Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  - А второй?

  - Второй, честно говоря, я бы предпочел именно его, возможен, когда народ сгнил не до конца. Да он и получается почти всегда. Стран много, они постоянно дерутся за рудники, леса и реки, За выход к морям, за население, за рынки сбыта и просто место под солнцем. Пока страна молода, сильна и на подъеме, она расширяется: давление "изнутри" превосходит давление "снаружи". Когда то и другое приходят в равновесие, границы и государства, и сферы влияния за их пределами закрепляются. А потом, когда на границах появляются народы молодые и злые, и их "давление" перевесит внутреннее, территория начинает сокращаться. И хотя сама по себе когда-то могучая страна еще жизнеспособна, она уже не может защититься и погибает. При этом внутри народа, лишившегося империи, почти всегда остаются еще не превратившиеся в скотину люди. Помнишь, ты говорил о восстании? Я был бы даже рад, если бы оно случилось: в борьбе с мятежниками мой народ дольше сохранит форму. Но, скорее всего, до этого дело не дойдет. Я общался со сколенцами - например, с Ордо Голодным и его сыном, Арстом, видел их в деле. Нет, эти не восстанут никогда. Время Сколена прошло, а время Алкии только начинается. Может, разве что, кто-то из крестьян - но кто за ними пойдет?

  - А что, если государство не расширяется и не распадается, а существует в постоянных границах, обустраивает свою небольшую территорию, как никогда не сможет обустроить империя? Ведь есть же такие маленькие страны, которых населяет только один народ... У нас их называют национальными.

  - Есть, - кивнул Амори. - Алкия и Сколен сами были такими, до завоевания Харванидами. С ними все обстоит еще печальнее. Во-первых, их неверно называть национальными, потому что в Сколене всегда жили алки, а у нас - сколенцы. А во-вторых... Да то же самое с ними происходит, что и с империями, правда, быстрее. Они тонут в болоте быстрее и проще, чем большие. Особенно такие, которые строились во имя религии или чего-то подобного религии. Им ведь не по силам завоевывать соседей - значит, уже поэтому они воюют реже, только когда нападают на них.

  - И "стройки века" им не нужны - сложная промышленность, фундаментальная наука, - добавил Моррест, вспоминая "новые независимые страны" в родном мире.

  - Точно, - хмыкнул король. - А Эленбейн бы не догадался. Но как человек, не утруждающий себя работой, никогда не сравнится в выносливости со скромным каменотесом, так и эти государства куда реже порождают великих ученых, политиков, военачальников. А если порождают - то как раз в "интересное время". Вот как Сколен - в Оллогово время. Может быть, теперь, когда они оказались во власти алков и лишились всего, у них появятся новые Эгинары и новые Харваны. И, возможно, им даже что-то удастся. Только в результате получится не новая империя, а лишь очередная "маленькая страна". Но и тут не все так просто. Былая империя становится благоустроенной, но скучно-провинциальной и ленивой. Живущие в ней люди прикрывают срам настоящего славой предков. И тонут в том же болоте, что империя-мама, только еще скорее. Их племенное чванство лишь ускоряет вырождение.

  Сколен - для сколенцев... А для чего он им? Чтобы есть, пить и наслаждаться жизнью, может, еще молиться в сверкающих фальшивой позолотой новодельных храмах, возведенных на воровские деньги. Люди будут не есть, чтобы жить, а жить, чтобы есть. Ну, и что еще надо для окончательной гибели? Нет, мой кетадринский друг, все мы стали теми, кто есть, благодаря нашим врагам, которые заставляют нас шевелиться и трудиться над собой. Не повезло заиметь в жизни настоящего врага - считай, прожил впустую. А народы не тухнут, пока им есть с кем воевать. Сейчас кликну слуг, и выпьем за сотника Эгинара. Светлая ему память - он был настоящим воином и мужчиной, не то что эти... Харваниды. Правда, все же не полководцем. Просто хорошим солдатом. И за его дочку - пусть она сделает все, что ты напророчил, и даже больше.

  Слуга с алкским красным и большими, инкрустированными бриллиантами кубком вошел сразу же, Моррест так и не понял, откуда. Наверное, так же внезапно тут может появиться и любой другой, кого будет угодно вызвать королю - скажем, палач...

  - Еще вопрос, Моррест, - пригубив, произнес Амори. - А что такое государство?

  "Вопрос, конечно, - мысленно усмехнулся Моррест. - Сколько ученых пытались дать определение - но мнений оказалось столько же, сколько людей. Интересно, какое стоит озвучить? Скажем, "аппарат подавления с органами подавления" - пойдет?"

  - Не знаешь? - оборвал затянувшееся молчание король. - Вот и я не знаю. Но я знаю, зачем людям нужно государство, потому и могу ими править. Хочешь, скажу и тебе?

  - Хочу, - ответил Моррест. Мог ли он, не опасаясь последствий, послать короля далеко и надолго? Он приготовился слушать какой-нибудь бред, вроде того, что государство нужно, чтобы завоевывать все новые племена, или распространять по миру истинную веру, или еще что-то в таком духе. К удивлению Морреста, слова Амори были разумны, а суждения самостоятельны. Похоже, он вынашивал эту теорию в голове с того дня, как взошел на престол.

  - Почему бы не жить самостоятельно каждому племени, роду, семье, да вообще каждому человеку? А между собой - только торговать, и уж если объединяться, так только с целью выгоды или зачатия потомства. Сошлись - разошлись. И все. Но люди зачем-то строят этих монстров со всякой там бюрократией, аристократией, платят налоги, служат в армии и сажают таких же, как они, в тюрьмы. Почему?

  - Из чувства долга?

  - Долгом сыт не будешь, милый мой кетадрин. Еще есть идеи?

  - Исполняют завет богов, - вспомнил аргумент Эленбейна Моррест.

  - И это тоже. Но только. Вот представь себе, живут несколько племен на острове. Одни живут на берегу, в море много рыбы, и они бы могли обеспечивать ею весь остров. Но нет строевого леса для кораблей. Другое племя живет в лесу, у него древесины вдосталь, еще выжигать лес приходится, чтобы поля расчистить. А вот рыбы нет. И, кстати, нет железа. А третье племя живет в горах, у них там железо некуда девать, но туго и с древесиной, и с хлебом, и с рыбой. Если бы они продали лесовикам топоры, а те рыбакам - строевой лес, и рыбаки со всеми расплатились рыбой, а то и товарами из дальних стран, все бы стали богаче.

  - Значит, нужен универсальный эквивалент... то есть деньги, - вспомнил университетский курс экономической теории Моррест. - Золото, или ракушки, в общем, чтобы на этот товар можно было бы купить и то, и другое, и третье.

  - Э-э, молодой человек, если бы все было так просто, - похоже, Амори откровенно забавлялся, разбивая аргументы кабинетных ученых. - Ведь те, которые в горах, имеют железо, а остальные нет. Значит, что? У них мечи и кольчуги, а у остальных в лучшем случае луки. Зачем торговать, когда проще отнять? А лесовикам выгоднее придержать хлеб и древесину, пока они не подорожают, дабы нажиться без лишних хлопот. А рыбаки вообще могут открыть дальнюю землю, где никого нет, но вдосталь и леса, и зерна, и железа, и золота, но еще нет людей. И плевать им будет на нынешних соседей. И так везде. Каждый тянет одеяло на себя, в итоге оно рвется, и всем достаются лишь клочки. Что нужно, чтобы дать по башке самым умным и одернуть самых сильных?