Время Надежды (СИ) - Ректор Катерина

- Ты мне нравишься, Кирстен. – Повторяет Йерген.

Только сейчас понимаю, что он на самом деле имеет в виду.

Кажется, я сейчас упаду в обморок. Голова кружится, начинает мутить.

Йерген предал меня. Предал нас с ним, предал все простое, теплое и хорошее, что мы разделяли. Он предал моих маму и папу. Предал Габи. Предал клятву. Предал закон.

Но разве не этого я желала, когда млела, исподтишка им любуясь? Когда таяла в ожидании прикосновений? Интересно, я смотрела на него как на прекрасную, но бесконечно недоступную статую или как на мужчину?

Хотя, тут не о чем думать. Правда проста. Он эльф – я человек. Нам нельзя. Он хозяин – я рабыня. Если он будет требовать, я не смогу отказать.

Мы почти одного роста. Мне тяжело настолько близко стоять. Не выдерживаю болезненно горячий взгляд Йергена, опускаю ресницы. Мне дурно, пол неустойчив, словно внизу по-прежнему черные камни.

Зачем он это сказал и сделал реальным? Почему нельзя, чтобы все оставалось как прежде? С этим приятно щекотным, безопасным ощущением недосказанности?

Он делает шаг и касается моих губ своими. Его кожа сухая, обветренная, одновременно теплая и прохладная… Это первый поцелуй в моей жизни. Я бессчетное количество раз представляла, каким он будет, и с кем.

Я не чувствую ничего. Только прикосновение. Хвойный запах кожи эльфа кажется мне неприятным.

- Не надо.

- Не буду. – Соглашается Йерген. – Но правду ты должна знать.

Он рывком меня обнимает и прижимает к себе, со стороны здоровой руки. Я впервые чувствую истинную силу его тела, - оно кажется твердым, словно выкованным из железа. Из клещей объятий не вывернуться. Боль в боку становится невыносимой. Тяжелая, словно стальная ладонь скользит вдоль позвонков, поднимаясь с бедер на плечи, а оттуда на обнаженную кожу загривка. Йерген грубо цепляет за шею, мне кажется, маленькое движение - и он ее переломит. Как ветку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Беспокоюсь о твоей безопасности. Поэтому, я кое-что устроил. – Йерген выдергивает у меня из-под ворота веревку с рабским ярлыком. Грубо тянет ярлык через голову. Цепляет за уши, стаскивает платок. Петля скользит по макушке и соскакивает, рабская метка остается в руке у хозяина.

80

Я тяжело дышу. Без платка голова кажется голой, а я - беззащитной. Спина, шея, бедра, - везде, где были его жуткие руки, - горят. А еще горят бок и отбитая половина лица.

Йерген задумчиво смотрит на лежащий у него на ладони кованый овал:

- Ты думаешь, это рабский ярлык? Символ моей над тобой власти? А до этого символ твоей принадлежности городу?

Я вообще ничего не думаю. У меня в голове черная жижа, вылившаяся из каменных облаков Дома Драконов.

- Это не обычная рабская метка. А сильнейший магический уравнитель, подавляющий твои склонности к чудодейству. Ты носишь его с рождения.

- Я….

- Да, Кирстен. Ты дочь своей матери, плоть от плоти отца. Еще до твоего рождения мы решили, что так для тебя безопаснее.

- А Габи..?

- И она тоже. У нее ведь тоже был ярлычок.

Йерген пропускает ярлык между пальцами, как ярмарочный фокусник монетку. У меня в ушах гремит это «был». Не «есть». «Был». Йерген давно с моей сестрой попрощался.

– Дельная штука. Все эти годы он подавлял твои склонности. Что-то без него чувствуешь?

Чувствуешь?! Как вообще ощущается магия? Бессчетное количество раз я мылась, снимая ярлык и оставляя его поверх сложенной одежды. Я не знаю, что и как должна ощущать. Особенно, сейчас.

Событий слишком много для одного дня. Я исчерпалась.

Йерген бросает мне ярлык. Не успеваю его поймать, жетон брякается о грудь и падает на пол. Тупо смотрю на него.

- На место верни и не снимай. Сейчас так для тебя безопасней. Тем более, ты все равно ничего не умеешь. Не выдай себя какой-нибудь глупостью. И не пробуй чудодействовать. А теперь, я должен уйти. У меня дела в городе. Отдыхай, раньше полудня я не вернусь.

Гордиан 12

Просыпаюсь с трудом. Как будто меня за уши вытягивают из черного колодца. Хотя, все не так: тащат не к свету, а в глубинную тьму. Может, мне на голову натянули мешок?! Испуганно дергаюсь, - уфф, руки свободны. Вслепую выхлестываю потайные кинжалы.

- Потише, Ваша Светлость! Потише. – Голос знакомый, но звучит необычно. Будто кто-то пытается подражать чужим интонациям.

Наконец, различаю, как сизый свет пробивается сквозь мрак полосами. Где я?!

- Ваша Светлость, во дворце Вас обыскались. Вы здесь, должно быть, заснули. – Сообщает Джон Роу.

Изумленно осматриваюсь. Зачем я приплелся вчера вечером в конюшни? Похоже, заснул в свободном стойле, по соседству со своим конем. Скорчился здесь, накрылся плащом… Конюхи меня не заметили, а я не слышал ни их голосов, ни лошадиного ржания с фырканьем.

После сна ломит спину. Я размяк в Сером замке… С кряхтением выпрямляюсь.

- Тише, Гордиан. – Одергивает Джон Роу. – А теперь, слушай сюда. Я избавил нас от соглядатаев, так что самое время поговорить.

Не узнаю Джона. Что-то в нем изменилось. Взгляд острый, внимательный, как у сокола. Разговаривает как-то иначе и обращается фамильярно.

Мне все еще хочется разбить ему морду. Должно быть, Джон Роу по моему лицу мысли читает, потому что поспешно поднимает растопыренные ладони:

- Эй, эй. Полегче! Я работаю на Независимое Содружество Городов, слышал о таком?

- Так ты шпион этих бессмысленных фанатиков. Говорят, вас передавят, как жаб.

Джон Роу самодовольно усмехается:

- Я играю роль самого бесполезного человека во всем Сером замке. Но ты тоже повелся, не так ли?

- Джон, осторожнее с берегами.

- Ваша Светлость… - Вернувшись к этикету, Джон Роу натягивает привычную личину светского бездельника. Но говорит серьезно. - Пусть думают, что хотят. Это нам на руку. Гордиан, Ваш отец – лидер Сопротивления Арглтона. Мы не рабы.

«Вот те открытие! Лучезарная Светлость, твой папаша-наместник со вторым дном оказался!» - Восклицает мастер Семиуст. Мне хочется отмахнуться от его голоса.

- А кто же мы? - Спрашиваю, невольно вспомнив Кирстен и ее незавидную судьбу. В Восьмигорье и без гнета захватчиков все очень, очень непросто. Джон Роу не раб, да и я с серебряной ложкой родился. Так что догадываюсь, к чему он клонит: освободить от кроммового влияния элиту, а остальных оставить в невольниках. Потому что таков порядок вещей.

- Наше время еще не пришло, но оно обязательно настанет. – Обещает Джон Роу. - Мы соберем армию, флот, мы поднимем своих чудодеев. Их не всех перебили. Кому-то удалось укрыться, кто-то был ребенком и остался незамеченным. Есть много разных историй. В конце концов, мы используем менданиум.

- Ясно. Вам помогут удача и ведьмины сопли.

Я намеренно использую просторечное название менданиума. Не люблю фанатиков. После того, что увидел в Доме Драконов, речи Джона Роу кажутся восторженным лепетом.

Осторожно бросаю взгляд на свои руки. Точно так же, как делал вчера, - добрую сотню раз, если не больше. Ладони все еще чистые, выделяются полукружья угольной пыли под ногтями. Моя одежда из сбивающей с толку черной ткани, выпачкалась после сна на конюшне, но следов дождя на ней нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я не пропитался ядом Дома Драконов. Я – по-прежнему я.

Морок исчез. Это было лишь наваждение.

81

- Мне все еще хочется размять об тебя кулаки. Так что, давай, продолжай заговаривать мне зубы.

- Ваша светлость, Ваш отец жизнь положил, собирая для города необходимый запас. Менданиума хватит, чтобы накормить всех пустых чудодеев.

Здесь речь Джона Роу совпадает с известной мне правдой. Даже не представляю, скольких усилий наместнику стоило удержаться в сознании, да еще сделать так, чтобы сохранить в тайне момент передачи ключа. Да что там, сохранить свой секрет от Повелителя даже тогда, когда стал безвольной марионеткой.