12 ульев, или Легенда о Тампуке - Валерий Тихомиров

Игнат сел на детскую скамейку и прикрыл глаза. В голове было спокойно и пусто. В том, что человек с фотографии еще не вышел, Спец не сомневался. Отход «наружки» Игнат отследил, а те не бросили бы клиента без присмотра. Оставалось ждать. Чувства его обострились. Глаза замечали любое движение, уши по-волчьи ловили каждый звук. Время от времени приходилось стряхивать снег, быстро собиравшийся в белое кольцо на полях шляпы.

Внезапно что-то изменилось. Он еще не знал, что именно, но спина напряглась. Спец оперся руками о край скамейки. Предчувствие боя теплой волной разлилось по телу, приводя в порядок нервы, распределяя силы. Степень риска не давала возможности ошибаться.

«Трое, — слух отчетливо зафиксировал мягкий хруст снега под чужими ногами. — Один впереди, потом остальные». Игнат спокойно сидел до последнего. «Три, два, один, пора!» — Спец лег на скамейку, вытянув руки над головой...

После столкновения с головой старшего бригады «наружки» ФСБ, наркоман очнулся через шесть минут. Над ним стояли и курили друзья.

— С возвращением. Ну, как там? — самый маленький кивнул на небо.

Длинный растер рукавом по лицу вытекающую из носа кровь и приложил комок снега.

— Что это было?

— Он тебя поцеловал, — коротышка курил мелкими и частыми затяжками.

Приятеля вырвало. Его выворачивало долго и безжалостно, как это умеет делать героин.

— Ну что, раскумарился? — мелкий злобно хихикнул.

Третий участник налета на оперативников федеральной службы стоял в стороне и нервно икал. Ему было хуже всех.

— Скоты, твари, денег им жалко! Набили карманы, суки, и ходят! — его трясло от злобы. — Чё делать будем? Я к утру в белые тапки переобуюсь.

— Братва! Гля! — коротышка помахал рукой. — Пальто и шляпа.

Все трое посмотрели во двор. Сердца лихорадочно заколотились. Сразу стало легче. Еще немного, и приближающий смерть спасительный укол ненадолго вернет их к жизни. Как это произойдет, им было неважно — лишь бы скорее. Длинный достал нож. Никто не удивился. Такое уже бывало, и не однажды. Плевать, что сейчас будет, зато потом станет хорошо.

— Спокойно. — Длинный облизал пересохшие, испачканные рвотой губы. — Мужик здоровый и на пьяного не катит. Подходим тихо. Я бью — вы страхуете.

Они приближались, как голодные волки к добыче, высунув языки и жадно хватая воздух открытыми ртами. Жертва сидела, не шелохнувшись. Длинный поднял над головой нож и изо всех сил воткнул его... в пустоту.

Когда тело с ножом в руках пролетало над Игнатом, тренированные мышцы брюшного пресса мощно сократились, сгибая корпус пополам. Сильные руки чуть изменили траекторию полета наркомана, а затем с хрустом сломали шею. Спец был уже на ногах. Шляпа аккуратно лежала на краю скамейки, собирая на полях очередное белое колечко.

Скользкий снег не позволил остановиться резко, двое других продолжали движение. Коротышка среагировал быстрее и рухнул на землю. Трусость продлила ему жизнь еще на несколько минут. Последний из нападавших продолжал бежать, когда что-то твердое сильно ударила в горло. Все произошло мгновенно. Сначала нестерпимо захотелось кашлять, затем жуткая боль вырвала из груди сдавленный крик, похожий на мычание. Голову сдавил железный обруч, потом он лопнул, и пришла смерть.

Кожаная куртка хорошо скользила по мокрому снегу. Инерция услужливо докатила коротышку до места событий. Прямо под ноги Игната. Ботинок с рифленой подошвой лег на лицо, и губы наркомана вытянулись в трубочку.

— Чего надо-то было? — тихо спросили сверху.

— Дозу, — быстро ответили из-под ботинка.

Игнат давно научился точно определять, врут ему перед смертью или нет. На этот раз он не сомневался, но все же спросил.

— Файнберга знаешь?

— Нет, — голос снизу чуть дрожал.

Спец удовлетворенно кивнул. Он не спеша нагнулся, вынул из руки длинного нож и спокойно проговорил.

— Сегодня твой день, парень. Ломок больше не будет.

Длинное лезвие самодельного ножа по самую рукоятку медленно вошло в сердце.

Несколько минут спустя, из подъезда, подняв воротник и зябко поеживаясь, вышел профессор. Он шел, пожимая плечами, с выражением явного недоумения на лице.

— Виктор Робертович! Одну секундочку! — внезапно окликнул его незнакомый голос.

Файнберг обернулся.

— Я не ошибся, Вы — Виктор Робертович Файнберг?

Невысокого роста мужчина в широкополой шляпе быстрым шагом догонял его, демонстративно выставив вперед руки, как бы показывая, что в них ничего нет.

— Да, это я. А с кем, простите, имею честь?..

Мужчина подошел совсем близко. Даже слишком...

Что произошло потом, Файнберг сообразить не успел. Если бы не сильная боль в шее, он подумал бы, что упал в обморок. Так оно, собственно, и было. Любой потерял бы сознание, получив профессиональный удар по сонной артерии, на несколько секунд лишивший мозг кислорода.

Очнулся он между двумя мусорными контейнерами, лежа в зловонной грязи со связанными за спиной руками. Над ним стоял человек в широкополой шляпе.

— Ну, ты меня сильно удивил, профессор. Так близко подпустить к себе незнакомого человека... Даже я себе такого не позволяю, хоть и не война. Староват ты для этих игр, дружище.

— Вы меня, наверное, с кем-то спутали.

— Фу-у. Какая гадость. Это прямо из американского боевика. Ты долго отпираешься, в надежде на чью-то помощь. Она все не приходит. Я тебя пытаю, ты мне все выкладываешь, и тут тебя спасают, а меня убивают. Так?

— Так! — донеслось откуда-то сзади.

Тяжелая крышка мусорного бачка опустилась на голову расслабившегося от такой легкой победы Спеца. Он рухнул рядом с Файнбергом, окончательно испортив профессору пальто брызгами помоев.

— Ну, ты, Витя, даешь! — Виктория Борисовна, с крышкой в руках, разглядывала поле боя. — Столько всего интересного за один вечер! Вставай, чего лежишь? Простудишься, не дай Бог. — Она протянула руку. — Чего ты с этим ненормальным так долго сидел? Я тут чуть не околела. Как честный человек, ты мне должен поставить бутылку.

Женщина помогла профессору подняться и оторвать от запястий скотч. У Файнберга на глазах стояли слезы.

— Ну все, все. Я уже здесь. Давай-ка нашего друга немного поспрашиваем, если ты не против.

Однако попытки привести Игната в чувство ни к чему не привели. Несмотря на участие хирурга-профессора.

— Похоже, я перестаралась. Но у меня есть смягчающие обстоятельства — тебя было жалко.

— Спасибо, Витя, — профессор с благодарностью посмотрел на свою спасительницу.

— Не за что. Значит, так. Человеку плохо. Он еще кое-что должен нам рассказать, а потому оставить его у помойки мы, как честные люди, не можем. Что делать?

— Вызывать «скорую», — ответил Виктор Робертович и развел руками.

— На лету схватываешь. Настоящий профессор. Вон на углу будка. Телефон работает. Я проверяла. Иди с Богом, а я его покараулю.

До приезда «скорой» Спец успел дважды хлопнуть глазами и промычать что-то бессвязное. Крепкий организм медленно приходил в чувство. Часть скотча, снятого с рук Виктора Робертовича, теперь склеила губы Игната. Остальной кусок перекочевал на его запястья.

«Скорая» медленно въехала во двор и осветила фарами помойку. Щурясь от. яркого света, Виктор Робертович призывно замахал рукой. Убедившись в наличии лежащего на земле человека, водитель милосердно переключил свет с дальнего на ближний. Дверца картинно распахнулась, и возле мусорного бака приземлился... Димон.

Улыбающиеся лица старых знакомых, заклеенный рот и связанные руки лежащего на земле человека он расценил по-своему Отступив прямехонько в лужу, которую только что ловко перепрыгнул, фельдшер быстро полез обратно в кабину. Водитель, видимо, раньше рассмотревший, кто их вызвал, сидел, вцепившись в руль, и, шевеля усами, тихо повторял:

— Ма-ма, ма-ма.

— Прости, Семеныч, — Димон посмотрел на друга. — Это все из-за меня.

— Спокойно, сейчас мы от них оторвемся! — вдруг заорал водила и стал лихорадочно втыкать ригельный ключ от квартиры в замок зажигания.

— Стоять! — тихий голос прекратил всякие движения в кабине.

У дверцы фельдшера с вытянутой вперед рукой стояла Хана. Димон зажмурился. В одно мгновение в голове вместо детства, отрочества и юности промелькнули белая задница фельдшерицы Ирки, бутылка водки с кухни Ханы и пятьсот рублей, отданные Семенычу.

Гром выстрела все не раздавался, и алчный медработник медленно открыл глаза. Перед ними маячило зеленое лицо американского президента Франклина. Мысли приобрели другое направление. Ирка, водка и сотня долларов теперь из разряда предсмертных воспоминаний перешли в понятие простого человеческого счастья.

— Снова туда?

— Именно, — из-под руки Виктории Борисовны высунулся вонючий, весь в помоях, профессор.

— Семеныч? — Димон с мольбой посмотрел на соратника. — Пополам?