нкрумой, и после долгих ухищрений, надо сказать, довольно неуклюжих, ему удалось наконец завязать с ними дружеские отношения, которые он желал продемонстрировать по возможности широко — вот почему он решил принять у себя национальную футбольную команду Ганы и дать ей возможность провести матчи во всех крупнейших городах страны, начиная с Ойоло и кончая столицей, где должна была состояться финальная встреча. Роль, которая при этом отводилась Ойоло, вызывала одобрение одних и тайное осуждение других. Так или иначе жители Ойоло преисполнились страстным волнением, город застыл в тревожном ожидании. Вампир, почувствовав себя героем дня, воодушевился настолько, что перестал обращать внимание на Анну-Марию, пытавшуюся сдержать его порывы, и начал позволять себе вольности — иной раз он даже захаживал в мастерскую к Перпетуе.

Как-то после обеда Анна-Мария, ненадолго отлучавшаяся куда-то, застала Перпетую и Вампира одних в мастерской. Молодая женщина сидела, с улыбкой склонившись над своим шитьем, — эта поза стала для нее такой привычной, что, по словам Анны-Марии, только так она и представляет себе Перпетую. Зеянг неотрывно смотрел на Перпетую, пожирая ее глазами. Когда вошла Анна-Мария, они, должно быть, переменили тему разговора, не желая, чтобы кто-то посторонний помешал их нежному дуэту. Явно взволнованный, но старавшийся скрыть это волнение, Зеянг предлагал Перпетуе билет на стадион, уговаривая ее пойти на знаменитый матч с командой Ганы.

— Ну конечно, — весело отвечала Перпетуя, — я обязательно приду, особенно если «дети страны», как ты уверяешь, выиграют матч. Только мне нужен еще один билет.

Зеянг клятвенно обещал в тот же день прислать билет для Анны-Марии, извинившись за то, что сам не догадался об этом. Как обычно, матч состоялся в воскресенье, и надо же было случиться такому несчастью, чтобы в первой же встрече с командой Ганы местные футболисты потерпели жестокое поражение. Возвращаясь обратно пешком и слушая громкие сетования болельщиков, явившихся насладиться победой своих чемпионов, а вместо этого испытавших разочарование, Анна-Мария с Перпетуей потихоньку отстали от мужчин и постарались затеряться в толпе.

— Разгромим ганцев! — насмешливо шептала Анна-Мария слова Зеянга, которые, словно лозунг, подхватили болельщики накануне матча.

— Если бы Вампира не удалили с поля, причем несправедливо, ведь в этой стычке он был всего лишь жертвой, наши, уж конечно, разгромили бы их! — решительно заявила Перпетуя.

— Какой пыл! — усмехнулась Анна-Мария. — Оказывается, и ты разбираешься в футболе! Послушай-ка, сколько раз он уже приходил к тебе?

— Точно не помню, но знаю, что он опять придет. Пусть приходит!

— Я хочу предостеречь тебя, Перпетуя! Теперь начало всему положено тобой, а не твоим мужем. Ты не подумала об этом?

— Да, я знаю! — нетерпеливо перебила ее молодая женщина. — Я знаю, что являюсь собственностью мужчины, который четыре года назад заплатил за меня немалую сумму, и потому без его ведома я ничего не должна предпринимать. Но впервые в жизни мне захотелось поступить по своему усмотрению. До сих пор я делала все, что мне велели. Мне говорили: «Перпетуя, поди сюда!» — и я бежала сломя голову. «Перпетуя, вставай!» — и я вставала. «Перпетуя, ложись!» — и я, как дура, ложилась. Так вот теперь я хочу наконец изведать вкус запретного плода, который срывают но собственной воле. Если Вампир пожелает меня, я не знаю, где мне взять сил, чтобы противиться ему. Сначала во всем этом я видела только одну беду: у меня странный муж! И сознание этого словно парализовало меня. О другом я уж не говорю, он по-прежнему верен себе — развратник и пьяница, взбалмошный и неуемный. Я меж двух огней и знаю, что из этой ловушки мне не выбраться. Я чувствую: опасность бродит вокруг меня, но я чувствую и другое.

— Что же именно? Что ты имеешь в виду? — тормошила Анна-Мария умолкшую Перпетую.

— Перпетуя! Перпетуя! Иди сюда! Я отвезу тебя в Зомботаун. Идите сюда обе!

Они как раз вышли на более спокойную улицу, когда рядом с ними остановилась старенькая машина и какой-то мужчина, открыв переднюю дверцу, стал кричать им, размахивая рукой. Удивленные женщины подошли поближе, и, прежде чем они успели опомниться, их обеих втащили в машину. Растерянная Перпетуя очутилась на переднем сиденье, между двумя молодыми людьми, один из которых, тог, что был за рулем, оказался Зеянгом, второго она не знала.

— Держу пари, что твой муж опередил тебя! Не беспокойся, Перпетуя, мы сделаем крюк, я же знаю, как ты боишься своего мамлюка.

— А что это значит — мамлюк? — смеясь, спросила Перпетуя.

— Как, ты не знаешь, кто такой мамлюк? Это шпик. А тебе известно, кто такой шпик?

— Нет.

— Это доносчик, шпион, обманщик — одним словом, это полицейский вроде твоего мужа. И как это тебя угораздило связать свою судьбу с таким человеком!

— Уж не собираешься ли ты освободить меня от него?

— А сколько это будет стоить?

— Сто тысяч.

— Не может быть!

— Так оно и есть.

— Неужели он заплатил эти деньги?

— Нет, заплатил его старший брат.

— Я так и думал. Сто тысяч! Неужели ты так дорого стоишь, Перпетуя? Должно быть, ты восхитительная женщина.

Он прибавил газу, машина рванулась вперед, из-под колес взметнулась пыль. Мотор работал на полную мощность, и тормоза визжали на поворотах. На заднем сиденье по обе стороны от Анны-Марии сидели двое молодых людей, которые горланили какую-то шутовскую песню с бесконечно повторяющимся припевом: «Папа Баба, мы с тобой расправимся, пусть ты даже и Тура-а-а-а». И оба громко хохотали.

— Эй, водитель! Нельзя ли потише! А не то напугаешь бабусю Анну-Марию, — крикнул один из них Зеянгу.

— Кто посмел назвать меня бабусей? — возмутилась Анна-Мария. — Это меня-то! Да ты знаешь, что старшему моему сыну, который учится в столичном лицее, едва исполнилось тринадцать лет!

Она поддалась общему веселью и изображала крайний ужас и возмущение. Перпетуя увидела вдруг совсем иную Анну-Марию — такой она ее не знала.

— А другого сына ты забыла? — спросил молодой человек, сидевший справа от Перпетуи. — Того, что служит солдатом в армии Баба Туры и в настоящий момент убивает наших братьев? Ему-то сколько лет?

— По возрасту он вполне мужчина, — ответила Анна-Мария, ставшая вдруг серьезной, — но умом — увы! — еще ребенок. Не каждому дано стать чиновником в министерстве, молодые люди. А между тем каждому надо есть и пить. Так что ничего не поделаешь, пришлось ему завербоваться. Если бы это зависело только от меня, дети мои, будьте уверены, мой сын не пошел бы служить в армию Баба Туры. А пока, молодые люди, давайте повеселимся и забудем про Папу Баба, как вы его зовете. Главное, не бойтесь, мальчики, смелее! Если хотите поухаживать за мной, закройте глаза, и я покажусь вам совсем молоденькой — чуть постарше Перпетуи. Кто посмел назвать меня бабусей? Хотела бы я знать, какой грубиян выдумал это!

— Что же ты, Вампир, не показал нам, что такое «Вампирова игра», — смеясь, сказала Перпетуя по-французски, упомянув словечко, изобретенное комментаторами национального радиовещания, которые описывали подвиги футболиста.