Казаки-разбойники - Наталья Николаевна Тимошенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никита нырнул глубже, отчаянно ища ее и взглядом, и руками. Было темно, отвратительно темно, и он ничего не мог отыскать. Легкие горели от нехватки воздуха, и ему пришлось всплыть. Ровно на секунду, чтобы глотнуть воздуха и увидеть, что Яна уже спустилась с моста и стоит теперь по колени в воде, обхватив себя руками за плечи. Умная девочка, не ныряет следом, понимает, что будет только мешать, ждет, когда ее помощь окажется нужнее.
Никита нырнул снова, на этот раз сразу на дно. Снова посмотрел в одну сторону, в другую и наконец заметил в нескольких метрах от себя что-то темное, неподвижное. Подплыл ближе, убеждаясь, что это Лера, но не давая себе возможности подумать, почему она не шевелится, почему безвольно висит в воде, почему волосы застыли в неподвижном волнении вокруг головы. Дернул ее на себя, но нарвался на сопротивление. Что-то держало девушку. Нырнул глубже, отыскал корягу, за которую зацепилась веревка, связывающая руки. Попытался распутать, но коряга держала веревку крепко. Развязать тоже не получалось, пальцы не слушались его, а легкие снова требовали воздуха. Никита знал, что не выплывет отсюда один. Злость и отчаяние придали ему сил, и он оторвал кусок коряги, запутавшийся в веревке. Схватил Леру за плечо, потащил наверх, и та поддалась, будто кукла.
Воздух ворвался в легкие в тот момент, когда кончились силы сопротивляться желанию вдохнуть. Никита подтащил Леру ближе к себе, погреб к берегу, вскоре не увидев, а ощутив помощь Яны. Вдвоем они вытащили Леру на берег. Оба одновременно поняли: поздно, но не желали сдаваться.
– Искусственное дыхание делать умеешь? – спросил Никита, рывком сорвав скотч с лица Леры и развязывая ей руки. Качать сердце с помехой за спиной будет не так эффективно.
Яна отчаянно закивала, но Никита видел в этих движениях неуверенность. Должно быть, она знает, как это делать в теории, но никогда не использовала на практике. Впрочем, как и он. Но у Леры не было времени, а у них – выбора.
– Тогда звони в скорую и присоединяйся.
Время будто остановилось. Вокруг них было темно, дождь лил сверху сплошной стеной, мокрой до нитки была уже и Яна, но оба не обращали на это внимания. Никита что было сил ритмично давил на грудную клетку Леры, Яна раз в пять нажатий вдувала ей в рот воздух. Они не были профессионалами и, должно быть, что-то делали не так, потому что, несмотря на все их старания, Лера оставалась неподвижной. В фильмах, которые видел Никита, это всегда помогало, люди через пару минут резко вдыхали и начинали кашлять водой, но у них ничего не получалось. Никита запретил себе думать о том, сколько прошло времени, сколько бесполезных усилий они приложили. Лера не может умереть – и точка. Только не Лера, только не так. Он не может поддаться отчаянию, потому что Яна смотрит на него и считывает его настрой. Ей не легче, чем ему.
Вдали послышался звук сирены, и Яна на мгновение подняла голову.
– Не останавливайся! – велел ей Никита, и она снова вернулась к работе.
Через пару минут к ним уже бежали люди в синих костюмах, Никита не видел их, скорее чувствовал, пока один из врачей настойчиво не оттеснил его от Леры, не занял его место. Второй что-то торопливо искал в белом медицинском чемоданчике.
Никита отвалился в сторону, посмотрел на Яну. Та смотрела на него расширившимися глазами и, кажется, начинала паниковать. Никита поднялся, протянул ей руку и, когда она вцепилась в его ладонь, притянул ее к себе, крепко обнял, пряча от всего мира. Они сделали что могли. Но этого было недостаточно. Никита прижал ее голову к своей мокрой насквозь рубашке, не позволяя смотреть вокруг, не давая видеть то, что видел сам: все попытки врачей были бесполезны. Они также проводили реанимацию, что-то кололи, но Лера оставалась неподвижной. И когда врачи чуть отодвинулись от лежащей перед ними девушки, когда один из них поднял на Никиту обреченный взгляд, он уже знал, что так случится, но все равно не был готов к подобному исходу. Должно быть, задержал дыхание или еще крепче сжал Яну в объятиях, и она что-то почувствовала. Попыталась вывернуться из его рук, повернуть голову к реке, но он не позволил.
– Нет, – прошептал едва слышно. – Не смотри.
Она все поняла. Плечи вздрогнули, и до Никиты донесся ее отчаянный всхлип. Он прижался губами к ее макушке, пытаясь как-то успокоить Яну и заставить самого себя сдержать рвущееся из груди отчаяние. Когда-то давно его учили держать эмоции под контролем.
– Представь, что внутри тебя арктический холод, который замораживает все вокруг, – говорили ему. – Поднимай его медленно, не замораживай все сразу, у тебя все равно ничего не выйдет. Позволяй ему ползти снизу вверх, пока не почувствуешь, что внутри все заморожено, что ты ничего не чувствуешь. Оставь себя в таком состоянии до того момента, пока не останешься наедине с собой, пока не будет возможности разобраться в себе.
В этот раз времени почти не было, но долгие годы тренировок сработали безотказно. Ему было так больно, что хотелось согнуться пополам, рвать руками землю и выть, но эти чувства спрятались под таким толстым слоем льда, что сейчас он чувствовал в себе возможность успокаивать Яну. Она содрогалась от рыданий в его руках, сжимала пальцами его рубашку и судорожно вздыхала, тоже пытаясь взять себя в руки, но у нее было слишком мало опыта для этого.
– Тш-ш-ш, – прошептал Никита, все так же не отрывая губ от ее мокрых волос. – Я с тобой.
Он услышал сзади шум и голоса, поднял голову, посмотрел на дорогу. К ним бежали полицейские, которым он, конечно же, тоже позвонил с дороги. Леша первым, за ним, прилично отстав, Воронов. Оба еще не видели Леру, еще не знали, что произошло, но стоило Леше встретиться с Никитой взглядом, он сразу все понял. Ужас, появившийся в его глазах, показался Никите отражением собственного. Леша остановился так резко, словно кто-то ударил его под дых. Воронов притормозил еще раньше, будто почувствовал, что произошло что-то непоправимое. Оба подошли ближе, теперь уже медленно, желая оттянуть осознание произошедшего. Один из врачей поднялся Воронову навстречу, что-то коротко сказал. Никита не слышал, что именно. Он снова уткнулся лицом в макушку Яны, позволив себе заняться лишь тем, чтобы успокаивать ее. Теперь здесь есть кому руководить ситуацией без него.
Суеты не было. Все действовали медленно, будто даже лениво или растерянно, словно никто не знал, что теперь делать, хотя, конечно же, это было не так. Когда к Никите и Яне подошел Воронов и оба повернулись к нему, тело Леры уже накрыли плотной тканью, но еще не унесли. Яна, увидев это, снова всхлипнула, но не разрыдалась.
– Надо поговорить, – мрачно, но с заметным сочувствием в голосе произнес Воронов. – Боюсь, дачу показаний нельзя откладывать. Этого… мои люди уже ищут вокруг, но мне нужно знать точно, что здесь произошло.
Никита чуть отстранил от себя Яну, заглянул ей в лицо.
– Ты сможешь рассказать?
Яна кивнула. Сглотнула тяжело, беря себя в руки, но, когда заговорила, голос ее дрожал лишь самую малость и сорвался только тогда, когда она дошла до момента падения Леры в воду.
– Мне показалось, он почувствовал, что Ник здесь, – сказала она. – Не увидел точно, Ник был за его спиной, даже я еще не видела, но почувствовал. Сказал, что я солгала ему, а потом… – Яна запнулась, но Воронов жестом остановил ее, веля не досказывать.
Остальное видел Никита, поэтому продолжил вместо Яны.
