Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10 - Роберт Хайнлайн

— Я не верю, что он так поступил. Я бы на его месте обязательно позвонила по телефону. Это проще.

— Ну ты — не Бен. Для человека с профессией Бена я могу придумать десяток поводов, объясняющих этот поступок. Например, желание сбить со следа, желание оставить запись в анналах телеграфной компании для какой-то надобности… Словом, причин может быть множество. Килгаллен ведь не увидел в присылке стата ничего странного, да и тот факт, что Бен поставил у себя столь дорогостоящую аппаратуру, говорит, что он ею пользовался. Однако, — продолжал Джубал, — стат доказывает, что Бен находился в Паоли-Флет ровно в десять часов тридцать четыре минуты в четверг.

— Но…

— Минутку! Телестат отправляется либо лично, либо передается по телефону. Если лично, так сказать, из рук в руки, то у получателя остается факсимильное воспроизведение почерка и подписи. Но если передать по телефону, то там стат лишь перепечатывают на машинке, а потом передают изображение.

— Конечно.

— А разве это ни о чем не говорит нам, Джилл?

— Гм… Джубал, я так беспокоюсь за Бена, что мне ничего в голову не лезет.

— Ладно, ладно, не надо бить себя в грудь. Мне это тоже поначалу ничего не сказало, но парень, что работает на меня, — тонкая штучка. Он отправился в Паоли с поддельной копией стата, сделанной по фотографии, которую он снял чуть ли не под самым носом у Килгаллена. Этот документ как бы удостоверял, что он и есть Осберт Килгаллен — адресат телестата. Затем своей отеческой манерой держаться и обворожительно честным лицом он выудил у девушки на пункте кое-что, что, вообще-то говоря, она имела право сообщать лишь по постановлению суда. Очень печально, не правда ли? В обычных условиях она, конечно, не запомнила бы этот телестат, поступивший среди сотен других, — они, как правило, входят в уши, протекают сквозь кончики пальцев и исчезают после микрофотографирования. Но эта девица оказалась горячей поклонницей Бена, она каждый вечер читает его колонку — жуткий порок! — Джубал помигал. — Первая! — заорал он.

Появилась Анни, с которой еще стекали капли воды.

— Напомни мне, — распорядился Джубал, — чтобы я написал статью о вреде чтения новостей. Тема: большинство неврозов можно связать с нездоровой привычкой совать нос в частные дела пяти миллиардов незнакомых людей. Название будет «Нелимитированные сплетни». Нет, лучше назовем «Одичавшие слухи».

— Босс, вы становитесь жутким занудой.

— Это не я, это все остальные. Последи, чтобы я не забыл сочинить ее на следующей неделе. А теперь — исчезни! Я занят. — Он снова повернулся к Джиллиан. — Так вот, девушка запомнила имя Бена, так как была страшно заинтригована — еще бы, — ведь он один из ее героев! Ее огорчило, что Бен оплатил лишь разговор, — то есть лишь голос, а не передачу своего изображения. И еще она запомнила, что платил за телестат Бен живыми деньгами в кабинке общего пользования… в Вашингтоне.

— В Вашингтоне? — переспросила Джилл. — Но зачем же Бену заказывать телестат из Вашингтона?

— Именно, — раздраженно сказал Джубал. — Если он находился в телефонной кабине в Вашингтоне, он мог бы просто поговорить и даже увидеть лицо своего помощника на экране — это дешевле, проще и быстрее, чем звонить по телефону в Паоли-Флет, чтобы они отправили телестат в Вашингтон, находящийся оттуда на расстоянии больше сотни миль.

Смысла в этом нет. Вернее, некий смысл проясняется. Мы имеем дело с обманом. Конечно, Бен привык к обманам, как невеста привыкает к поцелуям. Он не стал бы лучшим в стране репортером-пронырой, если бы играл в открытую.

— Бен вовсе не проныра. Он обозреватель!

— Извини, я на таком расстоянии плохо вижу различия. Возможно, он решил, что его телефон прослушивается, а стат — нет. А может, прослушивается и то, и другое, и Бен использовал такой обходной маневр, надеясь убедить того, кто за ним следит, что он уехал и скоро не вернется. — Джубал нахмурил лоб. — В этом случае мы окажем ему дурную услугу, отыскав его. Может быть, даже поставим под угрозу его жизнь.

— Джубал! Быть того не может!

— Очень даже может! — устало сказал он. — Этот парень всегда катался по очень тонкому льду. Именно этим он и создал свою репутацию. Но никогда еще, Джилл, Бен не впутывался в такое опасное дело. Если он исчез по собственной воле, зачем нам привлекать к этому факту внимание? Килгаллен его прикрывает, — колонки Бена появляются ежедневно, я об этом позаботился узнать.

— Эти колонки заготовлены впрок!

— Разумеется. А, возможно, их пишет Килгаллен. Во всяком случае, официально Бен занимается своим профессиональным делом. Может быть, девочка, он так и запланировал, раз попал в такое опасное положение, что не может связаться даже с тобой. Ну как?

Джилл закрыла лицо руками.

— Джубал, я не знаю, что делать…

— Перестань хныкать! — грубо огрызнулся он. — Самое худшее, что может с ним случиться — это смерть. А мы все ходим под ней — кто через час, кто через неделю, кто через годы. Поговори-ка с Майком. Он, например, считает, что «умереть во плоти» лучше, чем быть изруганным. Господи, да скажи я ему, что намерен поджарить его к обеду, он возблагодарит меня за оказанную ему честь, и голос его будет дрожать от счастья.

— Я знаю, — тихо отозвалась она, — но не разделяю его философские взгляды.

— Я тоже, — радостно присоединился Джубал, — но начинаю понимать их, и это служит утешением человеку моих лет. Способность радоваться неизбежному… Господи, да я сам всю жизнь развивал в себе эту способность… Но этот ребенок, еле-еле приблизившийся к возрасту, когда впервые идут к избирательным урнам, неопытный до такой степени, что может попасть под телегу, запряженную полудохлой конягой, убедил меня, что я еще даже и в детский садик ходить не начал. Джилл, ты спрашивала, не мешает ли мне Майк? Девочка, да я готов держать у себя этого мальчишку до тех пор, пока не узнаю все то, что он знает, а я — нет! Одна эта штучка насчет утраты плотской оболочки… Это, знаешь ли, тебе не фрейдистское «стремление к гибели»… это ближе к Стивенсону с его «радостно жил я, легко умру и лечь в могилу готов». Подозреваю, что Стивенсон просто насвистывал что-то в темноте, перед которой испытывал страх, а, возможно, был в эйфорическом состоянии, хорошенько заложив за галстук… Но Майк почти убедил меня в том, что он знает, о чем говорит.

— Ничего я не понимаю, — глухо сказала Джилл. — Я боюсь за Бена.

— Я тоже, — неожиданно согласился с ней Джубал. — Джилл, я не думаю, что он прячется.

— Но вы же сказали…

— И сожалею об этом. Мои ищейки не ограничились его конторой и Паоли-Флетом. В четверг утром Бен явился в медицинский центр Бетесда с адвокатом и Честным Свидетелем — Джеймсом Оливером Кавендишем. Называя это имя, я надеюсь, что ты следишь за такими делами.