Между двух огней - Хейзер Филдс

– Значит, сказать?

– Да, черт побери!

– Я не могу, Джина, – беспомощно сказала она.

Подали горячее. Сестры принялись за еду, а Ханна вспомнила, как дорого ее совет обошелся Керри и Джону Юбэнкс, счастливой между прочим паре, чего никак не скажешь о Джине и Стиве.

– Ну, может, у тебя есть какой-то опыт, какая-то поучительная история? Вообще, что ты думаешь о такой ситуации? – в отчаянии продолжала допрашивать Джина.

– Я вижу, пришло время «сказания о Патрике Лейси», – усмехнулась Ханна.

– «Сказания о Патрике»?..

– Да, – вздохнула она и подробно поведала сестре свою долгую, невеселую историю.

– Ничего себе! – ахнула Джина, дослушав до конца. Вдруг она увидела сестру другими глазами. – Вот это роман! Испепеляющая страсть!

– Не думай, что в нашей связи была хоть капля очарования, Джина. Наоборот.

– Говори-говори, – ухмыльнулась сестра.

Неужели ее горькая любовь выглядит так романтично, недоумевала Ханна, которая давно уже не испытывала приятных ощущений, вспоминая Патрика. Я хочу, чтобы Джина оставила Стива, осознала она, но не готова выложить ей это напрямую. Я вообще не хочу играть в эти игры.

– Пойми, девочка, это история моя. И жизнь моя. А здесь – ты. Я не скажу тебе, как поступить. Это можешь решить только ты. Ты и Стив.

– …и Стив… – эхом откликнулась Джина. – Я же говорила, мы с ним вообще ничего не решаем. И не делаем. И не думаем. Мы просто существуем – рядом, но не вместе.

Джина судорожно вздохнула и набросилась на еду с каким-то отчаянным аппетитом. Вдруг Ханна обратила внимание, что сестра пополнела. Пока ей это даже шло. Но еще пяток килограммов, и она начнет превращаться в слониху, что определенно будет ей не к лицу! Она же не работает, никуда не ходит, сидит дома, тоскует и жует, жует… С тяжелым сердцем Ханна взялась за свою тарелку. У нее аппетита не было вовсе.

– Никак мы с тобой не встретимся! – услышала Ханна веселый голос.

Прошло еще два дня симпозиума. Ханна стояла в нижнем вестибюле и ждала лифта.

Иден! Она обернулась к нему, сдерживая радость от неожиданной встречи, но глаза выдавали ее.

В голубых глазах Идена светилась почти осязаемая нежность. – У нас с тобой график не совпадает, – с улыбкой ответила она.

– А когда мы все-таки встречаемся, – продолжил он, – как, например, сегодня в перерыве, кругом оказывается слишком много народу. Я искал тебя в среду, на коктейле, но так и не нашел.

Ханна сразу вспомнила, как спряталась от него в лифте, испугавшись их встречи с Джиной.

– А я искала тебя в четверг, но так и не нашла, – в тон ему ответила она.

– Вот оно что, – прищурившись, молвил Хартфилд. – Полагаю, мы оба занимались семейными делами.

Тут подошел Питер Харрисон, воодушевленный бурной дискуссией на последнем заседании, потом еще группа людей. Приехал лифт. Вдруг к Хартфилду бросился какой-то человек:

– Иден! Как же я не догадался, что и ты здесь будешь! Я сам только сегодня прибыл. Старик, сколько лет, сколько зим! Как жизнь, как успехи?

Иден радостно приветствовал старого товарища, но отказался поужинать с ним.

– Рон, старина, сегодня не могу. Занят, извини, – сказал он, украдкой бросая на Ханну вопросительный взгляд. Она сразу поняла его и кивнула с улыбкой. О чем дальше говорили однокашники, Ханна не слышала. Она уже углубилась в себя, предвкушая счастливый вечер.

На четвертом этаже двери раскрылись, несколько человек вышли, среди них Питер Харрисон, Ханна и Хартфилд.

Девушка доставала ключ, когда Иден, проходя мимо дальше по коридору, задержался около нее и сказал вполголоса:

– А если я загляну к тебе через часок?

– Это будет прекрасно! – шепнула она.

И через мгновение уже была в своей комнате. Одна. Пока одна.

Расписание симпозиума давало возможность перевести дух только тем, кого не интересовала пресловутая спортивно-культурная программа. Ханне выпала долгожданная передышка. Чаще в такие минуты ее мысли занимала Джина, но сегодня, в ожидании свидания с Иденом, она не стала думать ни о сестре, ни о ее тяготах. Вместо этого Ханна не торопясь приняла ванну, сделала легкомысленную прическу, нарядилась в темно-красное шелковое платье, накрасилась и надушилась. Оставалось еще несколько свободных минут, и девушка вышла на балкон. Было свежо и ветрено. В прибое мелькали отчаянные серфингисты, торопясь использовать «остатки» вчерашнего шторма…

– Ага, вот ты где! А я стучу-стучу, – с шутливой укоризной через балкон окликнул ее Иден.

– О Боже! – виновато ахнула Ханна, вскакивая на ноги. Оправдываться она и не пыталась. – Я так размечталась, предвкушая встречу с тобой, что забыла про время.

– И забыла впустить меня! – погрозил ей пальцем Иден. Они засмеялись, а потом разом смолкли; вместо них говорили их глаза. Балконы были довольно далеко, прикосновения исключались, но им сейчас этого и не требовалось.

Прибрежный бриз теребил темные волосы Идена, который выглядел в своем сером костюме и ослепительно белой рубашке просто умопомрачительно.

– Ого, какая пикантная девочка! – лукаво улыбнулся он.

– Ого, какой сногсшибательный парень!

Ужин прошел прекрасно. Иден провел предыдущий час более плодотворно, чем Ханна: он заказал столик на террасе шикарного ресторана, откуда был прекрасный вид на океан. На часах было еще только семь, так что времени оказалось достаточно, чтобы не торопясь отведать разные блюда и перепробовать все закуски. В выборе вин к ужину они долго советовались с метрдотелем. Изысканному десерту предшествовал терпкий ледяной щербет. Три часа промелькнули как один миг. Они болтали, смеялись, глядели на ночной океан. Иден даже целовал Ханну, наклонившись через стол. И оба откуда-то знали, что конец трапезы – это не конец свидания. Их вечер еще впереди.

Сердце у Ханны гулко заколотилось, когда они остановились у дверей ее номера. Она знала, что скажет сейчас, она хотела этого и оттого трепетала еще сильнее.

– Ты зайдешь? – Он скорее догадался, чем услышал ее тихие слова.

– Ты приглашаешь меня?

– Да, я приглашаю тебя, Иден. – Она посмотрела ему прямо в глаза. Она звала его провести с ней ночь.

Иден видел, как дрожали ее руки, торопливо отпирающие замок. Он понимал ее волнение и мягко отстранил девушку. Отперев дверь, он пропустил Ханну вперед, будто не она, а он пригласил ее к себе. Это был элегантный жест мужчины, который ценит женщину и уважает ее чувства. Ханна почувствовала прилив благодарности к нему за этот искусный ход. Она уже не сомневалась, что все, что последует дальше, будет так же красиво и утонченно, будет окрашено мягкостью, нежностью и страстью, присущими только ему одному.