Иконы - Маргарет Штоль

Если бы у них тут были свечи, я бы зажгла одну в память Рамоны-Хамоны.

Но сейчас скамей нет, есть лишь ряды коек. Столы, на которых расстелены карты. Группы ребятишек и взрослых людей тут и там. И здесь тоже царит своего рода хаос, как на рыночной площади, и в торговых рядах, и в самом Хоуле.

Только стены хранят молчание. Огромные квадраты камней неподвижны, а мы рядом с ними так малы.

Фортис ведет меня в какую-то нишу, где на полу расстелен толстый ковер и разбросаны вышитые подушки. Полосы шелковой ткани с ярким рисунком свисают сверху, прикрывая вход, который на самом деле – просто брешь в стене. Я позволяю себе сесть рядом с Лукасом перед низким столиком, уставленным искусно сделанной медной чайной посудой. К чаю прилагается блюдо довольно сухих с виду печений.

Фортис устраивается напротив нас.

– Спасибо, что пришел, приятель. Я был удивлен, получив твое сообщение.

– В самом деле? После того, как ты явился к нам? И что же удивительного в том, что мне захотелось нанести ответный визит?

– Твое любопытство меня не удивляет. Куда более удивительно то, что ты смог отправить мне весточку. Я не из тех, кого легко отыскать.

– Кстати о визите, а как ты вообще нашел это место? – спрашиваю я, с подозрением глядя на Лукаса.

– Я расспрашивал, – пожимает он плечами.

– Расспрашивал кого? – не отстаю я.

– Так, всех вокруг.

Он смотрит на Фортиса, и тот усмехается:

– Я постарался оставить несколько намеков. Эта проклятая программа, твой дружок в Посольстве… Черт знает как трудно было ее взломать, но это моя лучшая работа, пожалуй.

– Ты говоришь о Доке?

Конечно, это должно быть так. Лукас просто не мог ничего сказать кому-то другому. Он должен был попросить Дока выследить Фортиса.

Я поворачиваюсь к Лукасу – просто не могу удержаться.

– Нечего тогда и удивляться, что люди в точности знали, где мы находимся весь день. И ясно, почему появились солдаты и убили старика, с которым я разговаривала. Я не знаю, как работает вся эта справочная система в Посольстве, но наверняка же если что-то известно одной ее части, то и все остальные части тоже это знают.

– Нет, это был не Док. Он куда умнее. Ты не знаешь его так, как я. – Теперь в голосе Лукаса звучит вызов.

– Он не умный. Он даже не человек.

Не знаю почему, но уже в третий раз за этот день я чувствую, как начинаю моргать, смахивая горячие, жгучие слезы.

– Это, милая, всего лишь вопрос семантики. – Фортис наполняет свою чашку.

– Док ничего бы не сказал обо мне!

Лукас хватает нечто вроде сладкой булочки и запихивает в рот.

– И ты знаешь, почему это так?

– Он Док!

Фортис поднимает чашку. Это некий тост.

– Мне кажется, что это верно относительно старого ублюдка.

Он опустошает чашку. Я подозреваю, что это вовсе не чай.

– Технически это не может быть верным, поскольку термин «ублюдок» широко используется в жаргоне применительно к ребенку, рожденному вне законного брака. – Знакомый голос исходит от Лукаса, который нажимает какую-то точку на черном кожаном браслете, который он носит на запястье, скрывая свои метки. – Я не был рожден вне брака, не был ребенком и, если уж на то пошло, вообще не был рожден в традиционном смысле этого слова.

– Док?!

– Да, Дол.

– Так ты все это время был здесь?

– Строго говоря, нет. Если под «быть здесь» ты подразумеваешь физическое присутствие. Я на самом деле ни здесь, ни там. Так можно выразиться на разговорном языке.

– Ох, приятель, ты меня утомляешь! – Фортис поднимает чашку в сторону бестелесного голоса. – Cogito ergo sum[9], приятель. Cogito ergo sum.

– Спасибо, Фортис.

– Лукас носит тебя на себе? – Это звучит глупо. Но я не против.

– Это переносное устройство. А в ухе у меня наушник. Я же говорил тебе. Он что-то вроде моего телохранителя. Как, ты думаешь, я весь день находил дорогу? Откуда я всегда знаю, где найти тебя?

– Просто ты умный. И подвижный. Просто ты уже бывал в Хоуле, а я никогда не бывала.

Я продолжаю упрямиться. Мне не нравится осознавать, что именно происходит вокруг меня.

Но тем не менее, вопреки всему, мне нравится Док, – и при этом какая-то часть моего «я», глубоко внутри, не знает, что я чувствую по отношению к Лукасу. Сразу многое, думается мне. Я просто не могу разобраться, что из всего этого имеет наибольшее значение.

Фортис откидывается на подушки:

– Если вы, влюбленные пташки, дадите мне возможность кое-что сказать, я, пожалуй, смог бы вам помочь.

Лукас хмурится:

– Ты хочешь сказать, тебе кажется, что мы могли бы помочь тебе?

– Разве я сказал именно это? – Фортис вздыхает. – Я рассудительный парень. Я делаю разумное предложение. Я всего лишь говорю, что вы должны меня выслушать и потом сказать, что вы об этом думаете, хорошо?

– Откуда нам знать? – Лукас отодвигает от себя чашку.

– Знать – что? – Фортис вскидывает брови.

– Что ты рассудителен. Или что нам следует тебя слушать.

– Или что симпы – или кто там стрелял в нас – не движутся сюда, чтобы снести нам голову прямо сейчас? Пока ты нас тут держишь и заставляешь слушать свое вранье? – Я просто не в силах сдержаться и выпаливаю все это одним духом.

– Что скажешь, Док? – Лукас не сводит глаз с Фортиса.

– Это было бы логично, да. Даже желательно, чтобы цели торговца были поставлены в сравнение с целями особ, ответственных за сегодняшнее дневное насилие.

– Зачем, например?

Становится ясно, что Лукас и Док тесно общаются уже очень, очень давно.

– Готов процитировать. Троянская война. Демосфен. Смотри также Сун Чу, «Искусство войны», раздел «Создание стратегических возможностей».

– Ладно, это уж слишком. Мне бы не хотелось спорить с Сун Чу.

– И тем не менее, – продолжает Док, – если ты считаешь, что денежное вознаграждение является конечной целью любого торговца при любом раскладе, это не так. Я не верю, что именно прибыль является его мотивом.

– Это почему же? – Улыбка Лукаса гаснет.

– Потому что, – отвечает Док, – Фортис вообще не торговец. Это лишь уловка, личина. Выдумка.

– О? – Я таращусь на мерка, и правда доходит до меня точно в тот момент, когда я слышу слова. Лишь на короткое мгновение я их опережаю.

– Он руководитель Сопротивления.

Гриф: совершенно секретно

Проведено доктором О. Брэдом Хаксли-Кларком, виртуальным доктором философии

Примечание: Выполнено по личной просьбе Посла Амаре

Исследовательский отдел Санта-Каталины № 9В

См. также прилагаемый отчет о судебном вскрытии

ОЛВП (продолжение; см. предыдущую страницу)

Список на момент смерти включает:

35. Несколько агитационных листовок Посольства, приложены копии текстов:

СТРОИМ РАДИ ЛУЧШЕГО ЗАВТРА —

ЭНЕРГИЯ ДЛЯ ЛЮДЕЙ!

СПАСИБО ЛОРДАМ!

ОБЕЗОПАСИМ БУДУЩЕЕ!

БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ

В ПОИСКЕ ВРАГОВ ДОМА ЛОРДОВ.

ТЕХ, КТО ВЫСТУПАЕТ ПРОТИВ МИРА В ПОСОЛЬСКИХ ГОРОДАХ.

СПАСИБО ЛОРДАМ!

РАБОТАЙТЕ УСЕРДНО!

БУДЬТЕ БЛАГОДАРНЫ!

ЗА ПОСОЛЬСТВА, ЗА МИР ВО ВСЕМ МИРЕ, ЗА БУДУЩЕЕ —

СПАСИБО ЛОРДАМ!

Глава 21

Хакс

– Ты… кто? – Лукас наваливается на стол.

Думаю, он бы удрал, если бы мог, но между ним и дверью стоят ряды бунтующих грассов.

– Разве это было так уж необходимо, Хакс? Мне бы следовало тебя отключить. – Фортис качает головой.

– Хакс? У тебя какое-то свое имя для Дока?

Я не знаю, почему я так растерялась: из-за того, что этот мерк каким-то образом подружился с Доком, если это можно так назвать, или из-за того, что этот мерк оказался и не мерком вовсе.

– Прошу прощения, Фортис, если я что-то сказал по ошибке.

– Это действительно так? Или не так? Сказал по ошибке? – Лукас смотрит на свое запястье, как будто Док где-то там.

– Я уверен, мы с Фортисом солидарны в том, что в некоторые моменты бывает весьма полезно открыть определенные сведения о себе, – сообщает голос.

– О себе? И что ты можешь сказать о себе, Док? Или у тебя куда больше имен, чем мне известно? – Лукас явно раздражен.

– Меня называли примерно сотней производных от моего полного имени. Желаешь услышать их? Тогда нужно задать правильный вопрос.

Знакомая фраза успокаивает меня.

– Вообще-то, нет. – Лукас ставит на стол чашку.