К дальним берегам - Джил Грегори

Элизабет чувствовала себя несчастной — слабой и оглушенной, но разъяренной. Собираясь с силами, она довольно долго лежала, пока наконец дыхание не пришло в норму. Бурк рядом с ней дружелюбно улыбался. Тогда, улучив момент, она неожиданно на него набросилась и впилась ногтями в лицо. Из груди у нее вырвался крик ненависти. Бурк схватил ее запястья, но она все же была довольна, видя, как у него по расцарапанной щеке течет струйка крови. Он перекатился вместе с ней и придавил ее к земле. Элизабет сжалась, как разъяренная львица; золотые волосы спутались, щеки раскраснелись, глаза сверкали огнем, ненависть придавала ей силы. У нее не было никаких шансов с ним справиться, она поняла это, еще когда они покатились по траве, поэтому боролась с безнадежной одержимостью, выплескивая всю ненависть к этому человеку, который так часто и зло унижал ее, приписывал ей дурные наклонности, мучил и потешался над ней.

Бурк снова засмеялся и прижал ее раскинутые руки к земле. В то же время его тело совершенно лишало ее возможности двигаться. Лежа под ним в бессильной ярости, она тяжело дышала и извивалась.

— Ты восхитительна, Лиззи, — пробормотал он, губами коснувшись ее глаз, и это заставило ее бороться с новой энергией. — Ты действительно бесподобна, но тебе еще надо кое-чему поучиться у нашей знакомой Мики. Да, конечно, она тоже рабыня, как и ты, но между вами есть существенная разница. Ты видела, какая она послушная? Ты о себе слишком высокого мнения, моя сладчайшая. И в мои обязанности входит тебя приручить…

С округлившимися от возмущения глазами Элизабет прошипела ему в лицо:

— Ты никогда меня не приручишь, гнусный бунтовщик! Ты зверь, животное!.. Ты…

Бурк не дал ей договорить, закрыв поцелуями рот, и овладел ею грубо, неистово, требовательно, причинив ей боль. Он опять насиловал ее, управляемый только собственным желанием и потребностью, но, к своему стыду, Элизабет почувствовала, что отвечает с жаром, не меньшим, чем его. Так было всегда. Ее молодое и полное жизненных сил тело отказывалось слушаться, а разум безнадежно пытался подчинить его себе. Тело предавало ее, покорялось страсти, а потом исчезало все — и мысли, и реальность, уступая место ослепительному экстазу, после которого она чувствовала себя безвольной и измученной. И этот раз тоже не был исключением.

Когда все было кончено, она лежала на его руках, и у нее по щекам текли слезы стыда. Вокруг было очень спокойно. Солнце ярко сияло над головой, по воде пробегали маленькие серебряные вспышки, и только легкий шелест травы нарушал тишину.

Бурк гладил ее волосы, чистые и сухие.

— Мы поступаем очень мудро, что наслаждаемся, нока можем, — сказал он. — Завтра утром мы отплываем.

— Утром? — Слезы моментально высохли, и она глядела на него с удивлением. — Но я думала, что ты намереваешься провести здесь несколько дней. Разве ты не собирался захватить еще один торговый корабль?

— Да, но у Нарунды неприятные новости. На прошлой неделе в бухте Таматав стоял британский фрегат, и ходят слухи, что в этом районе их еще несколько. — Он угрюмо усмехнулся. — Даже на «Святой Марии» пираты объявили полную боевую готовность, а, насколько мне известно, это один из самых сильных пиратских кораблей. В свете таких событий самое мудрое, что я могу сделать, — убраться восвояси как можно скорее.

Элизабет села, стараясь не выдать своего волнения.

— Значит, ты веришь, что в любое время сюда может подойти британский корабль?

— Это вполне возможно. — Бурк взял ее за подбородок и поднял голову так, чтобы заглянуть ей в глаза. — Но не расстраивайся, Лиззи, — сказал он мягко. — Мы уйдем на рассвете, тебя никто не успеет спасти из моего плена.

— Какой ты подлый! — Она оттолкнула его от себя и попыталась подняться на ноги, однако он схватил ее, повалил на спину и начал целовать. Так они катались по траве, и их ноги и руки переплетались, но их мирное времяпрепровождение было прервано звуком легких шагов по траве. Элизабет с ужасом увидела, что к ним приближается Мика и в руках у нее большая бамбуковая корзинка с одеждой, а губы кривятся в легкой полуулыбке. С удвоенной силой Элизабет попыталась освободиться из объятий Бурка, но он держал ее крепко и только улыбался, глядя на подходившую девушку, и даже сказал той несколько слов, которые заставили ее засмеяться гортанным смехом.

Мика поставила корзинку с одеждой на берег и насмешливо взглянула на Бурка. Он заговорил с ней, а она снова расцвела в улыбке. Потом с изящным поклоном повернулась и неторопливо и спокойно зашагала в сторону деревни.

Элизабет, которая стала пунцовой при приближении девушки, яростно зашипела:

— Ты! Как ты мог такое допустить? И что ты ей сказал?

Он усмехнулся одними глазами.

— Что ты так переживаешь, Лиззи, я просто обещал ей, что сегодня ночью наступит ее очередь заниматься любовью со мной.

От этих слов Элизабет просто потеряла дар речи. А между тем он встал и галантно подал ей руку.

— Я в восторге от этого дня, — сказал Бурк с изысканной вежливостью. — Однако мы обещали нашему хозяину, что вернемся прямо к обеду. Надеюсь, ты найдешь что-нибудь подходящее в этой корзине. Но прежде я предлагаю тебе выстирать нашу грязную одежду.

Бурк подтолкнул ее к реке и, совершенно игнорируя негодующие протесты, приказал ей, все еще обнаженной, войти по колено в воду и заняться стиркой, пока он полежит на бережку. Подперев голову руками, время от времени давал ей разные наставления и всячески поддразнивал. Если она артачилась, он грозил, что снова окунет с головой в воду, и ей приходилось торопливо возобновлять свою работу. Когда Элизабет покончила со стиркой, Бурк аккуратно разложил мокрую одежду на солнышке, затем бросил девушку на траву и снова взял. Теперь он любил ее долго и нарочито медленно, умело доводя до экстаза утонченностью своих ласк, поднимая на умопомрачительные высоты блаженства, перед тем как удовлетворить страсть. Когда они возвращались в хижину Нарунды, солнце уже садилось.

Возле хижины они встретили Симса, с которым Бурк коротко поговорил о завтрашних планах. Пока Алекс обсуждал с помощником намерение отплыть рано утром, Элизабет закусила губу. Все ее надежды на бегство исчезали вместе с заходом солнца.

Их еда в тот вечер состояла из большой плошки риса, тушенного с имбирем и ароматическими травами мяса и жареной рыбы, политой соусом. В конце подали свежие тропические фрукты. Для Элизабет, одетой в струящийся белый саронг, все это было настоящим праздником. После месяцев солонины и картофеля свежее мясо и рыба показались ей деликатесом, рис внес отрадное разнообразие в рацион. Она столь жадно поглощала свежие фрукты, что Бурк даже объявил ей, что у нее аппетит как у лошади, а не как у хорошо воспитанной молодой леди. Элизабет прошипела ему в ответ нечто неопределенное и продолжала как ни в чем не бывало поедать все эти ягоды и плоды.