Мечи свою молнию даже в смерть - Игорь Резун

– Классно, – одобрила Олеся. – В принципе, мужик разморочился – ночь у него теперь будет явно бурная. А у нас с тобой и вообще заморочек не было. Босиком в метро с прошлого года пускают, так что мы домой попадем… Да и очки наморочились. Слушай, а тебе идут! Прикинь, как классно! И в салон за ними не надо ходить.

– Нехорошо, – засомневалась Камилла. – Чужие…

– Симорон дал, возьмет… и еще даст! – беспечно перебила Олеся. – Забудь. Если ему сегодня глаза не повыкалывают, он о них не вспомнит. Пошли танцевать лучше.

Так родился ритуал; обсудили они его в пустом полуночном вагоне метро, хулигански расположившись на сиденьях с ногами, разбросав на красном кожзаме грязные пятки – все равно эти сиденья мыть будут в депо. У Олеси нашлись знакомые, которые могли выделить на благое дело пару десятков некондиционных, бракованных оправ еще советских времен, а Камилла должна была подумать над рисунком. Ну, а творческое исполнение ложилось на «Лабораторию». Девушки не сомневались – за этим дело не станет.

Медный выслушал воркующую Камиллу без особого энтузиазма. Она предложила собраться у него дома, чтобы обсудить детали предполагаемого семинара. Принимать гостей, даже в той необязательной форме, когда «вода в чайнике, пельмени в холодильнике!», не хотелось. Но он согласился.

Из головы не шел загадочный мистер Лукас. «Лукас Кранах», – пробормотал Медный неожиданно пришедшее на ум имя голландского, кажется, художника и поморщился – вспомнил про воду, про то, что с утра так и не принял душ, что-то помешало. С одиннадцати – отключение холодной воды, эдакая иезуитская пытка, регулярно устраиваемая гражданам Горводоканалом: не горячей водицы отключение, а именно холодной, без которой и суп не сварить, и чай не подогреть, и не помыться. Принять холодный душ – не проблема. Но не будешь же стоять под кипятком!

Медный пошел в ванную, открыл кран, исторгший возмущенное шипение и ржавый плевок, и долго сидел на ее краю. Лукас Кранах. Воды в КРАНАХ не было. Наверно, он зря ничего не ответил этой мисс «Дилижанс». В прежние времена он бы ухватился за этот каламбур: тут же накидал кучу идей, за полчаса сделал план… Еще бы – провести семинар в Египте! А сейчас он ощущал какое-то неясное предчувствие беды, затонувшее в нем, как Атлантида, не дающее ходу наверх даже самой пустячной инициативе.

…Через полчаса объявились девчонки – обе в коротких джинсах и топиках, а Олеся еще и босая, с целыми двумя бисерно-жемчужными фенечками на тонких голых щиколотках. Ногти на ее маленьких ступнях, так задевших сердце Медного тогда, в автобусе, были накрашены, как у Лис, в несколько радужных цветов. Олеся постояла на ковре, пошевелив пальцами ног – для демонстрации.

– Стоило нам с Лис по Красному прогуляться, – сообщила она, – полгорода так теперь ходит. Что ни девка в открытых босоножках – разноцветная! Ладно, я ноги мыть.

Пока она плескалась в ванной, Медный рассказал о звонке из Дубая и о мистере Лукасе, а также о своей ассоциации с краном. Камилла пошла немедленно сообщить об этом Олесе, и когда та появилась из ванной, блестя капельками воды на этих самых разноцветных ноготках, то рецепт решения проблемы уже был готов.

– Надо просто позвонить ему, – затараторила она, плюхаясь в кресла, – а перед этим собраться всем по квартирам и открыть воду в кранах. Горячую.

– Кстати, – с любопытством усмехнулся Медный, – а как ты ноги помыла? Там же китяток, нам горячую на сутки отрубили.

Олеся растерянно захлопала длинными черными ресницами.

– Кипяток? А я и не заметила. Да я так, немного. Все равно мне до следующей зарплаты так без туфель и рассекать. Ничего дома нет приличного, кроме кед.

Она хотела что-то сказать еще, но в прихожей раздался звонок: это пришли Иван, рыжий Юрий и черноголовый Диман. Кворум «Лаборатории» состоялся.

На следующий день на городской набережной, вытянувшейся гранитным парапетом от Речного вокзала до кромки железнодорожного моста, появились две девушки. Обе были одеты, как профессиональные красотки с телеэкрана, рекламирующие отбеливающую жевательную резинку. Девушки толкали перед собой тележку, в которой стоял сверкающий алюминиевый бак, накрытый белоснежным, хрустким на сгибах полотенцем. Казалось, что в этот безоблачный день, пышущий жарой с неба, как из духовки, на улицах вот-вот начнется бесплатная раздача мороженого… На боку бака красовалась наклейка: «ГЛАВДОБРОПРОДУКТ. РАЗДАЧА РАЗМОРОЧЕК НАСЕЛЕНИЮ». Охрану мероприятия обеспечивали Медный и Диман, для мобильности взгромоздившийся на горный велосипед. Охрана была необходима на случай вмешательства милиционеров с их каверзными вопросами о праве на торговлю. В том, что это могло быть единственной, хотя и нелепой претензией, Медный не сомневался. Иван и Юрий помогли подготовить матчасть Семинара – бак и белые халаты из преподавательской мединститута.

Издали Медный любовался Олесей – белый халатик, едва прикрывавший загорелые коленочки, настолько шел ей, что Медному хотелось стать тем самым асфальтом, по которому легко порхали ее босые ножки. Черные волосы девушки слегка выбивались из-под белой шапочки. Вообще, Олеся настолько инициативно взялась за дело, что этим снова смазала успех Камиллы, и, глядя на обеих девушек, Медный подумал, что Олеся, пожалуй, боевое крещение в «Лаборатории» прошла, став своей. Он снова вспомнил тлеющую сигарету, вжимаемую в нежную ткань голой подошвы, и содрогнулся. Как она тогда боялась прыгать с «тарзанки»! Он вспомнил ее обнаженное тело, куколкой падавшее на руки ребят, когда она летела с камня, и сердце Медного учащенно забилось. Шкипер, который сегодня копал картошку где-то в Линево, сказал бы: «Песдеспропал!»

Задачей шедших было встречать людей с «заморочками» и дарить им разморОЧКИ. На первую такую пару они наткнулись сразу же: двое стояли у чугунной ограды парапета и громко ссорились.

– А я не пойду! – звонко пищала маленькая обесцвеченная девчушка, сжимая от злости кулачки, терзая ладони вонзаемыми в них длинными ногтями. – Не пойду я к ним с этим дерьмом! Вся туса прикалывать будет… Мой телефон надо уже на свалку выбросить! Вот сам и иди, раз такой умный…

Парень, тоже невысокий, угловатый, как старинный шкафчик, и багроволицый (видимо, от напряжения), одетый в черную джинсу, по виду – небогатый студент колледжа-техникума, хмурил лоб. Покупка нового телефона для любимой явно не входила в планы его ухаживаний. Да и если бы входила, то пробивала бы в финансовом плане нелатаемую брешь.

– Молодые люди, можно вмешаться? – звонким голосом вступила в игру Олеся. – У вас, я вижу, типа заморочка…

От неожиданности девушка умолкла, широко открытыми глазами глядя на парочку в белых халатах, а парень хмуро процедил:

– Да лана. Все нарма-альна у нас…

– Неправда! – Олеся кинула в него ослепительной улыбкой, как мячом. – Вы ж так кричите, что вся набережная уже в курсе. Давайте, мы вам поможем. Бесплатно.

Парень снова буркнул что-то раздраженное, но обесцвеченная девушка воодушевилась:

– Давайте! А вы из какой-то фирмы, да?

– Не-а, – загадочно проговорила Камилла, снимая белое полотенце с бака. – Мы из Симорона. Раздаем разморОЧКИ. Дарим, то есть… Какие вам нравятся?

И она показала рукой на гору оправ, заполнявших бак. Это были ветхозаветные «черепаховые» очки родом из семидесятых, оставшиеся сейчас разве что на носах пенсионеров. Они смотрелись диковато и в то же время необычно, ибо ни таких форм, ни такого материала современные молодые люди просто не знали.

– Ой! – взвизгнула девчонка, выхватив из кучи какие-то огромные роговые очки. – Ни фига себе! Вот прикольно, да?

Она нацепила их на нос. Очки без стекол.

– А зачем это?

– Нравятся?!

– Ну, приколоться можно… – растерянно протянула она.

Парень с сомнением следил за происходящим.

– Момент! – Камилла ловко сняла с носика девушки очки и вставила в правую очковину белый картонный кусок. Фломастером быстро вывела на нем три буквы – «ПКМ» – и показала девчушке, пояснив:

– Это Привычная Картина Мира. Мы ее вам закрываем. А сейчас сделаем ВКМ, то есть Волшебную Картину Мира.

Второй кружок лег в очки. Он был из золотистого картона, и на нем уже стояла надпись – «ВКМ».

– Восьмерка! – радостно сказала Олеся. – Очки – это восьмерка, которая в Китае считается счастливым числом. А теперь надевайте и идите… по набережной.

– Как? – Девушка совсем была сбита с толку. – Ниче ж не видно!

– А вас молодой человек проводит! – сверкнула зубками Олеся. – Правда, друг? Вам нужно пройти всего… всего пятьсот метров, и ваша заморочка исчезнет. Рассосется. Ведь у вас на носу – размороОЧКА. А если не будет так, как мы говорим, – подойдете… мы тут курсируем. Ладно?

Та фыркнула, но очки нацепила и требовательно протянула маленькую ладошку кавалеру.

– Веди! А то совсем обижусь!