Жена Дракона - Анна Бабина

– 

Кофе бы…

– 

Что? – не поняла Ирина.

– 

Кофе. Бы.

– 

Поняла. Вы не боитесь выходить на улицу?

– 

Нет, а чего бояться?

Это не было бравадой. Катин страх словно смыло. Никакой опасности. Она собственными глазами видела, как Дракон исчез. Растворился. Улетел навсегда.

– 

Ещё, конечно, возможна апелляционная жалоба…

– 

Пусть жалуется. Спасибо. Извините. Кофе. Кофе бы…

      До отъезда папы оставалось ещё два часа. Катя дошла до станции метро «Василеостровская» и купила огромный стакан кофе. Ожидая, пока он хоть немного остынет, и его станет возможно пить на такой жаре, она смотрела на Остров и не узнавала его.

      Цвета окружающего мира казались выкрученными на максимум. Разномастная толпа вспыхивала то голубым, то красным, то оранжевым. По раскалённому тротуару шагали женщины с рыжими волосами, женщины с голубыми волосами и женщины без волос. Мелькали руки и ноги – загорелые, смуглые, бледные.

      В тени лиственниц, похорошевших за лето, шумели фонтаны. Их гранитные бока были обсажены людьми, как клумбы. Андреевский бульвар вспыхивал музыкой: на одном его конце рвали струны электрогитары, на другом пожилой мужчина в белой кепочке растягивал морщинистый аккордеон. В окнах переливалась летняя голубизна.

      Катя любила этих людей. Она была теперь такой же, как они: шла по перекошенным тротуарным плитам, щедро присыпанным хвоей, и дышала горячим воздухом.

      Кофе был выпит. Бульвар вынес её к Андреевскому собору – розовый и лёгкий, словно зефир, он устремлялся в небо. Неловко перекрестившись (не перепутать бы!), Катя шагнула в шёлковую прохладу, напитанную запах ладана и тающего воска. Тёмный паркет поскрипывал под каблуками, потемневший от времени резной иконостас перечёркивал солнечный луч. Она купила две свечи и, крадучись, прошла к иконам.

      Бог парил над ней в тишине, и его белые одежды отбрасывали отблески на стены. Потрескивала свеча. Сияя крестами, розовый корабль нёс Катю в неизвестность.

44

Стоя под душем, она пела про крылатые качели. Слова гулко отдавались от стен. Словно не было всех этих душных месяцев и лет, оставивших морщины на лбу и страшные сны.

Час назад она проводила папу. Перед отъездом им пришлось понервничать: в суматохе Катя потеряла ключи от квартиры, но, к счастью, в ящике с инструментом нашлась запасная связка. Папа уехал, Сергей придёт только вечером, а ей так хотелось разделить свою радость с кем-нибудь…

– 

Хотел бы я увидеть его лицо в момент, когда судья зачитала ему порядок, – сказал папа, уже поцеловав её на прощание.

В ту минуту он снова стал прежним папой – всесильным, весёлым и крепким, как уральская береговая скала-боец.

…Маленькая девочка плыла саженками, старательно, как учили, рассекая тёплые воды Сылвы. Над водой кружили стрекозы и оводы. С понтона невдалеке с визгом и брызгами ныряли мальчишки, мама читала книгу, сидя на песке, папа дремал на солнышке, прикрыв лицо маминой панамой. Чувство невероятного покоя. Это было как сон, как эйфория, как уютный кокон. Всё кончилось. Она свободна. Она победила.

Вытянутое серое тело овода промелькнуло перед затуманенным взором, острое жало впилось в руку. Сквозь лучезарную пелену спокойствия пробился неясный болезненный сигнал: что-то не так. Катя завернула барашки смесителя и прислушалась. Повисла плотная удушливая тишина, но её тотчас нарушил отчётливый металлический скрежет. Кто-то ковырялся в замке входной двери.

В ту же секунду куски мозаики сложились воедино, и от страшной догадки мигом заледенели губы и руки. Она не потеряла ключи – их в зале суда вытащил из кармана Дракон. Услышав решение судьи, он не сдался и пришёл убивать.

Катя перемахнула через бортик ванны, расшибив колено, рванула с крючка халатик и, оставляя за собой мокрые следы, вывалилась в коридор. Первая мысль, которая толкнулась в голову вместе с прихлынувшей кровью, – бежать к двери, набрасывать цепочку, подпирать своим телом… Всё это уже бессмысленно. В открытой схватке он одолеет Катю.

Можно спрятаться в комнате у Танюши, но она ни за что не позволит себе прикрыться дочерью, как живым щитом. Однажды уже смалодушничала и больше не повторит своей ошибки. Она должна всё сделать сама.

Катя рванулась на кухню. Сотовый лежал на подоконнике. Она схватила его мокрой рукой, едва не выронила, ткнула в экран пальцем наугад. Сенсорный дисплей плохо реагировал на влажную кожу. Слово «участковый» часто мелькало среди контактов, и она успела нажать кнопку вызова. Руки так и не дошли переименовать контакт в «Серёжу», а теперь… не доведётся.

В коридоре грохнула дверь.

С тем же странным чувством лёгкости, с которым несколько минут назад предавалась детским воспоминаниям, Катя подумала о смерти. Очень жаль, что так глупо прокололась с ключами. Но рано или поздно он всё равно настиг бы её. Дракон не отдаст драконово, пора бы усвоить.

– 

Положи трубку, Катюша.

От знакомого голоса всё перевернулось внутри. Катя оглянулась, судорожно сжимая в руке телефон.

Дракон стоял в дверном проёме. В руках ничего не было: он знал, что для победы ему не понадобится оружие – достаточно и того, что жертву скручивает страх. Глаза Дракона заволокло чернотой, лоб вспух лиловыми венами. Он весь – сжатая до отказа пружина, которая, разжавшись, сметёт Катю, как мусор. “Вот и всё”, – промелькнуло в голове, но трубка, о которой она совсем забыла, очнулась и заговорила:

– 

Катя? Что случилось?

– 

Серёжа, – закричала она, отступая назад и вдавливая тело в подоконник, – он пришёл меня убивать! Он здесь, Серёжа-а…

Дракон без предупреждения ринулся головой вперёд, будто хотел боднуть:

– 

“Серёжа”! – передразнил он. – Шлюха! Мерзкая шлюха!

Телефон выскользнул из влажной руки и отлетел под тумбу. Катя метнулась в сторону, переворачивая на Дракона кухонный стол. Зазвенела посуда. Ваза с астрами разлетелась на куски, как бомба. Осколки усыпали пол. От неожиданности нападавший потерял равновесие и упал на колено, схватившись обеими руками за столешницу.

– Ты шлюха! Ты мразь! Ты ничтожество! – он выстреливал словами, как из катапульты. – Ты решила, что ты правишь бал? Что ты, серая мышь, победишь меня? Я – Дракон. Я оставлю от тебя пустое место. Слышишь?

“У меня нет шансов, – с каким-то диким спокойствием подумала Катя. – Серёжа не успеет”. Говорят, жизнь проносится перед глазами. Катя не видела ничего, кроме страшных драконьих глаз-бочагов, что затягивали её внутрь. “Тебе не скрыться. Мы повязаны”.

– 

Мама? – из глубины квартиры послышался испуганный дочкин голос.

– 

Таня, беги!

Дракон захлопнул кухонную дверь. Травленое стекло жалобно звякнуло и пошло трещинами, но не выпало. Он оттолкнул перевёрнутый стол назад, опрокидывая его вверх ножками, отсекая Кате единственный путь к спасению, а Тане – возможность прийти на помощь. Он всё рассчитал и улыбался с видом победителя. Мраморно-бледное лицо свело жестокой судорогой торжества.

Катя оказалась зажатой в углу между плитой и окном. Четвёртый этаж – даже если она выживет, то на всю жизнь останется калекой. Тане не