Блики, или Приложение к основному - Василий Иванович Аксёнов

и – как к воску… чуть ли и не сверкнёт какая иной раз – как звёздочка… похоже – про них опять, про твои родинки, – чтобы не вспомнил-то, и не минуты ведь… как и о прошлом – беспрерывно, спать упаду – они мне – ясным, полуночным небом, хоть пересчитывай – отчётливо – а все ли?.. метеоритом ли какая не упала?.. а среди них там и веснушки – если и их соединить между собой, то тоже что-то непонятное… но тех к зиме и след простынет, весной опять появятся, но разместятся по-другому, мне ли не помнить… теперь – весна, так что не думать лучше…

Ну а пенал? И с ним, с пеналом, всё как надо – так мне кажется, уверен даже: в магазине я его не покупал, у знакомых своих не выпрашивал, не отнимал у школьника на улице – просто взял его в нашей курилке, было в нём… это… всё и забываю… ещё стучат, когда в него играют… да! – домино… на «дом» похоже – большой, мол, очень, если иначе чуть произнести: доми́но… вспомнил, и думаю, что – дом, мол… и чё находят мужики в нём – часами зудятся, а в непогоду – дак до опупения – сидят и долбят, хлебом не корми их… эти – такие: небольшенькие – костяшки вытряхнул на стол, пенал – в рюкзак, на дно, под сменную одежду, вряд ли кому и в голову придёт, мне-то, уж точно, не пришло бы… и далеко – немаловажно тоже – даже район не наш уже – соседский, глухой посёлок леспромхозовский… вахтовики одни… Шайтанский – ты о таком, поди, и не слыхала, как я – о городе, в котором ты пока… словом, не ближний свет… Никто, пожалуй, и не хватится… А совершится всё когда, сожгу его – пенал, или чуть раньше – перед самым… потом и спрашивай у дыма, у пепла ли – с таким же результатом – так полагаю… так оно и будет… знаю…

Или уже мне будет всё равно…

Ну и с режимом: как и нельзя, наверное, удачнее – удачно: десять дней я на работе – на вездеходе нас туда увозят, назад – на нём же, в ночь туда и в ночь обратно, вот и сегодня, – а другие десять – дома; дома так: как подводная лодка – перед людьми особенно-то не курсирую – про это я… то, что как лодка-то подводная: брюхом в ил – и в мутной завесе… да я и раньше-то не очень, ты же знаешь, разве с тобой куда, и то так редко, теперь – жалею… пеленговать меня? – но чист я – без надзора, если когда и завернёт ко мне наш участковый, так – чтобы выпить у меня – дома жена ему не позволяет… старуха только – как вахтёр – и днём, и ночью носом у окошка, но та, не знаю, кому служит, если и дьяволу, не удивлюсь – я про соседку – чувашка Настя – про неё я… такая древняя… как глина, и Бог её не прибирает, но это дело не моё, пусть хоть ещё сто лет живёт, мой век она не заедает. А если прямо про меня, то я решил:

Он обязательно допустит… я как-то выпил – и спросил…

Выскочил из-за ольховой, трактором, судя по следу, вывороченной выскори на дорогу заяц, туда– сюда всполошно пометался, затем пустился прочь по колее, мелькая грязными лапами; скоро за поворотом скрылся.

Напугал, зараза. Путём ещё и не вылинял. На ляжках – клочьями – как будто его драли.

Ну а потом:

Ты не сможешь там жить одна, хоть и заречёшься, не выдержишь – да и не жить, конечно, я оговорился, находиться – кому же, как не мне, и знать: след ступни своей оттисни среди тысячи, я отличу – так врезалось, запало ли, и сейчас вот тут, под самым сердцем, чуть что вспомнишь, и кольнёт, – поэтому, – домой вернёшься – ну естественно: я и теперь пытаюсь думать: дом, хоть и горько, – обдумал я…

Обдумал он…

Обдумал я ещё и вот что:

Город наш – Елисейск – велик, конечно, – а с Ворожейкой его сравнивать, так и особенно, – но не настолько, чтобы в нём кто-то с кем-то хоть раз случайно не встретился где-то, кто бы кого и как бы ни чурался – как звёзды солнца например, – вместе же этих не увидишь, – обязательно когда-нибудь столкнутся: пусть не на улице – там ещё можно как-то, издали заметив, обойти или объехать, если на чём-то – не пешком, только по сторонам оглядывайся зорче, как на охоте, – пусть, повторяю, не на улице, так в магазине, не в магазине, так на почте, а не на почте, так в больнице… всё и не стану называть, много – где можно… в Москве – и в той вон… но, нет, не знаю, не был… надо таким затворником заделаться уж, чтобы…

И он…

И я – иду по городу, трезвый, как стекло, смотрю – никуда, ни на кого, глаза имею, дак открыты – иду, ими, глазами, лупаю – и удивлён вдруг будто очень, от порога будто и не выследил, а так: нечаянно как будто, будто никак не ожидал – внезапно… есть тут, в Елисейске, женщина – увидел её как-то – может, и не из местных – и лет таких же вроде, наших – пальто на ней точно такое же надето было, какое было у тебя, – мы с тобой его в универмаге покупали, – с воротником собольим, серо-голубое, и чуть – в походке – земли, как ты, как будто не касаясь… как летом тень от жиденького облака – легко так… похоже… но не подумай ни за что – лишь издали… так что – маленько бы – и помер, сердце зашлось, под лёд как будто с пылу провалился, благо, забор поблизости – как вырос – опёрся на него, то уж и ноги подломились… и я – речь-то о чём – глазам своим не верю – ну дак ещё бы! – хоть и каждый шаг твой, каждый вздох, и – родинку… не знаю!.. так давно, так долго: год за тысячу словно… Господи!.. Господи, Ты не забыл, что есть такой – иду вот… или – а может, это Ты: идти иду вот, но не падаю?.. если вспомнить про то, как соскучился… по вечерам – дак и особенно… но и под утро – как собака –