Город призраков - Рейчел Кейн

Человек вышел из другого здания внизу улицы, неся портфель. Девочка завопила на него.

— Эй, господин! Где Недвижимое имущество Ландау? Они переехали?

Он колебался, нахмурился и затем шел, сворачивая его газету под его рукой.

— Простите?"

— Недвижимое имущество Ландау, — повторила девочка. — Боже, действительно? Все сошли с ума?

— Вы… Лаура, правильно? Дочь Айрис?

— Да! Да, Айрис — это моя мама. — Лаура сделала огромный вздох облегчения. — Это уже коечто. Послушайте, ее офис находился прямо здесь, и я не понимаю…

Мужчина смотрел на нее очень странно. Он также смотрел на Клер, как будто она тоже должна было что-то сделать.

Она не имела ни малейшего понятия. Наконец, он откашлялся и сказал:

— Лаура, послушайте… Я не знаю, что случилось, но вы знаете, где ваша мама. Она… она умерла в прошлом году. Офис был закрыт. Я присутствовал на похоронах. Как и вы.

Лаура уставилась на него, широко раскрыв глаза, и покачала головой.

— Нет. Нет, это не правда. Я помню…

Она остановилась. Просто… остановилась. Было похоже, будто кто-то нажал кнопку перезагрузки в ее голове, потому что внезапно она стала выглядеть старше, а ее лицо просто смялось под весом страданий.

— О, Боже, — сказала она, и приложила обе руки ко рту. — О, Боже, я помню это. Я помню…

О чем я думала? Почему я…? О, Боже, мама… — Она разразилась слезами, и вернулась в свою машину, хлопнув дверью пока она доставала носовой платок из сумочки.

Мужчина поколебался, затем решил, что он действительно не хочет оставаться здесь, чтобы стать плечом, в которое можно выплакаться.

Он быстро зашагал прочь, как будто то, что было с Лаурой, могло оказаться заразным.

Клер заколебалась. Она чувствовала, что должна сделать что-то, но вдруг добраться до лаборатории Мирнина показалось гораздо более важным. Ее совесть очистила Лаура Ландау, которая высморкалась, вытерла глаза, завела свою машину, и направилась вниз по улице, все еще плача.

Что-то было очень, очень неправильно.

«Это машина», — подумала Клер. — «Это должна быть машина».

Когда она пошла, чтобы повидаться с Мирнином из-за этого, подумала, что дела идут не так, как она задумала. Совсем.

В начале, пока она спускалась по лестнице, она увидела, что все огни были выключены.

Это было совсем на него не похоже; у Мирнина не было никакого представления об энергосбережении, и он даже не потрудился бы выключить приборы, если бы они уже были включены. Сбой питания, подумала Клер, но, когда она нащупала выключатель на стене и нажала его, все бра на стенах загорелись с ободряющим золотым сиянием, разливая цвета и жизнь по комнате.

Мирнин лежал, растянувшись на одном из лабораторных столов, одетый в малиновый халат, который видел и лучшие дни — по крайней мере, лет пятьдесят назад. Глаза его были закрыты, и он казался… мертвым.

Спит? Но Мирнин не спал, не по-настоящему. Она видела, что он время от времени дремал, но он просыпался от малейшего звука.

Она протопала вниз по лестнице и включила свет, а он не двигался.

— Мирнин? — Сказала она достаточно громко, но он не шелохнулся. — Мирнин, вы в порядке? — Ей стало плохо от странного предчувствия. Он казался… позирующим, почти. Как труп, подготовленный для похорон.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем его веки медленно приподнялись, и он непонимающе уставился на крышу лаборатории.

— Я думаю, что я спал, — сказал он. Его голос звучал заторможено и тихо. — Я спал? — Он повернул голову и посмотрел на нее странными, светящимися глазами. — Я думал, вы уже ушли.

— Я ушла домой, — сказала она, и ее тревога усилилась до легкого покалывания по всей коже. — Разве вы не помните?

— Нет, — тихо сказал он. — Нет, я не помню. Я чувствую… усталость. Мне жаль, что я не могу поспать. Сон должен быть очень хорошей вещью. — Тем же отдаленным, задумчивым голосом он сказал, — Я любил ее, вы знаете.

Клер открыла рот, потом закрыла его, ничего не сказав. Мирнина, казалось, это вовсе не волновало.

— Я любил ее, и я уничтожил ее. Вам когда-нибудь хотелось вернуть что-то назад, Клер?

Что-то ужасное, что вам хотелось, чтобы никогда не происходило?

Он действительно был не в порядке. Она просто знала это. Она чувствовала это.

— Может, мне следует позвонить Доктору Миллсу, — сказала Клер. — Или Тео. Вам ведь нравится Тео. Вы можете поговорить с ним.

— Мне не нужен врач. Я чувствую себя прекрасно. Я проверил свою кровь на какие-либо признаки дегенеративности, и в ней нет никаких признаков болезни, которая постигла нас раньше. — Он снова закрыл глаза. — Я просто устал, Клер. Устал и… надоело всё. Это настроение.

Это пройдет. — Чтобы доказать это, он выпрямился и спрыгнул с лабораторного стола — от депрессии к маниакальности в один прыжок. Он не сделал это от всего сердца, но он потер руки и улыбнулся ей. — Теперь. Что у вас есть для меня, мой маленький механик?

Ей не хотелось говорить это сейчас, потому что она знала, что это абсолютно худшее время, чтобы попытаться поговорить с ним, но выбора у нее не было.

— Я думаю, что-то не в порядке с машиной, — сказала она. — Я думаю, возможно, мы сделали что-то не так.

Его глаза широко распахнулись.

— И почему вы говорите такие вещи? Я провел все испытания, я же говорил вам. Все в полном порядке.

— Это не так очевидно, это просто… — Она не могла придумать, как это выразить, поэтому она просто выпалила это. — Люди сходят с ума. Я думаю, что это машина.

— Не будь смешной. Это не машина, этого не может быть, — сказал Мирнин. — Не будьте такой сверхдраматичной, Клер. Люди в Морганвилле постоянно перевирают, как правило, довольно впечатляющим образом. Это на самом деле не все так необычно. Возможно, это необычно видеть так много странных людей за раз, но еще более странные вещи творятся здесь.

— Он улыбнулся и развел руками. — Вот. Всё объяснил. Нет причин для беспокойства.

— Так… но там был этот мальчик, Алекс. Я видела его вчера утром. Он не знал, где он находился. Это было действительно странно, и он был очень расстроен.

— Разве молодые люди в эти дни не ищут постоянно новые способы уничтожения своих мозгов? Они, конечно же, занимались тем же и в мое время, хотя в большинстве своем они вынуждены были иметь дело с напитками брожения и экзотическими травами. У молодого Алекса почти наверняка было помутнение, которое можно прекрасно объяснить наркотиками и алкоголем. — Мирнин отвернулся, чтобы поднять его очки в стиле Бена Франклина, закрепил их на нос и, посмотрев поверх них, сказал, — Не употребляйте наркотики. Я чувствую, что я должен это сказать.