Цирк проклятых - Лорел Гамильтон

Он покачал головой.

– Повернись, обопрись грудью на диван и сцепи руки за спиной.

– Зачем?

– Делай, что я сказал.

– Чтобы ты мне руки связал?

– Выполняй.

– Что-то не хочется.

Он снова нахмурился:

– Ты хочешь, чтобы я тебя застрелил?

– Нет, но стоять столбом, пока ты будешь меня связывать, мне тоже не хочется.

– Связывать – это не больно.

– Меня беспокоит то, что будет потом.

– Ты знаешь, что я сделаю, если ты будешь упираться.

– Тогда делай.

– Ты не хочешь мне помочь.

– Уж извини.

– Анита, Анита!

– Я просто не привыкла помогать людям, которые собираются меня пытать. Хотя я не вижу бамбуковых щепок. А как можно кого-то пытать без бамбуковых щепок?

– Перестань!

Он начинал злиться.

– Что перестать?

Я выкатила глаза и постаралась придать себе вид невинный и безобидный – просто не я, а лягушка Кермит.

Эдуард рассмеялся – легким смешком, который все рос и рос, пока Эдуард не присел на пол, свободно держа пистолет и глядя на меня сияющими глазами.

– Ну как я могу тебя пытать, когда ты меня смешишь?

– Не можешь, так и было задумано.

Он покачал головой:

– Нет, не было. Ты просто острила. Ты всегда остришь, Анита.

– Приятно, что ты это заметил.

Он поднял руку:

– Анита, хватит.

– Я буду тебя смешить, пока ты пощады не запросишь.

– Просто скажи мне это дурацкое имя, Анита. Прошу тебя, помоги мне. – Смех исчез из его глаз, как уходит с неба солнце. Ушли доброжелательность и человечность, и глаза его стали холодны и пусты, как у куклы – Не заставляй меня делать тебе больно.

Я была единственным другом Эдуарда, но это не помешает ему меня пытать. Было у Эдуарда одно правило: сделай все, что нужно, чтобы закончить работу. Если он будет вынужден меня пытать, он это сделает, но ему этого не хотелось.

– Теперь, когда ты заговорил вежливо, попробуй снова задать первый вопрос, – сказала я.

Его глаза прищурились, потом он спросил:

– Кто ударил тебя в рот?

– Один Мастер вампиров, – сказала я спокойно.

– Расскажи мне, что произошло.

Эта просьба слишком на мой вкус отдавала приказом, но оба пистолета были у него в руках.

Я рассказала ему обо всем. Все о вампире Алехандро. О том, которого я ощущала у себя в голове таким старым, что у меня кости заныли. И я добавила только одну крохотную ложь, которая утонула в потоке правды. Я ему сказала, что Алехандро – Мастер города. Правда, одна из лучших моих находок?

– Ты и в самом деле не знаешь места его дневного отдыха?

Я покачала головой:

– Если бы знала, я бы тебе его выдала.

– Почему такая перемена настроения?

– Он сегодня пытался меня убить. Все обязательства отменяются.

– Не верю.

Это была слишком хорошая ложь, чтобы ей зря пропадать, и потому я попыталась ее спасти.

– Он тоже одичал. Это он и его прихвостни убивают невинных граждан.

При слове “невинные” Эдуард скривился, но придираться не стал.

– Альтруистический мотив – в это я верю. Не будь ты так чертовски мягкосердечна, ты была бы опасна.

– Я свою долю гадов истребляю, Эдуард.

Он смотрел на меня пустыми синими глазами, потом кивнул:

– Правда.

И отдал мне мой пистолет рукояткой вперед. Судорога в животе отпустила меня. Я смогла испустить глубокий, долгий вздох облегчения.

– Если я найду, где этот Алехандро, ты хочешь принять участие?

Я на минуту задумалась. Хочу ли я охотиться на пятерку одичавших вампиров, из которых двое старше пятисот лет? Нет, не хочу. Хочу ли я посылать Эдуарда против них одного? Нет, не хочу. Значит...

– Ага, чтобы получить свою долю.

Эдуард улыбнулся широкой сияющей улыбкой:

– Ну люблю я свою работу.

– Я тоже, – улыбнулась я в ответ.

27

Жан-Клод лежал посреди белой кровати с балдахином. Кожа его была только чуть белее простыней. Он был одет в ночную сорочку. Кружева сбегали по ее воротнику, образуя окно на груди. Они струились по рукавам, почти полностью скрывая кисти рук. Это должно было выглядеть женственным, но на Жан-Клоде этот наряд смотрелся исключительно мужественно. Как может человек не выглядеть глупо в белой кружевной рубашке? Правда, он не был человеком – наверное, в этом все дело.

В разрезе кружевного воротника вились черные волосы. Которых так легко коснуться. Я покачала головой. Нет, даже во сне нет.

Я была одета во что-то длинное и шелковое. Такого же синего оттенка, как темнота его глаз. И мои руки казались на этом фоне до невозможности белыми. Жан-Клод встал на колени и протянул ко мне руку. Приглашение.

Я покачала головой.

– Это ведь только сон, ma petite. Неужели даже здесь вы не придете ко мне?

– С вами никогда не бывает просто снов. Они всегда значат больше.

Его рука упала на простыню, пальцы коснулись ткани.

– Что вы пытаетесь со мной сделать, Жан-Клод?

Он посмотрел на меня в упор.

– Соблазнить вас, конечно.

Конечно. Дура я.

Рядом с кроватью зазвонил телефон. Из этих белых аппаратов с кучей золота. Секунду назад здесь телефона не было. Он снова зазвонил, и сон рассыпался вдребезги. Я проснулась, хватая трубку.

– Алло!

– Привет, я тебя разбудил? – спросил Ирвинг Гризволд.

Я заморгала:

– Который сейчас час?

– Десять. Я знаю, что раньше звонить не надо.

– Чего тебе надо, Ирвинг?

– Грубо.

– Я поздно вернулась. Можно обойтись без комментариев?

– Ладно, я, твой верный репортер, прощу тебе грубость, если ты мне ответишь на несколько вопросов.

– Вопросов? – Я села в кровати, прижав к себе аппарат. – О чем это ты?

– Правда ли, что ребята из “Человек превыше всего” сегодня тебя спасли, как они заявляют?

– Заявляют? Ирвинг, ты не мог бы говорить законченными фразами?

– В утренних новостях показали Джереми Рубенса. По пятому каналу. Он заявил, что он и группа “Человек превыше всего” этой ночью спасли тебе жизнь. Спасли от Старейшего вампира города.

– Этого не было.

– Я могу на тебя сослаться?

Я задумалась на минуту.

– Нет.

– Для статьи мне нужна на тебя ссылка. Я пытаюсь дать шанс для контрутверждений.

– Контрутверждений? Что это еще за слово?

– У меня большой запас слов. Диплом по филологии.

– Это многое объясняет.

– Ты мне можешь дать свою версию истории?

Я задумалась еще на минуту. Ирвинг – мой друг и хороший репортер. Если Рубенс уже был показан в утренних новостях, мне надо было изложить свою версию.

– Дашь мне пятнадцать минут сделать кофе и одеться?

– За эксклюзив – непременно.

– Ладно, тогда и поговорим.

Я повесила трубку и сразу пошла к кофеварке. Я была одета в спортивные носки, джинсы и футболку большого размера, в которой сплю, когда Ирвинг позвонил снова. Рядом с телефоном у меня стояла дымящаяся чашка кофе. Коричный кофе из магазина “Ви-Джей, чай и пряности” в Оливе. Утром ничего лучше и быть не может.

– Ладно, выкладывай.

– Ирвинг, так грубо, сразу в койку без предисловий?

– Давай, Блейк, меня сроки поджимают.

Я ему рассказала все. Мне пришлось признать, что парни из “Человек превыше всего” меня спасли. Черт бы их драл.

– Но я не могу подтвердить, что вампир, которого они прогнали, и есть Мастер города.

– Так я же знаю, что Мастер – это Жан-Клод. Я же брал у него интервью, ты помнишь?

– Помню.

– И я знаю, что этот индеец – не Жан-Клод.

– Но “Человек превыше всего” этого не знают.

– Ух ты! Двойной эксклюзив!

– Но я же не сказала, что Алехандро – не Мастер.

– То есть?

– На твоем месте я бы прежде всего выяснила вопрос у Жан-Клода.

Он прокашлялся:

– У Жан-Клода? Неплохая мысль.

Но сказал он это как-то нервно.

– А что, у тебя неприятности от Жан-Клода?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Для репортера ты врешь очень неумело.

– У нас с Жан-Клодом свои дела. Истребительницы они не касаются.

– Отлично, только ты поглядывай, что у тебя за спиной.

– Очень признателен, что ты за меня беспокоишься, Анита, только не волнуйся, я со своими делами справлюсь.

С этим я спорить не стала. Наверное, настроение у меня было хорошее.

– Как скажешь, Ирвинг.

Он оставил эту тему, и я, соответственно, тоже. От Жан-Клода никому просто не отделаться, но это меня не касается. Ирвинг брал у него интервью. Значит, тогда к нему и приделали веревочки. Не очень большой сюрприз, но и не мое дело. Вот так.

– Это будет сегодня на первой полосе. Я только выясню у Жан-Клода, упоминать ли нам, что этот новый вампир не Мастер.

– Я была бы тебе благодарна, если бы ты от этого воздержался.

– А что?

В его голосе зазвучала подозрительность.

– Может, не так уж плохо будет, если “Человек превыше всего” будет верить, что Алехандро и есть Мастер.

– Почему?

– Чтобы они не убили Жан-Клода, – сказала я.

– А!

– Да.

– Буду иметь в виду, – обещал он.

– Постарайся.

– Мне пора, труба зовет.