Оборона дурацкого замка. Том 6 - Макар Ютин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«У меня есть преимущество: я могу угадать разные заклы, понять их действие,а после как-нибудь обратить их против ублюдка в плаще…» — Саргон с визгом бросился в сторону, когда мимо него пронесся толстый красный луч. Заклинание взорвалось в точке соприкосновения с землей и чуть не подняло в воздух хрупкого попаданца. А следом за Серо уже летел новый спелл.
«И как я их обращу, кольцо всевластья тебе вместо камня в почку⁈» — Истерически возопил Саргон.
Мимо него пронеслась «Цепная Молния». Мерзкая вещь из одной старой стратегии. По идее, она должна была бить ровно четыре раза и перекидываться на союзников, если вражеских целей меньше этой цифры. Однако спел ударил рядом с Саргоном, потом в место, куда он успел отбежать, затем чуть дальше, куда он убежать не успел. И только после этого шарахнуло по колонне рядом с неподвижным магом.
— Чтоб через тебя Балрог прошел, чтоб ты лимонной долькой подавился, чтоб ты Ночной Дозор вместо Москвы на Стене провел, чтоб… — Саргон ругался, но не от страха — от злости.
Странное дело, однако, чем хуже становилась ситуация, тем меньше он пугался или негодовал. Адреналин бурлил в крови, хотелось двигаться, хотелось крушить, ломать своих противников, совершать подвиги. В общем, делать все, для чего потребна целая нога. Жаль, но его собственная щиколотка представляла собой невнятное месиво из костей и плоти.
Волшебная стрела оказалась куда более мощным заклинанием, чем он представлял.
А ведь у него даже стало получаться: Саргон до ранения сумел закольцованной внутри хлыста энергией отправить обратно «Сокацуй» противника, отбил следующую за ним «Стрелу Мардука», увернулся от «Кольца Холода». Даже успел выпустить в человеческую фигуру не меньше обоймы верного ПМ. Жаль, алое одеяние не давало внятно оценить урон. Да этого уже и не требовалось.
Он отвлекся на идиотский «Deathwing» (смертельное подмигивание) из Ван Писа и не успел увернуться от летящей одновременно с ним Волшебной Стрелы. Клятый маг действительно ему подмигнул, а одновременно с этим метнул прямой как палка спелл из посоха.
«Жить мне до первой мощной атаки по площади», — Азартно подумал Саргон. Страх окончательно покинул его душу. Возможность собственной смерти не укладывалась в голове, казалась смешным недоразумением.
Нет, он не считал себя бессмертным: просто свыкся с мыслью об откате назад в постоянных циклах. И даже понимание, что сейчас его способность заблокирована, не меняло ничего. Как в начале попаданцу было сложно привыкнуть к «жизни после смерти», так и сейчас он не мог принять мысль о конечности собственного существования.
Или настолько привык к постоянной опасности, что перестал испытывать львиную долю страха перед смертью.
«Нет, стой. Он не может постоянно разбрасываться мощными заклами. После площадной атаки, вроде „Метеоритного Дождя“, „Катон: цветы Феникса“ или „Урагана Хаоса“ всегда идет прямолинейная вещь, наподобие „молнии“, „шаккахо“ или „бала“. А потом что-нибудь странное, типа „Авады“, „Разрушающего луча“, „Ёма Нума“ или другой фигни. Мой вариант — отбить следующее странное заклятье или перебить эффект…»
Саргон не успел додумать вариант. Новый спелл назывался «Солнечная сеть», отбить его нормально не удалось и он сумел опутать раздробленную ногу. Правда, кровь быстро перестала течь, а боль слегка отступила, поэтому попаданец остался не в обиде. Вот только цикл прошел и следующее заклинание станет мощной атакой по площади.
Теперь лишь от природы спелла зависело, будет он жить или нет.
«Если призываемое над пользователем, как „Взрыв“ или „Инферно“, то мне конец. Если направленное со взрывом в конце, как „Бомбарда“, „Бакутон“ или „Песчаный Гроб“, то можно попытаться отправить обратно…»
Близкий взрыв оборвал его мысли. Вопреки всей своей концентрации, он не успел даже заметить каст заклинания. Вражеский волшебник удивительно точно просчитал его дальнейшие действия, поэтому ударил самым быстрым из показанных ранее площадных спеллов: «магия созидания ветра: ветряные лопасти».
Колдун пошел еще на одну уловку: кроме преимущества в скорости он решил получить преимущество в реакции. Враг специально не направил лезвия точно на Саргона, кинул их просто рядом с ним, чтобы юный практик не смог отбить созданные из ветра лезвия своим хлыстом.
Да, прямого урона они не нанесли, зато душ из каменной шрапнели оставил кучу мелких ран, сломал ему ребра от удара об пол, а также выбил из руки попаданца сам хлыст.
Положение из угрожающего стало отчаянным. Самый опасный удар, массовый по площади, он пережил, но теперь, неподвижный, раненый, обезоруженный, Саргон представлял из себя легкую мишень.
Вероятно, именно по этой причине маг-архетип не стал моментально добивать раненого попаданца. Не то решил перестраховаться, не то вовсе действовал по скрипту — следующим спеллом в него полетел Экспеллиармус.
Красный луч разоружающего заклятья ударил в запястье Саргона, гневно вырвал из пальцев ребристую рукоять пистолета Макарова. Парень не сопротивлялся. Наоборот, выпустил последнее оружие сразу, как только почувствовал рывок. Так он хотя бы сохранил себе пальцы в целости.
И остался безоружным. Беззащитным. Беспомощным.
Легкой мишенью для вражеского заклинателя.
Теперь любой, самый медленный и неуклюжий спелл гарантированно попадет в раненого практика.
Вот только чужое заклинание все не летело и не летело.
Саргон открыл глаза. Он зажмурил их почти сразу после того, как красный луч вырвал из его рук последнее оружие. Возможно, сожми он пальцы сильнее, то мог сохранить ПМ, пусть даже ценой пары сломанных костей.
Попаданец не стал этого делать. Скорее наоборот: толкнул пистолет навстречу, вместе с щедрым импульсом Ци, чтобы летел как можно быстрее. А за долю секунды до попадания в руку Экспеллиармуса, плеснул в оружие столько разъедающей энергии Нингаль, что тот не рванул у него в руках только из слабенького барьера нейтральной Ци, в который практик заключил основной массив влитой энергии.
Сработано быстро, выверено, эффективно. План возник раньше сознания, Саргон понял его лишь постфактум, когда услышал хруст костей, вместе с глухим взрывом. Разогнанный пистолет легко пробил грудь чародея, после чего взорвался прямо внутри.
Снова благословенная тишина опустилась на скрытый темной вуалью зал. Саргон вздохнул, осторожно перевернулся на спину. Солнечная сеть перестала опутывать его ноги, но не сказать, что его мобильность сильно повысилась. Раздробленная нога, сломанные ребра, многочисленные раны и царапины, из которых бодро бежала кровь.
Усталая боль и равнодушие.
«Нового противника мне уже не победить», — Саргон трезво оценивал свои шансы. Сейчас его максимум — кое-как проползти вперед, убедиться в смерти волшебника. А затем добраться до колонны, из-за которой пришли Рэмбо с чародеем, после чего надеяться на чудодейственный посох и первый удар. Убей или умри.
Тактика не хуже прочей.
Саргон застонал, но заставил непослушное тело двигаться в нужном направлении. Пришлось проползти целых шесть метров, прежде чем он смог увидеть шутовские ботфорты поверженного противника. Шея затекла от постоянного напряжения, слабость от кровотечения призвала на помощь тошноту и головокружение, но он все же дополз до трупа.
Тело мага медленно растворилось в темноте прямо на его глазах. Вместе с его исчезновением свечи на колоннах вспыхнули ярким, живым пламенем. Зал потерял свое тревожное величие, стал просто пустынной комнатой в казематах башни.
Испытание закончилось.
Вместе с окончанием ритуала, Саргон почувствовал, как вливается в тело чужая энергия. Процесс пошел настолько стремительно и импульсивно, что он не смог даже понять или запомнить ощущение. Просто в один момент он истекает кровью на посеченном осколками полу, а в другой его раны затягиваются на глазах, торчащие из ноги осколки кости с хлюпаньем встают на место, а ребра срастаются, как будто и не случилось никакого перелома.
К сожалению, неизвестной энергии не хватило, чтобы излечить его полностью. На ноге осталась широкая, пусть и заживающая рана, усталость вообще никуда не делась, зато к ней добавилось чувство голода. Вот только вскрылось одно обстоятельство, которое легко примирило попаданца с временными трудностями.
На месте исчезнувшего мага остался изящный, полированный посох с таинственно мерцающим навершием.
