Ничьи Земли (СИ) - Таня Рысевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О, Рысь, — обратился к ней Корон после того, как урок был окончен, — дозволено ли мне спросить, как ты получила свои бусины?
Корон не стал бы задавать вопрос в такой форме Арну или Дону, но Рысь обычно к формулировкам не придиралась. И ещё он был не полностью уверен, что вопрос не является невежливым, и поэтому на всякий случай оставил девочке простор для отступления.
— Я расскажу, — неожиданно покладисто согласилась Рысь. — Первую бусину я получила на исходе трёх лет в игре, как принято в нашей деревне. В тот раз мне досталась роль Белки. Это была моя четвёртая игра.
Велен тоже подошёл поближе, чтобы послушать. И Лина вернулась к костру. “Уже четверо” — отметил Корон.
— Обычно дети получают вторую бусину к восьми годам, — продолжала Рысь. — Кто-то раньше, кто-то позже, но примерно так. Я была в это время в Ордене, поэтому вторую бусину я получила гораздо позже, когда уже вернулась. Мне было одиннадцать. Вторую бусину я получила за испытание на Площадке Следов. В это Полнолуние, насколько я помню, никто не избрал такой путь, но вы могли видеть площадку с песком, — пояснила она для зрителей. — Пока испытуемый не видит, на ней оставляют следы и он должен правильно их истолковать.
— Похоже, что немногие выбирают этот путь? — спросил Корон.
— Мало кто выступает на Площадке Следов до четвёртой бусины, — подтвердила Рысь его догадку, — да и после тоже.
— Это, должно быть, очень сложное испытание, — предположила Искра.
— Как и любое другое, — пожала плечами Рысь. — Я выбрала его потому, что хотела показать, что моя связь с Лесом не прекратилась от того, что я провела семь лет за его пределами. Мне это удалось. Быть может, я читаю следы и не лучше всех, но достаточно хорошо, чтобы это было отмечено.
— Вот это я уважаю! — внезапно присоединился к беседе Дон. — Сам я так толком и не выучился, хотя и пытался.
Рысь неодобрительно глянула на огородника. Корон давно заметил, что Дона она недолюбливает. Впрочем, он мало кому был приятен после короткого знакомства. Убедившись, что её больше не будут перебивать, Рысь продолжила.
— Третью бусину я получила, как и положено, за сказание. Вы, наверняка, запомнили сказания по тому Празднику, на котором вы были. Сказание к празднику — есть перевод старой легенды с Древнего на Общий язык. Оно показывает, что человек в достаточной степени владеет обоими языками и знает традиции.
— А расскажи нам своё сказание! — предложила Ависар.
Корон увидел, как скривился Дон, даже не потрудившись отвернуться. Поэзия Лесного Народа действительно была блюдом для любителя, к каковым Корон относил себя. Неожиданно просьбу Ависар поддержали Велен и Лина.
Рысь согласно кивнула, встала, на несколько секунд прикрыла глаза, “оставляя суету” позади. Когда она открыла глаза, на лице уже было то самое медитативное выражение, знакомое Корону (и всем остальным) по Празднику. Рысь читала сказание неторопливо, нараспев, но, на вкус Корона, чересчур монотонно.
Когда-то зелёной весенней порою,
Когда всё растёт и цветёт, поутру,
Берёза с своей белоснежной корою
Орешник вдруг встретила в тёмном бору.
Ему подходил уже срок превращаться:
Лосёнку пятнадцатый шёл уже год
Зайчиха же не прекращала бояться
Вступить под рябиновый девичий свод.
Она некрасива была: то все знали,
Хотя и мила на какой-нибудь взгляд.
Родители сгинули в страшном пожаре.
Несчастье случилось два пять лет назад.
Они полюбили друг друга не сразу,
Точнее, Лось сразу, Зайчиха потом.
Не мог отвести от её взгляда глазу
Зайчиха казалась сначала Котом.
Он ей говорил, что она всех прекрасней
Что всех и сильней, и ловчее она.
Она не могла быть во всём с ним согласна,
Сказала однажды такие слова:
«Нарисуй мне рябину, коль я красива,
А коли ты врёшь— то осиновый лист.
Что, дрогнули руки? Глава опустилась?
Вот то-то, под солнцем не больно схитришь.
Ты врал мне при звёздном прозрачном сияньи,
Ты врал у ручья мне при полной луне.
«Тебе показалось!» — я так говорила.
Как жаль, что не очень-то верил ты мне.
Вот лето промчалось, кусты поредели,
И самообман разлетелся, как прах.
Уж скоро начнутся и злые метели,
А ты всё стоишь… И осина в руках.»
Он ей отвечал, ведь владел сильно словом:
«Вот видишь, я прав был: ты всех нас умней
А шрамы свои ты покажешь другому.
По мне ты всегда будешь всех красивей.»
Как только сказание окончилось, Рысь отступила на шаг назад и откровенно смутилась. Корон не сдержал улыбку. Ему очень нравилась эта способность Лесного Народа оставить волнение и стеснение “на потом”, а сейчас всей душой отдаться тому, что ты делаешь. Корон тоже всегда старался так делать, когда, например, тренировался, и всё же ему казалось, что Лесной Народ здесь преуспел больше, чем Орден Хранителей. А Рысь превзошла самого Корона, несмотря на то, что полжизни провела за пределами Леса.
Смутилась не только Рысь. Корон отчётливо видел терзания на лице Искры. Ей явно хотелось что-нибудь сказать, но она не могла выбрать между неприятно искренностью и неправдой. Хранительнице стихи не понравились, это было видно. Но столь смелое выступление заслуживало хоть какой-то оценки. Корон попытался собрать в голове свои свежие познания о Древнем языке и понять, каким образом будет лучше всего ответить. Язык во многом определяет сам способ, которым люди мыслят, это было совершенно очевидно. А, значит, в языке же и кроется способ реагировать на подобные события.
— Благодарю тебя, Золотая Рысь, — сказал Корон. — Мы услышали твои слова.
“Кажется, угадал”, — радостно подумал Корон, замечая, как разглаживается на лбу Рыси наметившаяся было складка. Юна отозвалась одобрительным ворчанием, и проводница с удовольствием потрепала её по голове.
— Как я получила четвёртую бусину, вы знаете, — закончила свой рассказ Рысь, — и теперь я — охотница.
— Охотница? — переспросил Корон, недоумевая, к чему она это сказала.
Рысь точно с таким же недоумением посмотрела на него, пытаясь, видимо, понять, смысл его вопроса. И, судя по её ответу, некоторое взаимопонимание всё-таки произошло.
— Каждый выбирает свой путь — путь охотника или путь хранителя, — пояснила девочка. — Я понимаю, что в этом
